Спешащие во тьму. Урд и другие безлюдья - Адам Нэвилл
Информаторы Клео также подтвердили, что слухи о гигантском кальмаре, обнаруженном в местных водах, также не являются полностью вымышленными. Так и не опровергнуты утверждения о том, что возле устья реки Дарт экипажем катера Королевского ВМФ был пойман и убит невероятных размеров осьминог Haliphron atlanticus, всего с шестью щупальцами, но достигающими в длину десяти метров. Поступали сообщения о том, что это существо угрожало парому и предприняло несколько попыток утащить за борт как минимум одного пассажира. Информаторы утверждают, что частично переваренные останки, обнаруженные в брюхе твари, могут принадлежать трем пропавшим без вести каноистам, которых в последний раз видели в прошлом году в канале под Гринуэем, направлявшимися в сторону Тотнеса.
Разве три года назад, в 2052-м, плимутская гавань не кишела Octopus vulgaris[13]? Этот вид не наблюдали в британских водах с начала шестидесятых годов прошлого века.
И для тех, кто склонен искать связь между безумными несчастными случаями и любопытными находками, сделанными в водах графства, на этом все не закончилось. Инженеры, которым поручили построить под Салкомбом ветряную электростанцию, наткнулись на каменные постаменты с рисунками вроде тех, которые оставили после себя по всему Корнуоллу кельты и люди Железного века. Во время прокладки новых кабелей для передачи электроэнергии с британских атомных станций в пострадавшие от засухи районы Южной Франции, возле мыса Старт-Поинт, что в Южном Девоне, были обнаружены гигантские круги из базальтовых плит, напоминающие зубастые пасти на безглазых лицах. Эти два открытия возродили местные предания о возможности существования у берегов Девона и Корнуолла руин Атлантиды. Что-то там несомненно есть, хотя Клео сомневается, что это – Атлантида.
В стены домов престарелых в Торбее вмуровали окаменелости, а окна церквей получили форму в виде глаза. Гериатрический культ добровольно самоуничтожился на скалах мыса Берри в ночь перед солнечным затмением. Разве они не слышали имя и не принимали его образы своими слабеющими умами? Клео задается вопросом, не должна ли она приковать себя к раме кровати и проглотить ключ, на весь оставшийся до этого космического события срок, чтобы не присоединиться к бескрылым торбейским птахам, полным решимости прыгнуть в объятья смерти.
* * *
В тот день Иоланда возвращается в четыре часа, на тридцать минут позже, и будит задремавшую Клео.
Она утверждает, что новости с мыса Берри расстраивают ее, и спрашивает пациентку, можно ли переключить канал.
– Не могу это больше видеть. Но сегодня ничего другого не показывают. Выловили несколько тел. Я бы лучше посмотрела что-нибудь про войну.
Клео соглашается, поскольку Иоланда пробудет у нее лишь один час. Сиделка задержалась из-за пробок, возникших перед затмением. При мысли об этом космическом событии Клео становится не по себе.
– Почему вы не рассказываете мне о вашей семье? – спрашивает Иоланда, принося Клео на подносе чай. – Знаю, что эти женщины очень важны для вас. Может, ваш рассказ о них сможет отвлечь нас от ужасов этого дня.
«Сомневаюсь», – мысленно отвечает Клео, но смотрит при этом на фотографии бабушки, Олив Харви, продолжившей работу своей матери в области исследования водорослей и скалистых заводей. Олив была защитницей природы и художницей, продавала туристам ракушки, полированные мадрепоры и прессованные водоросли.
Во время еды Клео рассказывает Иоланде о том, как Олив проводила большую часть жизни вне дома, на побережье Пейнтона, на юге Гудрингтон Сэндс, погружалась в скалистые заводи Солтерн Коув и Уотерсайд Коув. Женщина усердно продолжала семейное дело, фотографировала и собирала литоральную флору и фауну: спиральных фукусов, узловатых аскофиллумов, красные водоросли, бороздчатых анемон и пятнистых креветок-бычков и, самое важное, Galathea strigosa, краба-плавунца. Мать Олив, Амелия Киркхэм, женщина с яркой, но трагической судьбой, узнала во сне о происхождении этого существа, о чем потом и кричала.
Олив десятилетиями копалась в скалах и там, где вокруг сланца и песчаника девонского периода скопилась флювиальная брекчия[14] из пермского периода. О местонахождении лучших окаменелостей Олив догадалась по работам своей предшественницы. Обещания прародительницы или ее предупреждения о том, что будущие поколения ученых откроют на этих скалах еще большие чудеса и ужасы, привели Олив к берегу во время отлива.
После десятилетий береговой эрозии побережье Гудрингтона обнажило затопленный лесной массив – пни деревьев, появившихся после последнего ледникового периода. Это была личная находка Олив. Благодаря ей она сделала себе имя в кругах, занимающихся подобными исследованиями. А еще Олив Харви обнаружила норы в брекчии и поспешила их зарыть.
В этих хорошо сохранившихся убежищах находились неприкаянные останки животных, обитавших в пустынях пермского периода двести сорок восемь миллионов лет назад. Могильная песнь одного вымершего обитателя положила начало разрушению разума Олив. Она звучала из норы, оставленной гигантской Артроплеврой, многоножкой, достигавшей в длину четырех метров.
В своем дневнике Олив записала то, как однажды присела отдохнуть на месте раскопок и потерялась на два дня и две ночи. По ее словам, разум «раскрылся через свою сущность и воспоминания» и вошел в состояние психоза, которое у Клео больше ассоциировалось с негативным опытом, полученным под воздействием ЛСД. То, к чему прикоснулась Олив и что повлияло на нее на глубоком подсознательном уровне, являлось всего лишь микроскопическим фрагментом субстанции, изначально отделившейся от некой гигантской извивающейся и осыпающейся фигуры. Все произошло двести сорок восемь миллионов лет назад, когда эта часть Британских островов была пустыней возле экватора. Но тогда началось неумолимое падение очередной родственницы в социально неприемлемое просветление.
Клео продолжает свою историю и рассказывает завороженно слушающей Иоланде о своей матери, измученной, пережившей два развода защитнице окружающей среды Джудит Олдуэй. В возрасте пятидесяти девяти лет та положила конец тяжелому и непоправимому поражению своего мозга. Не выдержав того, что сочли ранней стадией деменции, она приняла слишком большую дозу медикаментов. Несмотря на большие провалы в памяти, Клео так и не забыла тот день.
При жизни Джудит часто напоминала дочери о том, что исследовали, открыли и во что впоследствии уверовали Амелия и Олив. Рассказала Клео все, что ее мать, Олив, передала ей: знание о том, что наша планета – всего лишь крошечная креветка, плавающая среди миллиардов фрагментов в холодном, враждебном океане из газа и мусора. И что пятьсот тридцать пять миллионов лет назад Пришелец преобразовал нашу бесконечно малую частицу. Впоследствии мир неоднократно разрушался и возрождался в результате страшных прихотей и вспышек ярости этого неспокойного визитера.
