Загадка Красной Вдовы - Джон Диксон Карр
Карстерс попытался ухватиться за спинку несуществующего стула, удивился, не обнаружив такового, и уставился на тело.
– Значит… получается, он уже лежал здесь, мертвый, все то время, пока я сидел в засаде? И не знал…
– Так и есть, сынок, – кивнул Г. М. – Неприятно, да? Если вы схватились здесь с Равелем в двадцать минут пятого, как я слышал, то именно так все и было. Расскажите Мастерсу, что и как. Эта разбитая мебель беспокоит его не меньше, чем разбитая голова.
Карстерс подошел к окну. Не отличаясь особой привлекательностью, он выглядел сейчас и вовсе удручающе жалким – бледное, бесцветное лицо, пыльный коричневый костюм, – но при этом в нем ощущалась искренность, вызывающая невольную симпатию. Терлейн подумал, что этот неуклюжий и открытый парень переживает смерть Гая глубже, чем Мантлинг. Мантлинг был маршевым барабаном, а Карстерс – обычным солдатом, тем Томми Аткинсом[21], что шагает позади. Карстерс неловко переступил с ноги на ногу, посмотрел на тело и сразу отвел глаза.
– Видите ли, – начал он нерешительно, – я подумал, что кто-то может проникнуть сюда посреди ночи, чтобы что-то забрать…
Мастерс достал блокнот:
– И что же навело вас на такую мысль, мистер Карстерс?
– Что? Черт возьми, я же слышал, как вы сами это сказали! По крайней мере, кто-то из вас, когда вы с сержантом и кем-то еще возились здесь, в комнате, и открывали ставни. Но потом вы решили, что все в порядке, и посчитали, что выставлять охрану не стоит. Вам самому это не кажется подозрительным?
– Это к делу не относится, сэр. Так вы, значит, подслушивали?
Карстерс покраснел:
– Ну… да, в некотором смысле. Я был поблизости…
– Почему?
– Что ж, если на то пошло… Прошлым вечером я еще раз поругался с Джуди. У нас с ней и без того дела шли не очень с тех пор, как я поранился копьем и сказал, что оно отравлено. Прошлым вечером она поссорилась из-за чего-то с Арнольдом, а когда Джуди на кого-то злится, она всегда нападает на меня. И постоянно возвращается к одной и той же старой теме. Вот и вчера, перед тем как лечь спать, взялась за свое: «Почему бы тебе не заняться чем-то всерьез? Да что там, как говорится, без соломы кирпичи не делают, а у тебя и пугала не получится». Признаюсь, меня это задело, потому что рядом стоял Арнольд с этим своим надменным видом, как будто у него всегда блокнот с карандашом наготове…
– Не отвлекайтесь, мистер Карстерс. Мне нужны факты. Когда это было?
Карстерс задумался.
– Вам нужно выстроить все по времени, да? Я читал об этом. Думаю, вскоре после того, как те трое ушли. – Он кивнул в сторону Г. М., Терлейна и сэра Джорджа. – Значит, примерно без десяти три. Я помню, потому что не успел попрощаться. Мы с Джуди были в библиотеке. Потом вышли, и Равель как раз поднимался к себе. Вскоре после него ушел и Гай. Через некоторое время Арнольд спустился – успокаивал старушку Изабель или что там еще делал. Вот тогда Джуди и высказалась насчет пугала. И тогда же меня осенило: а что, если я найду убийцу? – Он сцепил пальцы рук. – Пока Джуди и этот… В общем, пока они разговаривали, я пошел в столовую – обдумать все как следует. Ну и, может быть, выяснить, чем занята полиция. А потом вдруг подумал: предположим, убийца – Арнольд, и я смогу это доказать…
Мастерс поднял голову:
– Вы подумали, что доктор Арнольд?.. – В глазах старшего инспектора мелькнуло любопытство.
– Разве он не под подозрением, как и мы все? – вскинулся Карстерс, но потом, помедлив, пожал плечами. – Нет, вообще-то, я так не думал. Беда в том, что он слишком умен, чтобы совершить убийство, и это одна из причин, почему я терпеть не могу эту свинью. Но я хотел, чтобы виновным оказался он, и если вам нужна правда, то он может быть виновен так же, как и любой другой. И вот тогда я решил провести ночь в этой комнате. Выйти из дома, чтобы все видели, и вернуться…
– Понятно. Но как вы намеревались вернуться?
– Черт возьми, все просто, – нетерпеливо вмешался Мантлинг, которого, по-видимому, раздражали эти мелочи. – У Боба есть ключ. Когда мы планируем путешествие, приходится заниматься миллионом дел, так что мы входим и выходим по двадцать раз в день.
– Ну, раз вы так говорите, сэр… Что дальше, Карстерс?
– Я пожелал спокойной ночи и вышел вместе с Арнольдом. Потом сказал, что мне в другую сторону, затаился в тумане и пошел за ним.
– Вы пошли за ним? – удивленно спросил Г. М. – Зачем?
– Ну, я же играл в детектива. Подумал, а вдруг он сделает что-нибудь подозрительное. Да и чем еще мне было заняться? Надо же было подождать, пока все лягут спать. Но Арнольд, чтоб ему, пошел домой. Когда я вернулся, было почти полчетвертого и Алан только что выпустил вас, – он кивнул Мастерсу, – и еще двоих. Я поднял воротник, постоял в проходе напротив, подождал, пока все стихнет. Прошло, наверно, полчаса. Темно, тихо. Я перешел через улицу и только собрался открыть дверь, как в комнате на втором этаже зажегся свет.
– В чьей комнате? – резко спросил Г. М.
– В комнате Гая. Я… – Карстерс осекся, глаза его расширились. – Послушайте, я только сейчас понял! Было самое начало пятого. Но если Гай…
– О-хо-хо! Да, сынок, свет включил не Гай. Что потом?
Карстерс помолчал, собираясь с мыслями.
– Я снова притаился. Чувствовал себя, надо сказать, паршиво – замерз, да еще сырость, – и уже хотел плюнуть на все это дело. Окно было завешено, и я видел чью-то тень, которая двигалась туда-сюда…
Представив завешенные желтые окна по другую сторону затянутой туманом улицы и мечущуюся за ними тень неизвестного, Терлейн ощутил атмосферу ужаса, царившую в доме Мантлингов, даже острее, чем при виде двух мертвецов.
– Потом свет погас, – снова заговорил Карстерс. – Я подумал, что, наверно, Гай снова лег, и решил рискнуть. Но все равно беспокоился, боялся, что Гай… – он покраснел, – то есть боялся…
Карстерс опять замолчал.
– Да, сэр, – подбодрил его Мастерс.
– Скажу потом. В общем, я вошел в дом. Темно, тихо, и, должен признаться, я был на взводе. – Он с вызовом вскинул голову. – Вы попробуйте войти в такое место посреди ночи, без света… Я спалил несколько спичек, но и только. Все вроде бы было в порядке, но я решил, что не буду ни сидеть, ни прислоняться к чему-либо. Просто ждал. – Пройдя на середину комнаты, он медленно обвел ее взглядом, как будто не мог совместить этот жалкий вид с ночными ужасами при свете спички. – И боже мой!
