Гарри Кемельман - В понедельник рабби сбежал
— Конечно, но глаза-то ты поднимаешь время от времени. Хотя бы для того, чтобы инструмент поменять. И не можешь не видеть, кто сидит за столом.
— Хорошо, я вижу, что кто-то сидит у стола…
— И если они спорят, ты слушаешь, иначе не бывает, так уж человек устроен. Не говори, что ни разу не слышал, как Мимавет спорит с клиентом.
— А кто говорит? Конечно, слышал.
— И слышал, как клиент выходит из себя и вылетает, хлопнув дверью…
— Послушай, парень, при сделках клиенты часто хлопают дверью, но потом обычно возвращаются. Если бы ты занимался бизнесом, ты бы это знал.
— Конечно, — вежливо сказал сержант, — и держу пари, что много раз Мимавет рассказывал тебе об этом, вы посмеивались, а ты успокаивал его: «Не волнуйся, он вернется».
— Почему нет? Когда два человека работают рядом, они поддерживают друг друга, если только они не конкуренты.
— Правильно. А теперь скажи, не помнишь ли ты, чтобы кто-то настолько разозлился, что обещал отомстить? Я имею в виду молодого человека, иностранца, американца…
Ранним вечером Рой и Абдул прогуливались по улице после обеда. Возле дома Роя навстречу им из тени выступила фигура. Это был Махмуд.
Рой поздоровался, и Махмуд приветливо улыбнулся. Потом быстро заговорил по-арабски.
— Я знал, что вы придете сюда. Я искал тебя. Они взяли Лейлу.
— Это плохо, Махмуд. Думаешь, она заговорит?
Махмуд пожал плечами.
— Если бы мы были хозяевами положения и взяли бы их девочку, у меня бы она заговорила.
— Ты прав. Что ты собираешься делать?
— У меня есть место в Старом Городе. А тебе советую уехать на север.
— Да, похоже, это лучше всего. Мне понадобится машина.
— Я могу пригнать ее сюда через полчаса.
— Хорошо. И мы сразу едем.
— Мы? Ты имеешь в виду американца?
— Правильно. Я попробую взять его с собой. Для страховки.
Когда они поднимались по лестнице, Рой спросил:
— О чем вы там говорили?
— Мой дядя выдает замуж дочь. Там большой праздник, на несколько дней, и нас с Махмудом пригласили.
— Вы едете?
— Махмуд не может бросить работу. Правда, он даст мне свою машину, но это длинная дорога. Дядя живет в Галилее. Страшно не хочется в одиночку сидеть ночью за рулем три часа.
— Так езжай завтра утром…
Абдул покачал головой.
— Ты не понимаешь. Собирается вся семья, и если не приехать сегодня вечером, лучшие комнаты и кровати будут заняты. Нет, если ехать, то только сегодня.
— Вот как… послушай, Махмуд говорил что-то про меня? По-моему, я уловил слово «американец».
— Да, было кое-что еще, он говорил о тебе. — Абдул подобрался, как для прыжка. — Он видел, как полицейские звонили в твою дверь.
— Звонили в дверь? Черт возьми, наверное, приносили паспорт.
Абдул покачал головой.
— Их было двое. Чтобы принести паспорт, двое не нужны. Он слышал, как один говорил, что они вернутся утром.
— И что мне делать, по-твоему?
Абдул задумался.
— Пожалуй, если бы ты убрался отсюда ненадолго, пока твой отец улаживает дела в Тель-Авиве, это было бы… — он ткнул его в бок. — У меня идея, поехали со мной.
— Ты имеешь в виду — на свадьбу?
— Почему бы нет? Пир горой, танцы, девушки, — сказал он, широко улыбаясь, — много девушек.
— Но меня не приглашали.
Абдул засмеялся.
— А я приглашаю. Я представлю тебя дяде как своего друга, и ты будешь его самым почетным гостем. У тебя будет возможность увидеть арабское гостеприимство.
— Ты это серьезно? Ты берешь меня с собой?
— Конечно. Ты мой друг. — Тут ему в голову пришла мысль. — Твой отец в Тель-Авиве. Позвони в «Кинг Дэвид» и оставь для него сообщение, что на несколько дней уезжаешь в гости к друзьям, чтобы он не волновался, если не найдет тебя, когда вернется.
Глава XLI
В понедельник Гитель приехала в Иерусалим.
— Тут какая-то конференция, — объяснила она. — Обычно я на них не езжу, как понимаете. Пустая трата времени. Собирают людей, которые только и могут, что писать бумажки. Но в этот раз приехала, чтобы и к вам зайти, и повидаться с Сарой, которая завтра ложится в «Хадассу» на обследование.
— А что с ней, Гитель? — спросила Мириам.
— Если бы они знали, стал бы доктор Бен Ами посылать ее на обследование? Я-то, конечно, знаю, в чем дело…
— Вот как? — спросил рабби. Обычно им с Гитель нечего было сказать друг другу. В большинстве случаев она вела женские разговоры с Мириам, а он молчал или даже уходил в другую комнату. Но его удивило ее замечание.
— Конечно, — фыркнула она с явным презрением к его мужскому, чтобы не сказать — раввинскому, слабоумию. — Она нервничает, бедная девочка. Она в постоянном напряжении.
— Из-за чего? — спросила Мириам.
— Если бы ты была замужем за человеком, занимающим такой пост, как ее муж, ты бы тоже нервничала.
— Ого, а кто он такой?
— Важный государственный чиновник, — строго сказала она.
— Похоже, в здешнем правительстве все чиновники важные, — поддразнил ее рабби.
— Я хочу сказать, когда он уходит утром из дому, она не знает, когда он вернется и даже вернется ли он.
— У него опасная работа?
Она заметила недоверие в его голосе.
— А вы думаете, нет, рабби? — Это было чистой иронией; обычно она звала его Дэвидом.
— Ты, конечно, слышал про недавний взрыв, когда погиб старик, автомобильный дилер. Так это случилось практически рядом с ней.
Рабби улыбнулся.
— В ту ночь, когда мы приехали, был взрыв на соседней улице, и тогда тоже кто-то погиб. Не хочешь ли ты…
— Но тот был важной персоной, профессором университета.
— Ну и что?
— А то, что он был естественной мишенью для террористов. Но этот был никем. Я уверена, что на самом деле они охотились за Авнером. Это его они хотели убить. Они просто ошиблись.
— Немного притянуто за уши, Гитель. Я еще могу понять, что они хотели взорвать новый жилой дом и заодно убить безобидного старика. Но мне трудно поверить, будто они собирались подложить бомбу и убить конкретного человека, но ошиблись адресом.
— Это говорит только о том, что ты не много знаешь про арабов, особенно про террористов, — фыркнула Гитель. — Не говори мне, что они охотились за этим автомобильным дилером.
— Хорошо, не буду, — добродушно сказал рабби. Она подозрительно посмотрела на него и повернулась к Мириам.
— Сара была в постели, крепко спала, заметь, когда взорвалась бомба. Ты хочешь сказать, что это не отразится на женщине, которая и так не слишком здорова, по крайней мере, последние десять лет?
— То есть именно поэтому она и ложится в больницу? Так сказал доктор?
— Доктор! Я ничего не имею против доктора Бена Ами. Но он всего-навсего мужчина. Отзывчивый и чуткий мужчина. Ты это знаешь, Мириам. Но он может понять только то, что может понять мужчина. Чтобы понять душу женщины, нужна женщина. Я сказала Авнеру прямо в лицо: «Если хочешь, чтобы твоя жена выздоровела, — сказала я ему, — найди другую работу». И ему нечего было ответить.
Зазвонил телефон, и Мириам взяла трубку. Звонил Дэн Стедман, чтобы пригласить их пообедать в «Кинг Дэвид» вечером.
— О, мы бы с удовольствием, но приехала моя тетя Гитель из Тель-Авива, и…
— Берите ее с собой.
— Одну минуту. — Она прикрыла трубку рукой. — Это Дэн Стедман, наш друг. Он приглашает нас на обед в «Кинг Дэвид» сегодня вечером.
— Так идите. Я могу остаться дома и побыть с Джонатаном.
— Нет, он попросил, чтобы я взяла тебя с собой.
— Даже и не знаю. Я…
— Он славный малый — и неженат, — сказал рабби.
Гитель посмотрела на него с досадой и негодованием.
— Ну, Гитель? Пожалуйста, пойдем.
— Ладно, что я теряю?
Мириам сказала в трубку:
— Все в порядке. Мы все можем прийти. Есть какой-то особый повод?
— Да нет, но я скоро возвращаюсь в Штаты и…
— Вот как? Что-то неожиданное?
— Я все расскажу при встрече.
Глава XLII
Заместитель декана по работе с иностранными студентами очень аккуратно приложил кончики пальцев одной руки к кончикам пальцев другой и медленно кивал, слушая Стедмана. Ни одной минуты он не верил сказанному — сын затосковал по дому и хочет вернуться в Америку. У него был большой опыт общения с родителями американских студентов, приходивших к нему забирать своих сыновей или дочерей из университета. Обычной причиной было любовное увлечение и желание вступить в брак с кем-нибудь, кого они считали совсем неподходящим. В последний раз это был пылкий сионист с детства, который вдруг возмутился тем, что его дочь решила остаться в стране и вступить в кибуц.
— Кто может сказать, что есть знания, мистер Стедман, — мягко сказал он. — Учиться в нашем университете приезжают студенты со всего мира, но в основном из Америки. Потому что наши преподаватели лучше? Ничуть не лучше, чем в Америке или других развитых странах. А какую тогда пользу они извлекают от нашего образования? Не знания, которые выносят из аудиторий, а то, что за стенами университета, здешняя жизнь, люди…
