Дыхание смерти - Энн Грэнджер
– Ваше здоровье! – Джесс взмахнула бокалом в ответ, думая, как бы потихоньку вылить содержимое в стоящий рядом горшок с каким-то комнатным растением. Понять, что в горшке, оказалось трудно: растение давно засохло. – Миссис Пикеринг, мне хотелось бы поговорить с вами о прошлом.
– А мне бы хотелось, – как всегда раздраженно, выпалила миссис Пикеринг в ответ, – чтобы вы и этот ваш сержант перестали называть меня «миссис Пикеринг»! Знаю, последнее время принято всех женщин, замужем они или нет, называть дурацким словечком «миз», но я – мисс, запомните! Я не стыжусь того, что ни разу не была замужем.
– Я тоже не замужем, – улыбнулась Джесс.
– Живете с кем-нибудь?
– Нет.
– Вот и умница. Я так и не вышла замуж, потому что отец бы этого не потерпел. Мать умерла, когда мне было пятнадцать, и после ее смерти здесь жили только мы с отцом. Он называл себя полуинвалидом. По-моему, он вполне мог себя обслуживать и даже помогать мне по хозяйству, только не хотел. «Полуинвалид» – значит, что он делал только то, что сам хотел, – например, рыбачил. Был заядлым рыбаком. Зато рубить дрова или пылесосить он, видите ли, не мог – здоровье не позволяло. Так что мне приходилось ухаживать за ним, вести дом, заниматься садом, курами… у нас даже пара коз тогда была и ослик, которого оставили какие-то цыгане. Так что на замужество у меня и времени не было. Да и отец не одобрил бы.
– Он не смог бы вам помешать, – заметила Джесс. – Особенно после того, как вы достигли совершеннолетия.
– Сразу видно, вы ничегошеньки не понимаете, – парировала Мьюриел. – Отец заявил, что, если мне на него наплевать, он лишит меня наследства. Оставит «Средники» какому-нибудь благотворительному фонду. Не подумайте, что он так уж любил благотворительность, совсем наоборот. Просто характер у него был вредный. И он не шутил. Мои предки жили здесь сто пятьдесят лет, и я не собиралась лишаться наследства – точнее, того, что от него осталось. – Она обвела рукой окружающее их пространство. – Раньше нам принадлежало все, что вы видите вокруг. Но все по кусочку распродавалось, чтобы поправить наше финансовое положение. Последний кусок пахотной земли продали в 1967-м. Его купили Пирсоны; они и до сих пор хозяйствуют на нашей бывшей земле.
– Значит, вы живете в этих краях всю жизнь. – Джесс поспешила воспользоваться предоставленной возможностью и перевести разговор на тему, которая привела ее сюда.
Мьюриел неожиданно расхохоталась – Джесс показалось, будто со скрипом открывается дверь на ржавых петлях.
– Вы, наверное, думаете, что я стара, как здешние горы, да? Вы ошибаетесь. Мне пятьдесят девять лет. – Заметив выражение лица Джесс, она удовлетворенно кивнула: – Что, удивились? Ничего, я не обижаюсь, что вы сидите тут разинув рот.
– Извините. – Джесс покраснела.
– За что извиняться? Вы не виноваты. Я не красавица и никогда ею не была. Начала седеть, когда мне только перевалило за тридцать. Я и не питала надежд выйти замуж. Я не умела болтать о поп-музыке или фильмах, не умела танцевать, флиртовать, ничего подобного, меня ничему такому не учили… Знаете, если бы даже отец не запрещал мне выйти замуж, ко мне бы все равно никто не посватался. Зато я крепкая и умею все делать по хозяйству… Сама справляюсь. Вы, наверное, видели ворота, когда ехали сюда?
Джесс вспомнила сетку, натянутую на деревянную раму.
– Да.
– Я сама сделала, – похвасталась Мьюриел. – Несколько раз приходилось забираться на крышу и менять черепицу. Могу сделать все что угодно… А почему вы не пьете?
– Растягиваю удовольствие, – решительно ответила Джесс.
– Растягивайте, но не очень. И скажите, если захотите добавки. – Себе Мьюриел подлила еще.
– Мисс Пикеринг!
Если она теперь не задаст Мьюриел вопросы, ради которых сюда приехала, подумала Джесс, такой возможности ей уже не представится. Судя по всему, Мьюриел успела пристраститься к своей настойке. Джесс подозревала, что главный компонент настойки – что-то крепкое, типа джина. Она решила все же улучить минутку и вылить свою порцию в цветочный горшок. Обыкновенно ершистая, Мьюриел понемногу оттаяла и расслабилась в кресле под морским пейзажем с суденышками на фоне шторма. Даже Гамлет улегся на пороге, уткнувшись носом в лапы и закрыв глаза. Время от времени он тихо ворчал. Глаза у Мьюриел начали слипаться.
– Мисс Пикеринг! – громче позвала Джесс.
Мьюриел широко раскрыла глаза.
– А? Что? – спросила она, хватаясь за бутылку. – Хотите добавки?
– Нет, спасибо большое. Я хочу спросить вас о «Ключе».
– Что с ним еще? – спросила Мьюриел. – Дом сгорел, а до того много лет пустовал; что о нем спрашивать?
– Меня интересует более ранний период, когда в доме еще жили, – много лет назад. Себастьян Краун, его жена и их сын… Вы помните то время?
– Еще бы мне не помнить! – ответила Мьюриел с налетом своей обычной воинственности. – С мозгами у меня все в порядке. У меня всегда… – она подняла бутылку и критически взглянула на ее содержимое, – у меня всегда была превосходная память. Смотрите-ка, пусто… Схожу за другой.
Она начала выбираться из кресла.
– Давайте вначале поговорим о Себастьяне Крауне, – не сдавалась Джесс.
– Да ведь он уже сто лет как умер, – ответила Мьюриел, снова плюхаясь в глубокое кресло. – Терпеть его не могла.
Дурная кровь у этих Краунов; все мужчины у них с гнильцой. Как говорится, яблочко от яблони… Вчера я видела молодого Крауна. Он крутился вокруг дома. Решил съездить на место преступления. – Мьюриел злорадно ухмыльнулась.
– В каком смысле Себастьян Краун был с гнильцой? – Джесс не собиралась отвлекаться, хотя и понимала, что Мьюриел охотнее поговорит о чем-нибудь другом.
– Он уже умер, – с глубоким удовлетворением ответила Мьюриел, – и теперь я имею право говорить о нем все, что хочу. Я могу говорить правду. Он был, знаете ли, миллионером. Богачей предпочитают не задевать, особенно таких злобных, как Себастьян. Все его денежки достались сынку. – Она с сожалением покачала головой. – Нет в жизни справедливости, верно? Себастьян не был хорошим человеком, совсем нет. Да, он добился успеха. Да, умел водиться с нужными людьми. Но, если вы спросите, был ли он хорошим, порядочным человеком, я отвечу: нет, нет и еще раз нет. Мне нравилась его жена, – неожиданно закончила Мьюриел.
– О его жене никто ничего не говорит, – оживилась Джесс.
– Потому, что она набралась храбрости и бросила его. Тогда разразился большой скандал; много времени все соседи только об этом и говорили. Конечно, из-за Себастьяна соседи только шептались, да и то за закрытыми дверьми. Себастьян напоминал Генриха Восьмого в
