Дамский справочник пакостей - Мэнди Коллинз
– Хорошо, леди Кэтрин. Думаю, вы можете вернуться в Торнфилд-Холл. Вдруг вам удастся узнать об этом больше. Может, старшие слуги слышали о его любовной связи. Или даже о браке.
Должно быть, он перестарался в своих усилиях придать своему голосу благожелательность, потому что она прищурилась.
– Вы плохой актер, – сказала она и сокрушенно покачала головой. – Неужели вы думали так легко избавиться от меня? Я намерена помочь вам найти эти письма и так называемого «наследника» до того, как умрет кто-то еще. Мы уже близки к разгадке. Я чувствую это.
Она отчитывала его как непослушного ребенка, и это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения Эвершема. Подойдя к ней поближе, он взял ее за плечи и процедил сквозь зубы:
– Вы не можете помочь мне с расследованием, Кэтрин. Сегодня был убит человек, причем убит зверски. Скажу честно: это одно из самых страшных проявлений жестокости, какие я видел за более чем десять лет работы в Скотленд-Ярде. И я не хочу, чтобы вы подвергали себя опасности, с какой сопряжен поиск преступника.
– Но вы подвергаете себя такой опасности каждый день, – возразила она.
– Это моя работа, – почти выкрикнул он. – Мне платят за то, чтобы я копался в самых жутких вещах, какие только можно себе представить. Я не хочу, чтобы вы были рядом с этим. Я этого не допущу!
– Вы не до?.. – Она остановилась на середине вопроса, словно отказываясь повторить его слова, настолько они ее бесили. – Вы не имеете права предъявлять мне требования, Эвершем. Я вам не жена, не невеста, не сестра и не мать. Никто из тех, кому вы можете указывать. Я могу приходить и уходить, когда захочу. И я не позволю вам диктовать, что мне делать, а что нет.
Она отстранилась от него и, выйдя из-за стола, принялась расхаживать по комнате.
– Кстати, если вы вдруг забыли, у меня есть газета. Я была на месте преступления в качестве репортера. Я с самого начала следила за всеми этими случаями в других газетах. Да, я видела всего одно мертвое тело, но мне известно достаточно. И я не вернусь в тот замкнутый мирок, где мужчины стараются держать женщин. Мирок, где мы не знаем, что на самом деле происходит в большом мире. Где нас держат в неведении о собственном теле или о том, что происходит между мужчинами и женщинами в темных уголках города. Все равно это притворство. Что ж, с меня хватило притворства на всю жизнь, и я больше не вернусь в прошлое. И вы меня не заставите.
Эвершем от досады взъерошил волосы.
– Я всего лишь пекусь о вашей безопасности, Кэтрин. Я не пытаюсь поставить вас на пьедестал. Я не хочу, чтобы вас постигла та же участь, что и Джонса и Грина. Неужели это настолько, черт побери, неправильно?
Что-то в его лице, должно быть, выдало глубину его искреннего страха, потому что удивление в ее глазах сменилось чем-то более мягким.
– Нет, нет, вы правы.
Она шагнула к нему, и прежде чем он успел сообразить, что она намерена делать, Кэтрин обвила его руками и уткнулась головой ему под подбородок. Вздохнув, он притянул ее ближе и поцеловал в макушку.
– Это было ужасно? – еле слышно спросила она.
Ему не нужно было спрашивать, что она имеет в виду. Он знал: она имеет в виду Грина.
Он никогда не расскажет ей, что именно с ним сделали. Как бы она ни настаивала, что достаточно сильна, чтобы увидеть изнанку жизни, некоторых вещей ей лучше не знать и не видеть.
– Это было жуткое зрелище, – сказал он. – И я бы не вынес, если бы кто-то сделал такое с вами.
То, что он произнес эту мысль вслух, что-то значило, и он это знал. Некую перемену в том, кем они были друг для друга, о чем ни один из них сейчас не хотел говорить. Но он признался ей, что боится за нее, и это ослабило узел в его груди, о существовании которого он сам даже не подозревал.
– Я тоже, случись это с вами. – Она подняла лицо и посмотрела ему в глаза. – Но когда я с вами, я чувствую себя в безопасности. Когда мы вместе.
– Я всего лишь человек. – Он был польщен тем, что она, похоже, думала, будто ему хватит сил уберечь ее от безумца, который сделает то же, что и с Грином. Увы, он мог защитить лишь от того, что предвидел. До сих пор этот убийца появлялся и исчезал, как призрак в ночи. – Я не могу быть везде одновременно.
Она приблизила свои губы к его губам и поцеловала его в утешение. У них еще будет время выяснить, что происходит между ними. Теперь она лишь пыталась успокоить его.
– Я знаю, – сказала она, как только отстранилась и положила голову ему на грудь. – Я вовсе не жду, что вы волшебник. Но мне нужно помочь вам с этим расследованием.
Он отстранился и посмотрел на нее.
– Почему это так важно для вас? Насколько я могу судить, вы никогда раньше не участвовали в подобных расследованиях.
Она со вздохом отстранилась от него и повернулась лицом к книжным полкам. Эвершем смотрел на ее сильную спину. Казалось, она боролась с некой внутренней бурей.
Эвершем напрягся. Наконец она тихо сказала:
– Если бы мы с Каро не опубликовали интервью с Лиззи Грейнджер, то вас бы не отстранили от дела, а мистер Джонс и мистер Грин могли бы быть живы.
Глава 14
В ожидании ответа Кейт затаила дыхание.
Она рассказала Вэлу и Каро о своих опасениях по поводу последствий того интервью с Лиззи Грейнджер, но так и не признала полностью свою вину перед Эвершемом. Не смогла.
В молодости она боролась с неуверенностью в себе, когда каждый ее шаг был под зорким родительским оком – родители постоянно критиковали ее буквально за все, от выбора платья до выбора друзей. Она надеялась, что замужество избавит ее от худшего, но Джордж Баском оказался еще более властным, чем она себе представляла. На протяжении всего их брака она подвергала сомнению каждое свое решение, лишь бы муж не придрался к ней, не наказал ее за несоблюдение его строгих требований.
Его смерть, однако, подарила своего рода свободу, и ее оказалось едва ли не слишком много. Кэтрин потребовалось время, чтобы вновь научиться доверять себе. Доверять своей способности самостоятельно принимать решения.
Постепенно Кейт осознала: вдовство давало ей свободу, какой не было в жизни незамужней девушки в родительском доме, а позже и женщины, которая во всем должна подчиняться мужу.
Но временами былая неуверенность в себе заставляла ее сомневаться в своих решениях.
В то время она ничуть не
