Фридрих Незнанский - Отложенное убийство
— Я все продумал, — изрек Макс по завершении всех физических усилий. — Вот тут, с потолка, пусть свисают цепи. Пострашнее, пожелезнее, но пусть заканчиваются обязательно мягкими кожаными такими манжетами, вроде наручников. А вот тут, вдалеке, поставим два снаряда для приковывания — ну тоже ремни, завязочки там какие-нибудь, в общем, побольше сбруи. Ну из инструментария тоже наборчиков парочку, список я составлю…
Даже если Пафнутьеву, услышавшему эти слова, захотелось засмеяться или содрогнуться, он успешно подавил естественное желание. Он остался так же невозмутим, каким привык быть с клиентами, предъявляющими порой самые причудливые требования. Ведь, что ни говори, владелец ресторана — должность, требующая гибкости ума и деликатности.
— Я очень раскаиваюсь, что плохо вела себя с тобой в ту первую встречу, — ворковала Галя, опасливо попивая чай. Как будто попахивает горьким миндалем? Не-ет, добавь Сапин в ее чашку цианистый калий, она бы уже не имела возможности прислушиваться к оттенкам чайного вкуса! Да и вообще, вряд ли киллер, чье мастерство заключается в умении стрелять, держит под рукой запас яда. Скорее пистолет. — Просто я отвыкла от тебя. За семь лет я столько думала о тебе, что подменила твой настоящий образ выдуманным, а когда ты с ним не совпал, я рассердилась. Так бывает, когда с кем-то долго не видишься.
— А я это… я ни о чем таком не думал. Ты девушка хорошая, красивая. И сейчас, и… это… сейчас была… то есть тогда…
— Ты просто отвык от людей. Тебе надо чаще выходить на улицу.
— Я выхожу, Галь! Я же тренер!
— Это не совсем то. Человеку требуется общение…
Никогда еще Гале не приходилось так навязываться мужчине. Злая ирония заключалась в том, что она никогда не посмела бы навязываться мужчине, которого любит, а сейчас приходилось применять всяческие женские штучки по отношению к мужчине, которого она имела все основания ненавидеть.
Нет, в самом деле! Ведь он занял место ее любимого… ну пусть когда-то любимого Никиты Михайлова… наверняка убил его… скорее всего, закопал под яблоней… ну как же, она так убедительно выстроила систему доказательств, что не только Вячеслав Иванович, даже Сан Борисыч Турецкий поверил. Она вцепилась в эту полуфантастическую версию с упорством бультерьера, не разжимая челюстей. Остается одно — разоблачить врага. А разоблачить его способны телефонные переговоры. Уведя Сапина в дальнюю комнату на втором этаже, старший лейтенант Романова прислушивается, что там делается на первом, возле телефона. Не слышно ни звука, но это заставляет верить, что все в порядке. Несмотря на свой рост, Денис Грязнов проворен, как белка или кошка, и отменно соблюдает конспирацию.
— Я напрасно тебе, тогда не сказала о деле «Хостинского комплекса», когда ты просил, — напропалую врет Галя человеку, который, не сводя с нее глаз, поцокивает ногтями о фарфоровую чашку, производя настырный, царапающий звук. Не верит, сомневается, догадывается? — Ничего там секретного нет. По крайней мере, теперь нет. Тех, кто был на самом виду и наиболее виноват, посадили. А остальных сейчас зачистить пытаются… Хочешь, расскажу?
— Давай, — согласился незнакомец, которого Галя уж и не знала, каким именем мысленно называть, но, когда вслух называла Никитой, чувствовала что-то похожее на душевную тошноту.
— Дело, конечно, сложное, — зачастила Галя. Снизу донесся подозрительный звучок — не то шорох, не то подозрительный стук чего-то опрокинутого, и, чтобы заглушить то, что, судя по рефлекторному неосмысленному передергиванью, услышал и хозяин дома, как бы его ни называть, повысила голос: — Дело сложное, поэтому милиция прибегает к нестандартным методам… К не совсем законным, понимаешь?
— Нет, не понимаю, — ровно ответил собеседник. — Я в законах не разбираюсь. Это ты теперь у нас милиционер… С ума сойти, никогда бы не подумал, что мой маленький Галчонок может стать милиционером!
Теперь с ума сходила Галя. Вышеприведенные слова прозвучали так естественно, так похоже на прежнего Никиту… Он сказал «Галчонок», трудно было ослышаться! Не совсем «Галчишка», но очень близко. А вдруг она все нафантазировала? Нет, не все: дотошный интерес к делу «Хостинского комплекса» у человека, который, по его словам, никогда с бандитами не соприкасался, определенно отдает чем-то нехорошим. Но разве не мог настоящий Никита — под влиянием жизненных неудач, отсутствия любви или, вероятнее, нехватки денег — связаться с мафией, пронизавшей своими цепкими щупальцами все сочинские структуры? Разве спортсменам путь в преступники заказан? С чего она взяла, что Никиту подменил другой человек? Все прежние доводы казались ей надуманными, вместе с юридическим казусом семнадцатого столетия. Совсем близко она видела его лицо с отрастающей бородой, и если первое впечатление резануло взгляд отличием, то сейчас сильней проступало сходство. Сходство? Идентичность! Тот же крупноватый, но тонкий и прямой, нос, те же линии широких скул, те же серые глаза с карими точками — вкраплениями вокруг зрачка, которыми она втайне любовалась… А эта родинка у начала роста волос, на изгибе шеи — уж не ее ли разглядывала нескладная толстушка, мечтая поцеловать? — кому из реальных или воображенных двойников она принадлежала? Или Галя увидела ее сию минуту у этого и приписала тому? Загадки, сплошные загадки.
Неужели щедрая на разнообразие природа иногда пользуется детскими формочками для игры в песочек? Но чего же тогда стоит хваленая индивидуальность? Человек работает над своим лицом всей своей жизнью, в предельной самонадеянности он полагает, что его лицо отражает его поступки, его привычки, его наследственность… И вдруг в один далеко не прекрасный момент пред ним предстает другой: с другими поступками, привычками, наследственностью, однако внешне совершенно подобный ему! Вот где ужас, вот где крушение основ…
Сапин или Михайлов — мужчина, с которым Галя осталась наедине, жертвуя собой, кажется, совсем не склонен был предаваться разрешению мировых загадок, одну из которых являл своей наружностью. В присутствии привлекательной девушки и в условиях сексуальной неудовлетворенности его распирали простые и определенные мысли. Бесцеремонно, со скрипом двинув стул по полу (этот скрип заставил Галю передернуться), он подсел к ней и положил руку ей сзади на плечи. Пока что всего лишь на плечи, однако чувствовалось, что дальше настанет очередь груди, которая у Галочки Романовой была ох до чего аппетитной.
— Плечи у тебя отменные, — горячо прошептал собеседник, выпадая из лирического образа, который сам себе несколько секунд назад создал. — И вся ты из себя что надо — сытненькая, плотненькая. Я, знаешь, небольшой поклонник, чтоб женщина на щепку была похожа… Так что ты там сказала, вроде методы какие-то незаконные, так?
Галя про себя не могла не усмехнуться примитивному мужскому лукавству, или, точнее, распространенному мужскому заблуждению, согласно которому женщины — существа элементарные, и стоит сделать женщине комплимент или притиснуть ее как следует в темном уголочке, и она уже готова на все. Все женщины хотят этого самого и за это самое готовы выложить какие угодно тайны. Не стоит его разочаровывать. Вот, выкладываю, получай!
— Так вот, — понизив голос, словно действительно выдавая страшную тайну, сказала Галя, — начальники мои понимают, что законными методами им не справиться. Поэтому они привлекли к борьбе против бандитов точно таких же бандитов…
— Шо? Таких же?
Когда он волнуется, в его речи прорезается местный южный выговор. Михайлову это не было свойственно.
— «Таких же» — это я для красного словца. Не таких же, а еще страшнее. Главный среди них — матерый уголовник по прозвищу Крот. Откуда он взялся, нам не сообщается, зато нас всех поставили в известность, как он расправлялся со своими противниками. — Галя довольно-таки артистично изобразила испуг и девичье смущение при соприкосновении с такими неэстетичными аспектами бытия.
— Шо, так прямо убивал? То, может, это еще и брехня? — усомнился Сапин, в котором в данный момент трудновато было заподозрить интеллигентного тренера Михайлова.
— Думай как хочешь, — загадочно бросила намек Галя, высвобождаясь из-под руки.
— Я так думаю, — не пытаясь снова ее заграбастать, а вместо этого скрестив руки на груди, стал рассуждать хозяин дома, — что этот Крот — беспредельщик. Незаконно поступал… А надо, чтоб все по закону!
Галя отодвинулась в тень, чтобы хозяин не заметил, как вспыхнули ее щеки. От разочарования или от радости?
Все-таки не Михайлов. Сапин!
Дениса Грязнова, который в то же самое время также находился, пусть и тайно, в доме Михайлова, не тревожила идентификация хозяина дома. Не потому, что он был нелюбопытен — дело с самого начала казалось ему лихо закрученным, — а потому лишь, что привык одновременно думать только об одной задаче. Его задачей в данный момент было поставить «жучок» в стационарный телефон и — параллельно — не засыпаться. Его мысль, нацеленная на это, отметала постороннюю метушню.
