Утешение изгоев - Евгения Михайлова
Пальцы совсем не гнулись, чужая ладонь держала ее кисть… Когда Лиля попыталась нажать «заблокировать», телефон у нее вырвали. От страшного удара по лицу она опрокинулась, на секунды потеряла сознание. Они сунули ей под нос ватный диск с нашатырем, вернули… И когда она вновь начала чувствовать и понимать, стали жестоко избивать руками и ногами. Лиля временами видела кусочек серого облака и молила его спасти ее: послать быструю смерть.
Дальше ей доступно объяснили, что за любую попытку обмануть ей будут отпиливать по одному пальцу. Показали ножовку.
Все кончается… Лиля сделала то, что ей велели… И просто ждала: они добьют ее быстро или бросят помирать тут долго и мучительно.
Но она страшно ошибалась. Самое чудовищное, невероятное, невыносимое было впереди. Три ненавистных, вонючих и в конец осатаневших бугая насиловали ее самым садистским и жестоким образом. По очереди и вместе. В какой-то момент Лиля с облегчением почувствовала, что ее сердце останавливается. И тут раздался голос над ухом:
— Все, ребята, уходим. На мокруху мы не подписывались.
Последнее, что Лиля видела: один тип ломает и топчет ее телефон, рвет на кусочки симку.
Все пропало… И вдруг что-то мокрое и холодное ласково ткнулось в ее разбитые губы… Лиля с огромным усилием открыла глаза и увидела перед собой меховую морду немецкой овчарки, карие умные глаза…
— Держитесь, девушка, — произнес нормальный человеческий голос. — Я уже вызвал «Скорую» и полицию. Мы с Диком дождемся. Мы будем рядом.
Потом были провалы и короткие просветления, когда ужас произошедшего становился все очевиднее и полностью парализовал волю, желания, нормальные эмоции. Только тошнотворная муть в голове, под сердцем и, кажется, вокруг Лили. Она не может шевельнуться, сделать глоток воды… У нее разбиты челюстные и скуловые кости, выбиты передние зубы… Разрывы после изнасилования… Наркоз, операции, повязки, трубки… И одно понимание, оставшееся от всей сознательной и полной жизни Лили, которой всегда везет: «Я не хочу». Без продолжения. Это касается всего без исключения: света, темноты, холода, тепла, жизни и смерти. Да, Лиле даже не хотелось делать то самое усилие, которое необходимо для перехода в окончательное отсутствие.
Но везение — бог избранников судьбы — не оставило Лилю в тине бездействия, безверия, безнадежности. И однажды утром она открыла глаза широко и сознательно — для того, чтобы что-то увидеть. Пут бинтов на ней почти не было, боли она не чувствовала. Медсестра поставила на тумбочку поднос с едой, которую Лиля смогла есть сидя. Это оказалось даже вкусно.
А после завтрака к ней вошли три посетителя. Заместитель Никита, следователь Юрий Кузнецов и бывший клиент — частный детектив Сергей Кольцов. Лиля сама занималась интерьером его маленького офиса.
Гости преувеличенно восторгались тем, как она хорошо выглядит, как отлично держалась все время.
— Можно без этого? — взмолилась Лиля. — Ну как вам только в голову пришло рассказывать о том, что я хорошо выгляжу. Это не смешно.
— Это не смешно, — серьезно произнес Кузнецов. — Особенно для того, кто вас видел в самый первый день. Для меня. Так что я имею право сказать, что тогда и сейчас — небо и земля.
— Спасибо, — несмело, в первый раз улыбнулась Лиля.
— Можно вопрос? — Сергей Кольцов нежно взял Лилю за руку. — Ответить на него можете только вы. Мы, конечно, пришли просто навестить. Я даже мандарины прихватил, как водится. И если уже утомили, то скажем еще пару комплиментов и откланяемся. Но если вдруг вы захотите… Дело в том, что для расследования важны минуты, не то что дни. Я к тому, начинать ли нам серьезный разговор?
— Да, — уверенно произнесла Лиля.
— Только сначала я ей скажу, ок? — Никита придвинул стул к Лиле. — Пока они не начали задавать свои вопросы. Лиля, уведенные деньги отследили. Счета получателей заблокировали. Вернуть реально, там просто много формальностей. И еще: подонки пошарили в твоей квартире. Там беспорядок, но мы все уберем, когда следствие разрешит. На полу валялась твоя шкатулка, в которой были украшения… Их забрали. Мне очень жаль. У тебя были такие красивые бриллиантовые сережки, нитка жемчуга… Но это не самое страшное, да? И еще: наличные у тебя были дома?
— Да. Четыреста пятьдесят тысяч.
— Тогда их тоже нет. И главное. Преступников пока не взяли. Они все время уходят на угнанных машинах. Но личности вроде бы установлены.
— Ничего, если дальше я пообщаюсь с пострадавшей? — сурово спросил у Никиты следователь.
— Конечно. Я просто хотел первым что-то полезное сказать. Так Лиле будет приятнее.
— Дверь в квартиру выломали? — спросила Лиля.
— Да нет вроде. То ли отмычка, то ли ключ. Лилия Романовна, вы давали ключ своей подруге Зинаиде Геннадьевне Арининой? — решительно вступил Кузнецов.
— Да, — медленно ответила Лиля. — Это моя подруга Зина. А что? Ключ у нее украли?
— Все значительно хуже. Одна ДНК в вашем теле совпадает с ДНК Арининой. Мы проверили не только ее, а всех людей, с которыми вы близко контачили. Слишком много нужной информации было у нападавших. Так, мы вышли на родного брата Зинаиды и уточнили его ДНК. Это Эдуард Геннадьевич Аринин, ранее судимый. То есть его ДНК и отпечатки есть в базе.
— Но у Зины фамилия мужа, — растерянно прошептала Лиля. — Это ошибка какая-то.
— Не было у вашей Зины никакого мужа, — сказал следователь. — Они с братом-погодком с подросткового возраста занимаются воровством, угонами, крупными хищениями. Так что вашу дверь, скорее всего, открыли тем ключом, который вы ей доверчиво дали. Кроме того, в день, когда вас похитили, никто не приезжал в студию, не беседовал с охранником. Никакой мамы в кресле. И по вашим телефонам никто не звонил. Они сразу приехали к дому и уверенно нашли вас на скамейке. Зинаида их вела. Сейчас она дает показания, точнее, врет из последних сил. Но разберемся. Лилия, вы уверены, что мы можем продолжать?
— Нет. Точнее, уверена, что больше сейчас не смогу. Я потом… Я постараюсь.
Из клиники Лилю забирали мама с папой, чтобы привезти дочь в теплую родительскую квартиру, подальше от той, страшной, в которой и началось это дикое преступление. В такси и дома они говорили только о том, какая молодец Лиля, как она боролась за свою жизнь. И, конечно, о ее везении.
— Тебя многие так любят, — говорила мама. — Я даже
