Грандиозная игра - Дженнифер Линн Барнс
– Возможно, ты и впрямь первым додумался до ответа, – ледяным тоном произнесла она, в ее глазах полыхала жажда.
Ох уж эти любители грязных приемчиков!
– Я привык отдавать долги, милая. – Рохан поймал ее взгляд. – А ты?
Он дал ей ответ, которого она так хотела. Хоть это и обошлось ему в такую огромную цену. Око за око, Савви!
– И я, – Саванна прошествовала мимо него – прямиком в неизвестность. – К твоему сведению, я делаю это всё – участвую в игре наследницы Хоторнов, иду к победе любой ценой – ради своего отца.
Глава 48
Лира
Правильный ответ – новая дверь. Лира вышла из металлической коморки в полутемную комнату. По ее краям легли полоски света, так что можно было разглядеть помещение без окон с плотным ковром и тканевой драпировкой на стенах.
Кинотеатр, догадалась Лира. Справа от нее висел огромный экран с кулисами темно-золотого цвета по бокам. Стены были обиты бархатом, а потолок выкрашен в насыщенный зеленый. Лира шагнула вперед, повернула, спустилась на ступеньку ниже. Всего четыре ряда кресел и четыре яруса.
Дверь в металлическую каморку закрылась, а через мгновенье заревел проектор, расположенный где-то в дальнем углу. Начался фильм. На экране зажегся текст:
«Пожалуйста, обведите наиболее подходящий ответ».
Лира не успела вдуматься в это задание: ему на смену пришел тест. Причем вопросы на экран не выводились, только ответы. В каждом ответе было четыре символа. Ответ под буквой «С» уже был обведен кружочком. Лира попыталась запомнить символы, начертила их в воздухе указательным пальцем, чтобы лучше отложились в памяти.
Потом показали отрывок из черно-белого фильма. Деревянная игрушечная лошадка покачивалась посреди пустой комнаты. Затем камера повернулась, и зрители увидели… мужчину. Он сидел, закинув ноги на стол, и курил сигарету. Его фигура отбрасывала четкую тень на дальнюю стену. Это уже из другого фильма, догадалась Лира. Мужчина сделал долгую затяжку, а потом его губы зашевелились.
Но звука не было. Видимо, игроки должны были понять эту сцену без учета словесного контекста.
Мужчина потушил сигарету. Началась следующая сцена. И снова из другого фильма, на этот раз – из цветного. Героиня с каре что-то говорила мужчине с блестящими зачесанными назад волосами. И снова без звука. Женщина держалась высокомерно, а мужчина прямо-таки испепелял ее взглядом. Она забрала у него бокал с мартини и осушила его одним глотком. Он подался вперед. Его губы замерли в нескольких дюймах от ее рта.
Опасность касания… Ну почему никак не получается забыть эти слова? Это очень раздражало Лиру. Как и тот факт, что их видел и Грэйсон. Она отвела взгляд от экрана, посмотрела на Одетту, лишь бы не на Хоторна.
Одетта слегка сощурила светло-карие глаза. Лира быстро перевела взгляд на экран. Кадры быстро сменяли друг друга.
Вот четверо десперадо[13] выходят из пустого салуна[14]. Крупный план женской руки, которая нарочно выбрасывает сережку с бриллиантом в раковину. Мужчина в белом костюме поднимает пистолет.
Лиру замутило. Она терпеть не могла огнестрельное оружие, ненавидела его. А тут еще сцена, как назло, не спешила сменяться следующей. Герой нажал на курок.
«Это не по-настоящему, – твердила себе Лира, замерев и едва дыша. – Я в порядке. Тут даже звука нет. Всё хорошо».
А потом камера переключилась на тело, на лужу крови, на жутковатую неподвижность – и от ее «всё хорошо» и следа не осталось. Волна флешбэков, словно акула, схватившая жертву, потянула Лиру на дно. Воспоминания топили ее. Она не могла их побороть, не могла вынырнуть и глотнуть кислорода.
«С чего начать пари? Нет, думай до зари».
Она слышит его, но не видит. Повисает тишина, а потом – бум! Она зажимает уши со всей силы. Она не заплачет. Нет! Она ведь уже большая девочка.
Ей четыре года. Только сегодня исполнилось. Сегодня у нее день рождения.
И снова: бум!
Хочется бежать, но не выходит. Ноги не слушаются. Сегодня ее день рождения, поэтому он и пришел – так он сказал воспитательнице: забирает ее, чтобы отпраздновать день рождения, назвался ее отцом.
«Вы так похожи!» – заметила воспитательница.
Надо бежать, но не получается. Что происходит? Она отнимает ладони от ушей. Почему так тихо? А мужчина, он еще вернется?
Цветочек, который он ей подарил, теперь валяется на полу. Это она его уронила? Карамельное ожерелье по-прежнему у нее в кулачке, резинка больно впилась в палец.
Ее бьет дрожь. Она делает шаг к лестнице.
– Лира, – зовет ее голос, к сожалению и к счастью, знакомый, но даже он не может вернуть ее в реальность.
Она поднимается по ступенькам. Наверху что-то лежит. Ступеньки мокрые и теплые, а она без обуви. Где ее туфли? Что это у нее на ногах такое красное? Очень теплое, красное, стекает вниз по ступенькам.
– Лира, посмотри на меня!
Стены, они тоже красные, на них пятна и отпечатки ладоней и какой-то рисунок – то ли подкова, то ли мост. А ведь на стенах нельзя рисовать – такие правила!
Всё красное и так странно пахнет.
– Вернись ко мне! Сейчас же! Посмотри на меня, Лира!
Она на вершине лестницы. Оказывается, красная жидкость вытекает не из чего-то, а из кого-то – из отца-незнакомца. Это он лежит. Правда, он не шевелится и у него нет лица – он снес его выстрелом.
Она не может кричать и пошевелиться не может. У него нет лица! А живот…
Всё-всё красное…
Пальцы заскользили по ее густым волосам, по шее, кожа к коже. Она почувствовала тепло.
– Вернись, или я тебя заставлю!
Лира ахнула. Реальный мир вновь обрел четкость. Первым она увидела Грэйсона Хоторна. Его спокойный взгляд, очертания лица, острые скулы, челюсть, будто высеченную из камня.
Единственное, что она чувствовала, – его руку на шее. Всё тело, кроме этого участка, онемело. Она дрожала, руки и корпус просто ходуном ходили. Грэйсон опустил ладони ей на плечи, согревая кожу, не закрытую тканью платья. Его прикосновение было теплым, спокойным, мягким, уверенным и возвращало в действительность.
– Я здесь, с тобой, Лира, – сообщил он твердо.
Она впилась в него взглядом, сделала глубокий вдох, почувствовала его аромат: пахло кедром, осенней листвой и еще чем-то резким, не вполне понятным.
– Сон всегда обрывался на выстреле, – едва слышно прошептала Лира, – но сейчас меня отбросило в тот день, и…
– Тише, тише, детка, – сказала Одетта.
– Я видела его тело! – Лира впервые в
