Джеффри Дивер - Слеза дьявола
Паркером овладело полнейшее отчаяние. Он закрыл глаза. Черт, черт, черт… Ведь до сегодняшнего дня все, что мог наснимать частный сыщик, был Паркер в роли образцового отца. Участвовавшего в родительском собрании, проезжавшего по тридцать километров за рулем, чтобы доставить детей в школу или на спортивные занятия, готовившего еду, делавшего покупки, убирающего дом, утирающего детишкам носы и играющего с ними на электрическом пианино.
Но сегодня… И почему именно сегодня? Слоан стал свидетелем того, как Паркер дал себя вовлечь в самую крупномасштабную и, вероятно, опасную операцию правоохранительных органов. Он солгал детям и доверил их попечению соседки в праздничный вечер…
Мистер Кинкейд, как вам должно быть прекрасно известно, обычно наша юридическая система склонна оставлять детей матери. Однако в данном случае мы склоняемся к тому, чтобы доверить их воспитание вам при условии вашего твердого обещания суду, что ваша профессиональная деятельность никогда и ни в коем случае не пойдет во вред благополучию Робби и Стефани…
— Так это правда? — сурово обратился Кейдж к Слоану.
— Да, да. Меня наняла она.
Заметив выражение лица Паркера, Кейдж спросил:
— У тебя будут неприятности?
— Да. К сожалению, это для меня большая проблема.
Для меня это, возможно, вообще конец света…
Кейдж, продолжая сверлить частного сыщика взглядом, задал еще вопрос:
— Тяжба о праве на опеку детей?
— Да.
— Уберите его отсюда, — не скрывая отвращения, сказала Лукас. — И пусть забирает свою камеру.
— Она сломана, — заверещал Слоан. — Вы за это заплатите. О, еще как заплатите!
Кейдж открыл замок наручников. Слоан нетвердо поднялся во весь рост.
— Мне кажется, я вывихнул большой палец ноги. Болит, как ужаленный.
— Крайне сожалею об этом, Энди, — сказал Кейдж. — А как кисти рук?
— Тоже болят. Увидите, какую жалобу я на вас накатаю. Она затянула наручники слишком туго. Мне доводилось надевать на людей «браслеты». Нет никакой необходимости так их затягивать.
«Что же мне теперь делать?» — гадал Паркер, глядя вниз и сунув руки в карманы куртки.
— Энди, — продолжал между тем свою беседу Кейдж, — это ты следил за нами сегодня на Девятой улице? Примерно с час назад?
— Все может быть. Но я и тогда не нарушал никаких законов. Загляните в кодекс, агент. В общественном месте я волен делать что заблагорассудится.
Кейдж подошел к Лукас и что-то ей шепнул. Она скорчила недовольную гримасу, посмотрела на часы, но потом с видимой неохотой кивнула.
— Послушайте, мистер Слоан, — сказал Паркер. — Нам необходимо поговорить. Давайте найдем для этого более подходящее место.
— Поговорить? Нам не о чем говорить. Я передам запись своему клиенту и расскажу ей обо всем, что видел. И делу конец. Кстати, я, быть может, подам иск и против вас тоже.
— Вот твой бумажник, Энди, — сказал вновь подошедший к ним Кейдж. Потом высокорослый агент опустил голову и стал что-то нашептывать Слоуну на ухо. Сыщик пытался его перебить, но Кейдж жестом остановил его и продолжил говорить еще минуты две. Закончив, он посмотрел Слоану в глаза. Тот задал какой-то вопрос. Кейдж в ответ только с улыбкой покачал головой.
Потом агент подошел к Лукас и Паркеру. Слоан как привязанный тащился за ним.
— Так, — сказал Кейдж, — а теперь, Энди, сообщи мистеру Кинкейду, кто твой работодатель.
Все еще чувствуя абсолютную безнадежность своего положения, Паркер слушал его слова вполуха.
— «Северо-Восточное агентство безопасности», — ответил частный детектив, держа руки перед собой так, словно они все еще были скованы наручниками.
— И какую должность ты у них занимаешь?
— Эксперта по наблюдению.
— А на какого клиента ты работал сегодня? — спросил Кейдж.
— На миссис Джоан Морел.
— Какую работу она тебе поручила? — продолжал Кейдж, как на перекрестном допросе.
— Следить за ее мужем. То есть за ее бывшим мужем. И добыть компрометирующую его информацию для поддержки ее иска об опеке над детьми.
— И тебе удалось обнаружить что-либо полезное для нее в суде?
— Нет, не удалось.
Эти слова заставили Паркера встрепенуться.
— Напротив, наблюдение установило, что мистер Кинкейд… — Слоан осекся.
— Безупречный отец, — подсказал Кейдж.
— Безупречный отец… — послушно повторил Слоан, но потом задумался. — Знаете, я употреблю эпитет «превосходный». Мне это кажется более уместным.
— Годится, — кивнул Кейдж. — Можешь назвать его превосходным отцом.
— Да, он превосходный отец. И я не был свидетелем ничего… — Он снова задумался над формулировкой. — И я не был свидетелем каких-либо его действий, которые могли бы нанести вред его детям или помешать их нормальной жизни.
— И ты не располагаешь видеоматериалами, свидетельствующими об обратном?
— Нет, сэр. У меня вообще нет никаких записей. Не было ничего такого, что стоило бы записывать для поддержки иска моей клиентки.
— Что ты сообщишь ей при встрече? Я имею в виду сегодняшний вечер.
— Я скажу ей правду, — ответил Слоан.
— Которая заключается в чем?
— В том, что мистер Кинкейд посетил в больнице внезапно заболевшего друга.
— В какой именно больнице? — упорствовал Кейдж.
— В какой больнице? — обратился Слоан к Паркеру.
— Той, что в Фэйр-Оукс.
— Точно, — сказал Слоан. — Именно туда я и последовал за ним.
— Ну, и пусти в ход немного фантазии, — посоветовал Кейдж. — Пока твой отчет звучит немного примитивно.
— Не волнуйтесь, я над ним поработаю. Все будет выглядеть как нельзя лучше.
— Отлично! А теперь выметайся отсюда к чертовой матери!
Слоан вынул кассету из того, что уцелело от камеры, и подал Кейджу, который швырнул ее в бочку с огнем.
Потом частный сыщик поспешил прочь, то и дело тревожно оглядываясь, словно ему пообещали пустить пулю в спину.
— Как, во имя всего святого, тебе удалось так его обработать? — спросил пораженный Паркер.
Кейдж выдал очередное пожатие плечами, которое прямому толкованию не поддавалось. Паркер решил, что ближе всего к истине будет: «Лучше и не спрашивай».
Кейдж — мастер по части чудес…
— Спасибо, — сказал Паркер. — Ты даже себе не представляешь, что могло произойти, если бы…
— Где ваше оружие, Кинкейд? — жестко перебила его излияния Лукас.
Он повернулся к ней.
— Я думал оно при мне, но, должно быть, я оставил его в машине.
— Вы что, уже забыли все правила? Каждый раз, оказываясь на месте возможного преступления, вы первым делом обязаны проверить, что ваше оружие при вас и оно боеспособно. Это вам внушали с первых дней обучения в академии.
— Я…
На лице Лукас читалась только холодная ярость. Она хрипло прошипела:
— Чем, по-вашему, мы тут занимаемся?
— Но я уже говорил вам, что никогда не принадлежал к тактическим подразделениям, — начал оправдываться Паркер. — Я не привык вообще думать об оружии.
— Вот именно, не привыкли думать! — сказала она со злостью. — Послушайте, Кинкейд, последние несколько лет вы жили на «Улице Сезам». Можете возвращаться в свой мирок прямо сейчас, и спасибо за помощь, да благословит вас Господь. Но если вы остаетесь в нашей команде, вам придется носить пистолет и взвалить на себя часть общей ноши. Быть может, вы привыкли к роли няни при детях, но это не то, что нам сейчас нужно. А теперь скажите — вы остаетесь или нет?
Кейдж не шевелился. Ни намека на движение плечами.
— Я остаюсь.
— Так тому и быть.
Лукас сказала это совершенно бесстрастно, не показав, одобряет она его решение или нет, как и не думая извиняться за вспышку гнева.
— Тогда отправляйтесь и найдите пистолет. У нас очень много работы и слишком мало времени.
17
Крупный дом на колесах «виннебаго», раскачиваясь на ухабах, показался на улицах Грейвсенда.
Это и был МКП — мобильный командный пункт. И он весь был в наклейках вроде: «Выставка собак Северной Каролины», «Я торможу только ради призов», «Мы выводим лучших бриаров в Штатах».
Интересно, подумал Паркер, это специально придумано для маскировки, или они купили подержанный трейлер у настоящих собаководов?
Машина встала у тротуара, и Лукас жестом показала Кейджу и Паркеру следовать за ней внутрь. Первый же вдох дал ясно понять, что здесь действительно держали когда-то собак. Но все же в трейлере было тепло, а Паркера до сих пор слегка трясло то ли от холода, то ли от встречи с частным сыщиком, и он был рад уйти с морозного воздуха.
За консолью с компьютером сидел Тоби Геллер, не отрывавший глаз от монитора. Но картинка на экране была разбита сейчас, как мозаика, на тысячи квадратиков-пикселей. Геллер жал на кнопки, орудовал джойстиком, вводил команды.
