Дамский справочник пакостей - Мэнди Коллинз
Она надеялась, что публикация с описанием внешности преступника выведет полицию на его след, и город снова будет жить спокойно. Арест невинного человека, понижение в должности хорошего сыщика и повышение по службе плохого, новые убийства за сотни миль от места первых четырех преступлений – ни одно из этих последствий тогда не пришло ей в голову.
И винить ей было некого, кроме самой себя.
Каро была новичком в этом деле и не могла нести за это ответственность. Хотя Кейт знала, что она сделала бы это с удовольствием.
Вина лежала исключительно на ней.
Она не знала, чего хочет от Эвершема. Отпущения грехов? Прощения?
Предательский голос в глубине души нашептывал, что ей отчасти даже хочется его гнева, к которому она так привыкла за время замужества.
Но Эвершем был не таков. Да и она уже не была той испуганной, зависимой от мужа молодой женой, которая не смела даже думать самостоятельно.
– Не буду притворяться, будто я не был зол, – сказал он наконец.
Услышав его голос, она испытала такое облегчение, как будто с ее плеч свалился тяжелый груз. У нее даже предательски подогнулись колени.
– Но в моем отстранении от дела никто не виноват, кроме меня самого, – продолжил он. – Я отвечал за расследование, и я должен был убедиться в том, что мои люди провели все допросы, которые я им поручил.
– Что касается ареста Джона Кларка, – продолжил он, – то в этом некого винить, кроме моего суперинтенданта и Адольфуса Уоргроува.
– Но если бы мы не напечатали это описание… – начала Кейт.
Эвершем прервал ее.
– Если бы вы не напечатали это описание, его бы напечатала другая газета. Или же они нашли бы другой способ обвинить в этих убийствах невинного человека.
Кейт ахнула.
– Вы действительно верите, что люди могут быть такими беспринципными?
Эвершем пригладил волосы и вздохнул.
– Мне не хотелось в это верить, но министерство внутренних дел оказывало на Дэрроу сильное давление, требуя арестовать за злодеяния Блюстителя заповедей хоть кого-нибудь… кого угодно. Как вы хорошо знаете, постоянные сообщения газет об убийствах доводили людей до исступления. Они были жутко напуганы. А когда людям страшно, они не доверяют своему правительству. Но ведь это не повод арестовывать человека, если тот не сделал ничего дурного, но именно такое решение нашел Дэрроу.
Кейт была потрясена до глубины души. Хотя она знала, что арестован не тот человек, она надеялась, возможно, наивно, что это было не столько целенаправленным действием, сколько ошибкой. По словам же Эвершема, это было сделано преднамеренно и сугубо по политическим мотивам.
Увы, хотя его слова и прояснили их первоначальный конфликт, они так и не решили проблему, из-за которой начался их спор.
– Итак, теперь вам понятно, почему я хочу – нет, я просто обязана – участвовать в этом расследовании. – Кейт не собиралась отступать от своего намерения. Как бы Эвершем ни хотел защитить ее.
– Я это понимаю.
Кейт открыла было рот, чтобы заговорить, но он поднял руку, прежде чем она успела произнести хотя бы слово.
– Я это понимаю, но мне это не нравится. Как я уже говорил, я обучен расследовать преступления и при необходимости могу дать отпор преступникам, которых преследую, если те сопротивляются. Вы – писательница. Более того, хорошая, но это вряд ли вам поможет, если человек, лишенный совести, решит причинить вам зло.
Кейт вздохнула.
– Полагаю, в таком случае мы зашли в тупик. Потому что я отказываюсь сидеть сложа руки, пока вы ищете убийцу.
Ей срочно требовалось чем-то занять себя, лишь бы не дать волю слезам разочарования, от которых у нее уже саднили глаза. Кейт повернулась и начала осматривать книжные полки. Она не знала, что собственно ищет, но это позволило ей отвлечься от грустных мыслей. Глубоко вздохнув, Эвершем тем временем приступил к поискам в другом конце комнаты.
Несколько минут они работали молча. Осадок их разногласий все еще висел в комнате.
Кейт почти дошла до конца третьей полки в последнем, ближайшем к окну ряду, когда заметила, что книга на его конце выступает чуть дальше остальных. Некое бессознательное стремление к симметрии и порядку заставило ее подтолкнуть книгу так, чтобы та встала в ряд с остальными, но том даже не сдвинулся с места. Нахмурившись, она попыталась вместо этого потянуть его к себе. Со щелчком, как будто кто-то отпер защелку, весь ряд стеллажей начал отодвигаться от стены.
– Эвершем! – Ее сердце бешено колотилось. – Посмотрите!
В мгновение ока он уже был с ней рядом. Вдвоем им удалось сдвинуть полку, за которой открылся потайной дверной проем.
Было слишком темно, чтобы без света увидеть скрытое внутри, поэтому Эвершем взял со стола лампу и с ней вошел в тайную комнату. Кейт прижалась к его спине, и они шагнули вперед.
Комната, вернее, комнатка, была немногим больше обычного шкафа. Но с первого взгляда было ясно: именно здесь Грин хранил ценные вещи.
Как и полка, которая скрывала тайник от всех, кто не знал о его существовании, дальняя стена крошечной комнаты тоже была заставлена полками. Но если на тех, что были с другой стороны, стояли только книги, эти были набиты бумагами, драгоценностями, произведениями искусства. Тут была даже золотая шкатулка, и когда Эвершем попытался ее поднять, оказалось, что она весит гораздо больше, чем кажется на первый взгляд.
– Что это? – спросила Кейт, дотрагиваясь до украшенной драгоценными камнями табакерки, стоявшей рядом со стопкой книг в кожаных переплетах. – Неужели Грин занимался торговлей краденым, чтобы поддерживать на плаву свою лавку?
Но Эвершем, которому удалось открыть золотую шкатулку, вытащил карманные часы и тихонько присвистнул. Не говоря ни слова, он показал ей крышку часов, на которой была выгравирована монограмма.
СЛФ
– Это часы Филбрика. – Кейт новыми глазами посмотрела на полки и отметила про себя, что многое на них было из разряда тех вещей, которые человек со склонностью к роскоши, разбогатевший на впечатляющих продажах своих книг, вполне мог позволить себе приобрести. – Отец Грина украл не только письма.
Это было утверждение, а не вопрос. Теперь угрозы Джонса о наследнике, который может потребовать то, что причитается ему по праву рождения, приобрели более зловещий смысл. Письма, которые были у Грина, стоили бы пару тысяч фунтов, тогда как эта сокровищница принадлежавших Филбрику вещей, если ее продать с аукциона целиком, могла бы принести от десяти до двадцати тысяч фунтов.
– Похоже на то, – согласился Эвершем. – Хотя нет никакого способа узнать, пока мы не найдем кого-то, кто сможет подтвердить, что все это действительно
