Светлана Алешина - Акула пера (сборник)
У меня получалось, что если не съесть по бутербродику, то точно будет полная хана, а так – может, и обойдется. Чушь, конечно, но сработало.
Маринка села со мною за стол, и для меня завтрак прошел не в скучной атмосфере, а почти в дружеской и почти в полном согласии. Приблизительно такими словами нам говорят иногда по телеку, когда в наше Отечество кто-то приезжает из-за рубежа.
На работу мы приехали за пять минут до девяти. Даже сама не знаю, как это у нас получилось. Наверное, сказалось плохое настроение с утра, поэтому мы и добрались до работы вовремя и без опозданий.
Очень гордая тем, что я не опоздала, я поморщилась на новую редакционную дверь, потому что она мне напомнила о вчерашних безобразных событиях, и вошла в комнату редакции. Тут я застала неожиданную сцену.
Ромка, стоя посередине редакции, показывал в лицах Сергею Ивановичу, что произошло вчера. Ромка очень старался. Так как он был один, а «лиц», которых он изображал, было много, то в его исполнении получалось много шуму, много топота, много движений, но, надо признаться, было малопонятно.
Сергей Иванович сидел на своем месте, выглядел он как-то не очень обычно и привычно. Я бы даже сказала, что в его облике было что-то озадачивающее.
Я вспомнила, что не мне одной довелось вчера встретиться с настоящим маньяком, поэтому поздоровалась и сразу же направилась к Кряжимскому.
– Что-то я не пойму… – задумчиво проговорила я, и в это время Сергей Иванович повернулся ко мне. Теперь я поняла.
До этого он сидел ко мне боком, и я видела только левую сторону его лица. Увидев его в анфас, я просто охнула. Маринка, идущая за мною следом и выглядывающая у меня из-за плеча, так та вообще затараторила:
– Что же с вами такое произошло, Сергей Иванович, да что же такое делается, да что же… – ну и все прочее в том же духе. Дословно и перечислять неинтересно.
А Сергей Иванович, как я уже сказала, выглядел, мягко говоря, непривычно.
Во-первых, его металлические очки с круглыми стеклами были сломаны и теперь сидели у него на носу как-то боком. Левое стекло на очках было треснуто. Под левым глазом синел большой вздутый синяк.
Сергей Иванович, стесняясь своего вида, непривычно непрезентабельного, полуотвернулся, чтобы не так явно были заметны изъяны в его внешнем виде, и пробормотал:
– Я же вам по телефону рассказывал, Ольга Юрьевна, что со мною вчера произошла небольшая история, – Сергей Иванович потер кончик носа, – ну, в общем, и вот… Последствия ее, так сказать.
– Ни фига себе последствия, – протянула Маринка, – синяк большой, а история, получается, небольшая!
– Да, – согласилась я, – без чашки кофе и сигареты тут не разберешься. Как вы наверняка уже знаете, Сергей Иванович, тут с нами со всеми вчера произошли небольшие истории с какими-то последствиями. Давайте-ка устроим внеплановое совещание и…
– И там видно будет! – крикнула Маринка, уже отошедшая к своему столу и включающая свою знаменитую кофеварку.
– Хорошее предложение, – согласился Сергей Иванович, – если руководство предлагает, то грех отказаться.
– Ну еще бы! – снова подала голос Маринка, не терпевшая, когда последнее слово остается не за ней.
Мы, как всегда, устроились в моем кабинете за кофейным столиком. Ромка, как самый младший член коллектива, да еще к тому же и курьер – по штатному расписанию, – сбегал за печеньем и конфетами. Он так спешил не опоздать к началу разговора, что примчался весь запыхавшийся и красный, почти как майор Здоренко.
– Еще не начали? – спросил он, вбегая ко мне в кабинет.
– Уже закончили, – охладила его Маринка. – Показывай, что принес, а там мы посмотрим, что с тобою делать.
– В смысле? – не понял Ромка.
– Садись, – сказала я, – Марина просто наводит порядок.
Ромка робко сел на краешек своей табуретки и внимательно вытаращился на Сергея Ивановича, впрочем, не он один.
Сергей Иванович, сознавая себя центром внимания, все равно не спешил с рассказом о своих вчерашних злоключениях. Он попивал кофе, потирал лоб и, казалось, о чем-то крепко задумался.
Первой, как и следовало ожидать, не выдержала Маринка.
– Сергей Иванович! – требовательно позвала она. – Народ собрался, а вы что-то обещали! Не тяните, а то вас подушками закидают!
– Подушками? – переспросил Сергей Иванович. – Хорошо, что хоть чем-то мягким, но, понимаете, Мариночка, я сам не могу понять, что же произошло. Наверное, на меня напал маньяк. Иного объяснения не нахожу. Но, знаете, будучи журналистом со стажем, я прекрасно понимаю, как это пошло и ненатурально звучит: напал маньяк!
– Звучит двусмысленно, скажем прямо, – не постеснялась заявить Маринка.
Ромка хмыкнул прямо в свою чашку и расплескал кофе на столик.
– Так бы и дала тебе подзатыльник! – посулила Маринка. – Пошел и взял тряпку!
Ромка помурзился и вышел, оставив дверь открытой. Почти сразу же он вернулся с тряпкой и с полуоткрытым от ожидания сенсаций ртом.
Я и сама заинтересовалась, и не только синяком, но и видимой невозможностью для Сергея Ивановича просто и однозначно объяснить то, что с ним произошло. Самое простое объяснение, увы, распространенное в наше время – «напоролся на грубость», – никак не подходило. Хотя бы потому, что было опровергнуто с самого начала словами Кряжимского про маньяка. Кряжимский и маньяк? Было чем заинтересоваться, честное слово.
К тому же и сам Сергей Иванович, как опытный лектор, совершенно бессовестно тянул паузу, выматывая аудиторию и нарываясь на очередную грубость.
Маринкину грубость, я имею в виду. Ну, вы меня поняли.
– Так что же с вами произошло, Сергей Иванович? – Маринка ломанулась в лобовую атаку. – При чем здесь маньяк?
– Сам не знаю. – Сергей Иванович смущенно снял очки, затем вздохнул и положил их на стол. Очки, как вы помните, были сломаны и не годились для обычных манипуляций. Это целые очки можно вертеть в руках и постоянно снимать и надевать, а такие, как сейчас были у Кряжимского, запросто могли сломаться в любую секунду. Слишком уж им досталось.
– Рассказывайте, рассказывайте, – поторопила его Маринка, – ну сколько же можно издеваться над людьми? С вами случилось несчастье, а мы ничего и не знаем!
– Да! – поддакнул Ромка и потупил глазки.
Сергей Иванович кашлянул.
– Ну в общем так, – начал он. – Как вы помните, я вчера ушел пораньше, потому что у меня была договоренность с пресс-секретарем губернатора. Я должен был побывать на областной конференции по коммунальным делам, взять парочку интервью и… ну, в общем, и так далее. А потом я собирался позвонить Федору Аполлинарьевичу Траубе, чтобы окончательно договориться на сегодня. Мы же к нему едем, вы помните? – Кряжимский поднял на меня вопрошающий взгляд, и я молча кивнула, хотя на самом деле только сейчас и вспомнила про художника, «Лесостепь» и все остальное.
– К живописцу с бананами? Ну, в смысле – с оранжереей, да? – влезла Маринка, как всегда некстати.
– Ну да, – согласился Сергей Иванович и снова взглянул на меня.
Я снова кивнула и подумала, что если он сейчас же не перестанет тянуть резину, я в приказном порядке заставлю его говорить. Что такое происходит, в самом деле? Почему из него слова нельзя вытянуть про его вчерашние дела? Ну маньяк, ну встретился… Тут я подумала о том, что маньяки бывают разные, и почувствовала, что краснею. Чтобы это было не так заметно, я наклонила голову и принялась добывать сигарету из своей пачки, лежащей на столе.
– Ну так вот, – словно нехотя, продолжил Сергей Иванович. – Я вышел из редакции и пошел к своей машинке, а она почему-то отказалась заводиться. Ну, у нее это бывает. Я уже привык. Да и вообще не дружу я с железом-то.
Это мы знали. Любой металлический предмет, устройством посложнее ножниц, всегда в руках Кряжимского становился страшным для него самого оружием и так и норовил учинить Сергею Ивановичу какие-то каверзы. Для меня было постоянной загадкой, как Сергей Иванович еще ездил на своем видавшем виды «жигуленке». Наверное, они оба притерпелись друг к другу. Вот как я со своей «ладушкой», например.
– Так как я спешил, – не торопясь, продолжал Кряжимский, – я решил, что разберусь потом с возникшей у моего пылесоса проблемой, и вышел на дорогу.
– «Выхожу один я на дорогу», – Маринка профессионально подогнала цитатку к месту и скромно потупилась, ожидая комплиментов.
Ага, щаз! Ждала комплиментов, а дождалась комментариев.
– Это Пушкин! – крикнул радостный Ромка и, наткнувшись на мой мрачный взгляд, тут же поправился: – Я оговорился, это Есенин. Ну, конечно!
– Лермонтов, двоечник! – заявила Маринка. – И вообще молчи, не мешай разговаривать умным людям!
– Ну так вот. Остановилась какая-то машина, «Жигули», кажется, я сел в нее, сказал адрес, и вот тут-то и началось.
– Что? – затаив дыхание, прошептала Маринка.
– Оно, приключение, – не выдержав, сказала я.
– Ну да, – согласился Сергей Иванович и тут же поправился: – Не знаю… Сперва я полистал кое-какие свои бумажки в папке, а потом смотрю, вроде как я дороги-то и не узнаю! Так я и сказал водителю, что он перепутал и не туда едет. А этот парень вдруг достает пистолет и говорит мне, что он меня сейчас застрелит, если я… – Сергей Иванович снова затянул паузу, но теперь уже – каюсь, каюсь, – затаили дыхание мы все!
