Смерть Отморозка. Книга Вторая - Кирилл Шелестов
***
В середине озера торчал небольшой островок с двумя десятками деревьев, с оголенными толстыми кряжистыми корнями, уходящими в воду. По краю островка было виднелось несколько неподвижных темно-коричневых холмиков.
— Что это? — всхлипнув и шмыгнув носом, спросила Анна, указывая рукой на холмики. — Камни? У меня почему-то такое ощущение, что они — живые…
— Это выдры, — ответил Норов. — Видимо, им, как и нам, надоело сидеть в норах, и они решили подышать свежим воздухом.
— Тут живут выдры?
— Несколько семейств.
Анна достала телефон, навела на них фотокамеру и сильно увеличила, чтобы разглядеть лучше.
— Смотри, вон те двое жмутся друг к другу, совсем как мы! — Она медленно, чтобы не потерять изображение, перевела камеру вбок. — А там их больше! Четверо! Наверное, это родители с детенышами! Они плавают?
— Да, но сегодня, видимо, холодно даже для них.
— Какие они милые!
— Не такие безобидные, как кажутся. Они непрерывно роют подземные тоннели, видишь те дыры? Изгрызли весь берег, он теперь осыпается. Смотри, корни деревьев на острове совсем голые. Если не принять мер, они погибнут, а островок, наверное, уйдет под воду.
— Он исчезнет? Какая жалость! Неужели такие милые зверьки губят деревья?
— Целый островок, а на нем весной любят отдыхать птицы — черные цапли. Еще недавно он был вдвое больше.
— А ведь они, наверное, думают, что никому не причиняют зла! Просто плавают, играют, существуют…. Они уверены, что остров принадлежит им, ведь они тут живут, а люди приходят и уходят. Их истребят, как ты считаешь?
— Кто?
— Ну, люди, лесники. Ведь нельзя же допустить, чтобы они разрушили тут все! Ой, мне их так жаль! И деревья тоже жаль! А больше всего — нас с тобой! Господи, ну что же нам делать?!
***
После выступления на концерте Осинкин стал для властей врагом номер два, — врагом номер один, по-прежнему, оставался Егоров. На государственном телеканале вышло часовое журналистское расследование, из которого следовало, что Осинкин разворовал и погубил предприятие, составлявшее некогда предмет гордости всей страны. Пытаясь избежать уголовного преследования, он в поисках неприкосновенности обратился к «политическому махинатору» Норову, известному своими криминальными связями, в частности, дружбой с бандитом Кочаном. Осинкин заплатил Норову из украденных у народа денег, и теперь один тащит другого во власть.
Репортаж был смонтирован из кадров старых документальных хроник и милицейских съемок, с какими-то прикрытыми простынями трупами на улицах, мчащимися под звук завывающих сирен милицейскими машинами; с путанными рассказами анонимных «источников», показанных со спины, и со зловещим музыкальным фоном. Все в нем было бессовестным и грубым враньем, однако тему «криминального дуэта» подхватили и другие прикормленные администрацией СМИ, стараясь создать у жителей города впечатление, что к власти рвутся уголовники.
Осинкин, впервые попавший под подобный обстрел, был потрясен. Он не находил слов, чтобы выразить свое возмущение.
— Это же наглая ложь! — бурлил и негодовал он. — Мы должны ее опровергнуть! Подать в суд!
— Да не переживай ты так, — успокаивал его Норов. — Ты же не ждал, что они начнут петь тебе дифирамбы? Зато теперь все о тебе говорят.
Но Осинкин не мог не переживать. Ему было стыдно перед родственниками, друзьями, избирателями. Ольга тоже пребывала в шоке. Едва скрывая слезы, она рассказывала, что дочери не дают прохода в школе. Осинкин хотел на выходные уехать с ней и детьми за город, чтобы дать семье передышку, но неумолимый Норов его не отпустил. До выборов оставалось чуть больше двух недель, нельзя было терять ни часа.
Сам он с наигранной веселостью повторял своим штабистам слова Алкивиада: «Пусть ругают, лишь бы не молчали», но про себя отлично сознавал, что это — совсем не та слава, о которой мечтают начинающие политики. Впрочем, кое-что имелось в запасе и у него. Свою газету он до поры до времени держал в резерве, но теперь ввел в сражение этот последний ресурс. Началась публикация разоблачительных материалов о городской и областной администрациях под общим названием «Воры в законе».
В статьях вскрывались коррупционных схемы; рассказывалось о семейном бизнесе губернатора, о десятках миллионов долларов, которые выжимали из области его жена, сын и родственники. Приводились примеры того, как силовики помогали им душить конкурентов и забирать чужой бизнес. Пивоваров представал в неприглядной роли губернаторского приказчика, помогавшего разворовывать городское имущество.
Домыслов в статьях почти не было. Утверждения опирались на копии документов со списками фирм и номерами счетов; на секретные справки из досье спецслужб, на оперативные материалы отдела по борьбе с организованной преступностью. Были и фотографии из уголовных дел и снимки роскошной недвижимости, принадлежавшей губернаторской семье.
Этот залп тяжелой артиллерии Норов втайне готовил несколько месяцев, с тех пор, как решил поддержать Осинкина, приберегая его для решающего штурма. Служебные материалы ему за деньги сливали менты, а статьи на условиях анонимности писали лучшие журналисты. Саратовский обыватель был поражен. Подлинных размеров коррупции не представлял никто, даже близкие к губернатору чиновники.
Норов увеличил тираж своей бесплатной газеты в десять раз, но она все равно разлеталась в считанные часы после выхода, причем, не только в Саратове, но и во всех регионах, где выходила. На «блошином» рынке ее продавали за деньги. Секреты губернатора и мэра обсуждались в очередях и в общественном транспорте. Несколько материалов с помощью Леньки перепечатали независимые московские издания. Для саратовцев это был сигнал того, что поддержка губернатора в Кремле слабеет.
Удар был настолько мощным, что власть растерялась. Сначала с Норовым связался помощник губернатора и попытался напугать «большими неприятностями», ожидающими его и Осинкина. Норов ответил, что после визита налоговой полиции, ареста счетов и публичных рассказов о своем уголовном прошлом он опасается только ВИЧ-инфекции, но постарается не вступать в близкие отношения с незнакомыми женщинами. Затем Норову позвонил сын губернатора, Миша, и предложил встретиться.
***
Норов понимал, как ждет от него Анна твердых мужских заверений в том, что он все устроит, что все будет хорошо. Больше всего на свете ему хотелось бы так и поступить, но это означало бы солгать.
— Нам обоим следует серьезно подумать, прежде чем принимать решение, — переламывая себя, произнес он.
— О чем?
— О последствиях наших поступков. Мы же — не выдры.
Для нее это прозвучало слишком жестко, он почувствовал, как она сжалась. Черт, Кит, не надо! Пожалей ее. Неужели это обязательно
