Мастер жестокости - Николай Иванович Леонов
– Счастливый. Полевая, восемьдесят шесть. Жду.
Дав отбой, он уронил телефон на пол, несколько раз ударил по нему каблуком.
За закрытыми веками, казалось, сверкал адский салют, брюзгливый голос в голове козлетоном завывал какую-то песню, а по остекленевшим мозгам будто кто-то треснул кованым ботинком, что они пошли мелкой сеткой и посыпались.
Скрипнула, открываясь, дверь.
Ледяные пальцы легли на виски, горячие губы обожгли рот, и по завершении длинного, от души, поцелуя тихий змеиный голос прошипел:
– Счастливый, тебе конец.
– Напугала. Давно уж, – ответил он.
С улицы доносился вой сирены «Скорой».
Глава 20
Мария оторвала взгляд от монитора и прикрыла уставшие глаза:
– Надо признать, утомительно, но продумано мастерски. Как считаешь?
Лев Иванович не ответил, ибо дремал.
Сделать «заявку» на услуги Дани-мастера было так же трудно, как попасть без пароля на явочную квартиру.
Вот уже битый час Мария пыталась столковаться с тем, кто находился по ту сторону мессенджера «Живых ремесел», и этот кто-то то ли прикидывался полным тупицей, то ли, прикидываясь таковым, отсеивал таким образом не особо заинтересованных в сделке клиентов. Будь на месте Марии рядовая женщина, вся затея давным-давно была бы оставлена, но супруга Гурова была женщиной не обычной, она продолжала упорствовать, и – о радость, – пришло загадочное, но обнадеживающее сообщение: «Установите TeamViewer, дайте код доступа. Обговорим детали».
– Гуров, проснись, – позвала жена, – сейчас будем детали обговаривать.
– Да, я тут, – немедленно отозвался он, – что там?
Вместо ответа Мария нетерпеливо махнула рукой: иди и смотри.
Курсор мыши, сам собой перемещающийся по монитору, «вызвал» программу блокнота. Появились слова:
«Минимальный заказ – сто тысяч».
«Сто тыс. чего?»
«Рублей».
«Не проблема…»
«Не перехватывайте управление. Отвечайте после того, как я дважды отобью абзац. Условия: 100 % предоплата, передача с рук на руки. Расписок не даю. Срок исполнения заказа – до 6 мес., зависит от формы конечного продукта, размера лоскута, процента материала заказчика. Чем больше – тем дороже. Если кожевенные работы не требуются, то минус 50 %».
Пауза.
«Вопросы?»
«Что значит «процента материала»?»
«Целиком или на основе кожи. Свиной, овчины, козы, коровы, быка, буйвола, оленя, лося и проч. Хоть анаконды».
Мария вопросительно посмотрела на мужа. Тот пожал плечами и покачал головой.
«Как будет производиться операция? Как я узнаю, что это тот, кто надо?»
«Фото. Особые приметы – если у источника таковые имеются. Тест ДНК, если угодно маяться дурью».
– Интересная лексика, не находишь?
– Более чем. Дай-ка мне.
Гуров напечатал в «блокноте»:
«Каковы гарантии моей личной безопасности?»
«Мой профессионализм».
«А помимо?»
«Никаких. Мы с вами в одной лодке, вы – заказчик, я – исполнитель. Сдавать вас мне невыгодно, не вы одна, эпизодов много».
– Юрист? – спросила Мария почему-то шепотом.
– Или неоднократно сидевший человек, – ответил Лев Иванович и продолжил писать:
«Что будет указано в качестве причины?»
Пауза.
«Причины чего?»
«Не притворяйтесь, нехорошо».
«Зачем вам?»
«Страховка. Я выгодоприобретатель».
«Ясно. Назовите последнее известное место проживания».
«Чье?»
«Его».
«Московская область, город Т.».
«))) Причины естественные, не волнуйтесь. Какое изделие требуется?»
– Это позволь мне, – попросила Мария.
«Клатч под «Гуччи». Не менее 14 на 25 сэмэ, 5 глубина. Ремешок 94».
«Отличный вкус. ФИО, адрес, фото. Откройте прямо тут, увижу».
«Счастливый, Даниил Олегович, точного адреса не знаю. Фото…»
В ответ возникло лаконичное:
«Не надо».
«Что «не надо»?»
«Ни фото, ни адреса. Кем он вам приходится?»
– Жарь, жарь дальше, пусть разозлится по-настоящему… – посоветовал супруге Гуров.
«Муж».
«Бывший?»
«Гражданский».
На этот раз пауза затянулась на несколько минут.
«И что, у вас общие дети?»
«Я уже говорила. Близнецы. Девочки. Аутизм и дэцэпэ».
Снова довольно длительная пауза, потом, наконец, на экране появились слова:
«Принято. Оплачиваете только кожевенные работы. Пятьдесят тысяч, пожалуйста».
«Чего пятьдесят тысяч?»
«Рублей».
– Что?! – закричала Мария шепотом. – Лева, ты это видишь?
– Вижу. Возможно, для инвалидов скидки. Счастливый-то со справкой об инвалидности, – отозвался он чисто автоматически. Мысли проносились в голове со скоростью ветра:
«Он жив. Он жив. В таком случае где он? Кидалово? Ошибаюсь? Она не имеет к этому отношения? Он жив? Кто такой этот мастер Даня? Что происходит?»
– Прекращай разговор, – велел он жестко, но Мария лишь отмахнулась.
«Все устраивает. Как вам передать деньги?»
«Берете каршеринг, подъезжаете на девяносто третий километр…»
Гуров, смахнув с клавиатуры руки жены, закрыл крышку ноута.
– Ты что творишь, варвар?! Ты свихнулся?! Такой шанс накрыть с поличным!
– Не смей, – негромко, веско приказал он, – запрещаю. Игры закончились. Речь идет о заказе, о преднамеренном убийстве. Я точно не знаю, что это за человек, но только что этот «кто-то» согласился совершить не просто убийство, но и издевательство над трупом, и всего за полсотни. Ты отдаешь себе отчет, что это значит?
– И что же? – колко спросила Мария, опуская голову.
– Это значит то же самое, что убивать просто так, из любви к процессу убийства. Завтра же я подниму вопрос об официальном возбуждении дела.
– Да, но я…
– Закрыт вопрос. – И, заметив опасный блеск в глазах жены, уточнил: – Никакой партизанщины. Очень тебя прошу. Это вопрос жизни и смерти.
– Чьей? – угрюмо спросила она.
– Твоей. Моей. Его. И их. – Он обнял жену. – Надо вовремя переходить от воображаемой жизни к реальной. В реальности все менее интересно и зрелищно, зато гораздо грязнее, прямее и кровавее. Не надо с этим играться. Поняла?
– Поняла. – Мария, освободившись от объятий, резко встала и ушла.
«Надо было заставить ее поклясться больше не лезть в это дело, – запоздало сообразил он. – Да заставишь ее, как же…»
Глава 21
Станислав Васильевич сидел за столом, заваленным бумагами, и, потирая лоб рукой, то ли почивал, то ли пытался забыть то, что только что прочел. Гурову давно не доводилось лицезреть друга и коллегу в таком состоянии, поэтому, чтобы не усугублять, он осторожно спросил:
– Что скажете, господин полковник, есть нечто подлинное в письмах «на деревню батюшке»?
Крячко опустил ладонь и глянул на друга весьма мрачно:
– Все тебе хиханьки. А мне вот не по себе. Ты, видно, думаешь, Счастливый плакал и домой просился?
– Была такая мысль, – признался Лев Иванович. – Что, я промахнулся?
– Он, Лева, не просто спрашивал, как дела и нельзя ли ему обратно домой. Он целые докладные папе писал, точно практикум по криминалистике. Места преступлений описывал подробнейшим образом, со схемами и рисунками. И, скажу тебе прямо, на твердую пятерку. Отличник, мать его…
– Теперь я понимаю, что означает «от радости в
