Я жила в плену - Флориан Дениссон
Тот вдруг осознал, что так крепко вцепился в руль, будто хотел раздавить его на манер кокосового ореха.
Ночной мрак втянул в себя автомобиль Ассии, и он исчез, мигнув задними фарами.
За спиной Максима рявкнул клаксон, напугав его до дрожи. Загорелся зеленый, Максим стартовал, как спринтер, и снова кинулся в погоню.
Прошла минута, показавшаяся ему бесконечной, и пришлось признать поражение: след Ассии потерян. Всю эту погоню Максим как будто вообще не дышал. Он сделал несколько глубоких вдохов, одновременно сбрасывая скорость. Теперь он ехал по единственной дороге вокруг озера, и сказочно красивый пейзаж постепенно успокаивал его.
На повороте он заметил мигающий свет аварийных огней, а когда приблизился, понял, что машина Ассии съехала на обочину, вторгнувшись на велосипедную дорожку.
Ничего страшного, по ночам владельцы двухколесного транспорта сидят дома. У Максима перехватило дыхание, но тут он понял, что она цела. Слава богу, аварии не случилось. Он остановился рядом и посмотрел на любовницу. Она ответила сердитым взглядом.
– Ассия, мне…
– Звонила Эмма, – холодным, профессиональным тоном сообщила она. – Они задержали человека, вроде бы связанного с делом Савиньи.
Разрываясь между желанием объясниться с любимой женщиной и профессиональным любопытством, Максим ответил после паузы:
– Она считает, это один из тех, кого мы разыскиваем?
– Мне ничего не известно, – сухо процедила она. – Эмме нужны твои таланты синерголога. Если можешь, подскочи в бригаду.
Лейтенант отвернулась, не договорив, подняла стекло, выключила фары и развернулась на первой скорости.
35
Ассия повела себя с Максимом совершенно непримиримо, не оставила шанса объясниться, и с тяжелым сердцем он вернулся в отдел, к Эмме и коллегам. Борис был уже на месте и сидел за столом, скрестив руки на груди. На напарника он посмотрел недобро, с трудом мирясь с тем, что присутствие Максима считается необходимым на допросах трудных подозреваемых.
– Доложите обстоятельства, – с порога бросил Максим Эмме и Ахмеду.
Молодая женщина сразу перешла к делу:
– Его зовут Энцо Клеман. Гражданин Франции. Последний известный адрес зафиксирован пятнадцать лет назад в этом районе. Это все, что известно.
– Как он держится?
– Мы сразу сунули мужика в «холодильник», но его это не выбило из колеи. Он очень спокоен, даже слишком, если хочешь знать мое мнение. Он твой… ваш, – поправилась она, покосившись на Бориса. – Допросим во втором кабинете.
Светловолосый верзила медленно встал и пошел к выходу. Максим понял, что должен идти следом, но перед встречей с задержанным ему требовалась дополнительная информация. Пока что он никак не мог связать его с делом Савиньи.
– За что вы его взяли? – спросил он, почесав висок.
– Мы с Ахмедом поехали к Савиньи повидаться с коллегами, сообщить новости, а за домом в лесу начался пожар. Через несколько минут из дома выскочил человек и бросился бежать, мы за ним погнались. Задержали его наши мотоциклисты, в машине нашли канистру из-под горючего.
– Номера прокачали?
– Тачка швейцарская, – зычным голосом сообщила она плохую новость.
С другого конца комнаты раздался голос Бориса:
– Идешь, Монсо? Ты же выяснил, что хотел?
Максим вопросительно посмотрел на Эмму, и та в ответ молча подмигнула. На подозреваемого у них больше ничего не было. Под недоуменным взглядом Бориса Максим направился к своему столу, взял папку, вложил в нее несколько листов с напечатанным на них текстом и одну из фотографий Виктории Савиньи, лежавших в ящике среди кучи других бумаг.
* * *
Павловски убедился, что протокол соблюден и камера, направленная на Энцо Клемана, работает, и начал с обычных формальностей. Максим наблюдал за задержанным: черные, средней длины волосы зачесаны назад, темные глаза смотрят проницательно, темная жесткая бородка аккуратно подстрижена. Да, Энцо следит за собой. Черты лица заурядные, но не грубые, и только в глазах есть нечто завораживающее и загадочное.
– Что вы делали за несколько минут до того, как вас остановили? – резким тоном спросил Максим.
Задержанный сел поудобнее, расцепив руки и слегка раздвинув ноги. Ему явно уже приходилось бывать в подобной ситуации.
– Вел машину, – спокойно ответил он.
– А до того, как сели в машину?
– Тренировался недалеко от места, где меня тормознули.
– В такой час! – удивился Максим.
Он намеренно навязывал ритм допроса и менял его по собственному разумению, чтобы дать понять задержанному, кто заказывает музыку. Мозг человека крайне неохотно меняет свои привычки, пусть даже только что приобретенные. Техника, позаимствованная у наук о нервной деятельности, очень часто приносит свои плоды.
– Лучшее время суток. Не слишком жарко и не слишком холодно.
Энцо Клеман отвечал быстро и без запинки, сохраняя абсолютное спокойствие, уже раздражавшее сыщиков.
– Вы часто ездите на тренировки с канистрой горючего в багажнике?
– Два дня назад, по дороге сюда, у меня кончился бензин, – мгновенно отреагировал Клеман.
– Откуда вы ехали?
– Из дома.
– Куда?
– Навестить мать.
– Где вы живете?
Максим задавал вопросы вразброс, чтобы вывести задержанного из равновесия, но почти не преуспел.
– В Швейцарии. Назвать адрес?
– Продиктуете его нашим коллегам, когда будете подписывать показания, и мы все проверим, – вмешался Борис, пока что не принимавший участия в словесном пинг-понге.
Максим выдержал долгую паузу, сделав вид, что выискивает сведения в лежащих в папке материалах, затем продолжил допрос:
– Чем вы занимались после пробежки?
– Вернулся к машине.
– Сразу? Прямо к машине?
– Сразу и прямо, – подтвердил Клеман очень вежливо и совершенно невозмутимо.
Даже ни в чем не виноватые люди не ведут себя так спокойно, когда их задерживает полиция! – подумал Монсо.
– Вас видели, когда вы покидали дом после того, как в лесу начался пожар.
– Исключено. Повторяю: я ехал к матери, был в форме, хотел остановиться и немного размяться, потом ехать дальше. Я бегаю каждый день не меньше сорока пяти минут и уже не могу без этого обойтись ни в снег, ни в дождь.
Он произнес свой короткий монолог, глядя Максиму в глаза, и его лицо ни разу не исказили ни судорога, ни тик. Монсо снова взял паузу. Поудобнее устроившись на стуле, он открыл папку, достал фотографию Виктории и положил на стол перед Энцо.
Тот взглянул – и никак не отреагировал.
Еще одна пауза.
– Знаете эту молодую женщину?
– Нет.
– Фамилия Савиньи что-нибудь вам говорит?
– Ничего.
Ответы были короткими – пожалуй, даже слишком короткими. Распространенная техника, позволяющая не выдать истинные чувства. Чтобы скрыть правду, лжец добавляет лишние слова, использует превосходные степени – все, что может закамуфлировать дискомфорт и сойти за беспечность.
– Улица Монфалькон, четыреста пятнадцать, – вдруг произнес Борис. – Что это за адрес?
– Моей матери.
– Где-то в наших краях?
