Татьяна Устинова - Гений пустого места
– Дмитрий, вы говорили, что сегодня должны позвонить в милицию. По поводу кражи. Вы позвонили?
– Да, Вальмира Алексанна.
– Они уже их нашли?
– Ну что вы! Вряд ли кто-то их найдет, если мы с вами не найдем!
– Дмитрий…
– Вальмира Алексанна, голубушка. – Хохлов приложил руку к сердцу. – Я поговорю с молодым человеком, а потом уж… мы с вами про милицию. Ладно?
Скорбное лицо поджало губы и пропало. Через секунду распахнулась дверь, и вошел Кузин брат.
– Привет, Мить.
– Привет, Максим.
– Вот как оно вышло.
– Вышло.
– И чего теперь?
Хохлов пожал плечами:
– Не знаю. Менты ищут, а там посмотрим.
– Да кого они ищут-то! Говорят же, арестовали сволочь эту.
Хохлов посмотрел на Кузиного брата. Тот был бледен и зол, и Хохлов понимал его.
– Да пока ничего не известно, Макс. Арестовать-то арестовали, но это еще бабушка надвое сказала, он убил или нет!
– Да чего там надвое, когда Димка у его дома лежал с проломленной черепушкой!
Хохлов даже не сразу понял, кто такой Димка. Ах да, Димка – это Кузя. Вот ведь странность какая, никто и никогда не называл Кузю по имени!
Они помолчали.
– Хочешь, кури, – предложил Хохлов.
Максим Кузмин вытащил из кармана мятую пачку, прикурил и поискал глазами пепельницу. В ней лежал телефон. Хохлов вытащил его, вытер о джинсы и подвинул пепельницу Максиму.
– Ну, чего? Мне сегодня звонили, сказали, что из морга можно будет тело послезавтра забрать. Я уже начал, того… место готовить, и все такое.
Тик-так, тик-так – тикали часы.
Не так, не так билось сердце.
Надо готовить место на кладбище для Кузи. Надо забирать из морга его тело. Нужны гроб, машина, справки, документы, и все. Больше ничего не нужно. А Кузе и этого всего не нужно.
Хохлов ходил по тесной комнате туда-сюда. Сюда-туда.
– Тебе денег дать? – вдруг спохватился он.
Максим пожал плечами:
– Да.
– Я дам, – пообещал Хохлов и опять стал ходить.
– Найти бы ту сволочь, которая брату череп проломила, своими руками бы удушил, – сказал Максим. – Вот ей-богу!
– Макс, Кузя в последнее время говорил, что у него появились деньги. Ты не знаешь, что за деньги, откуда?..
– Нет, – настороженно сказал Кузмин-младший. – Понятия не имею.
– Но он тебе говорил?
– Нет. Да откуда у него деньги, Мить?!
– Вот и я думаю – откуда?
Хохлов не мог остановиться, все ходил и ходил.
– Вспомни, Макс! Может, он тебе говорил, что с кем-то подружился, кто ему денег предложил? Может, он говорил, что собирается большое дело сделать и на нем заработать!
Максим махнул сигаретой, вид у него стал еще более озлобленный.
– Да ни с кем он не дружил, кроме вас! И вот… додружился! Пришили его друзья-приятели! И дел никаких он не делал, все сидел штаны протирал в этом институте вашем! – И он показал рукой вокруг, чтобы Хохлов уж точно понял, в каком именно институте он сидел.
В дверь заглянул Лавровский, и Хохлов кивнул ему, чтобы заходил.
– Здорово, Макс, – сказал Лавровский. – Вот как с Кузей-то вышло.
– Да я и говорю, – злобно подтвердил Максим, – все из-за вашей карусели, блин! Все он к вам таскался! А третий ваш его и…
– Да еще не известно ничего, – жалобно вякнул Лавровский. – Может, еще и не он!
– Да кому еще быть, когда прямо у его дома пришили!..
– Заткнись! – приказал Хохлов. – Димон Пилюгин Кузю не убивал.
– Откуда ты знаешь?
– У меня есть неопровержимые доказательства, – соврал Хохлов от злости.
Максим посмотрел на него, и Лавровский тоже посмотрел.
– Что, правда? – спросил Лавровский.
– Ну-ну, – неопределенно сказал Максим.
Они еще покурили молча. Лавровский махал рукой, отгонял дым.
– Светка не любит, – объяснил он извиняющимся тоном, когда Хохлов свирепо посмотрел на него. – Говорит, когда ты домой приходишь, от тебя дымом несет, как будто ты в коптильне работаешь!
– В общем, господа хорошие, – Максим поднялся и затушил в пепельнице сигарету, – довели братана до могилы, а теперь в благородных играетесь! Давай денег, Хохлов, и поеду я. У меня еще дел куча. Это у вас никаких нету, а мне брата хоронить!
Хохлов молчал. Возразить ему было нечего. Молча он достал из портфеля пачечку купюр и отдал Максиму. Тот спрятал ее в нагрудный карман и шагнул было к двери, но остановился и посмотрел на Хохлова.
– Ты ж там был! Ты же знал, что они друг на друга, как псы, кидаются! Чего ж не остановил, когда они вдвоем пошли?!
– Да откуда я знал! – взъярился Хохлов.
– Пошел ты!.. – устало ответил Максим, вышел и сильно хлопнул дверью.
Лавровский жалобно смотрел на Хохлова.
– Чего тебе? – спросил тот. – Ты чего приперся? У тебя дел, что ли, нет? Работа вся остановилась к свиньям собачьим, что я заказчику скажу?! Ты сидишь с лицом скорбящей Божьей Матери, а этот хрен меня во всем обвиняет!.. Как будто я знал, что…
Тут вдруг в гудящей и горящей его голове наступило временное затишье, словно перестал работать отбойный молоток. Словно там, в голове, невесть откуда взялся участковый уполномоченный Анискин и погрозил ему кривоватым деревенским пальцем.
Думай последовательно, сказал Анискин. И учитывай, учитывай!..
– Я же не знал, – повторил Хохлов, ухватившись за просвет в голове и опасаясь, что он вновь закроется тучами, – я не знал… А он откуда знает?..
– Что? – спросил Лавровский.
– Ничего, – ответил Хохлов.
В его новой реальности он никому и ничего не мог рассказать. Ничего и никому.
Нужно было думать изо всех сил, не разрешать тучам вновь закрыть просвет.
– Мить, мне бы с тобой… поговорить.
– Не сейчас, ладно? Сейчас я не могу, мне… подумать надо.
– Мить, ну мне очень нужно!..
Хохлов отмахнулся.
– Ну Митька!
Хохлов подошел вплотную, нагнулся, взял Лавровского за плечо и сказал сквозь зубы:
– Так. Я тебя слушаю. Можешь говорить.
Совсем близко он видел карие несчастные глаза, повисший нос, но ему было некогда разбираться в Лавровском и его эмоциях.
– Что? Ну? Что?
– Ничего, – ответил тот и сбросил с плеча хохловскую руку. – Я лучше потом, Мить.
– Пошел ты, – как давеча Максим, сказал Хохлов, – только мешаешь!
– Мить, а можно мне уехать? Ну, мне правда очень нужно!
– Да езжай! – заорал Хохлов. Просвет в голове медленно, но неуклонно затягивался тучами. – Езжай, мать твою! Все уезжайте! Только оставьте меня в покое!
Лавровский встал и пошел к двери, и Хохлов следом за ним выскочил в общую комнату.
Помощница Наташа пила чай. Компьютерщик Боря и его напарник в наушниках лупили по клавиатурам – то ли стреляли, то ли в шахматы на время играли. Орлица Вальмира Александровна рассматривала фотографии, помешивая в большой кружке чай.
– Уволю всех к чертовой матери! – проорал Хохлов. – Завтра же! Без выходного пособия! Убирайтесь все отсюда!
Сотрудники моментально осознали серьезность положения и глубину начальничьего гнева, заметались по комнате, так что шелест прошел по разложенным на столах бумагам.
Орлица продолжала спокойно смотреть фотографии, вытаскивая их по одной из цветного бумажного пакета.
– Зачем я столы покупал, если все равно никто не работает?! Для кого?! Для вас, дармоедов, я бы лучше диваны купил, чтобы вы все на них дрыхли! Боря, что у нас с заказчиком?! Где технические параметры? Ты графики сделал, твою мать?! Наташ, ты чего сидишь?! Я тебя к нотариусу когда просил съездить?! Вальмира Алексанна!!!
Лавровский натянул пальто, продвигался к двери.
– А это моя племянница, – хвастливо сказала орлица. – Ну, красавица, да? Вы посмотрите, посмотрите, Дмитрий Петрович!
Она точно знала, что ей ничего не угрожает, и была абсолютно права.
Разгневанный Хохлов подошел и посмотрел на фотографию. Племянница и впрямь была красоткой.
– Бедная девочка, – всхлипнула Вальмира Александровна, любуясь на фотографию. – Мужа потеряла и вот только-только оправилась. Такая умница!
Тут она подняла глаза и чистым взором посмотрела на Хохлова.
– Вы что-то хотели мне сказать, Дмитрий Петрович?
– Н-нет.
– А мне показалось, хотели?
– Я хотел вам сказать, что вы лучший бухгалтер современности, – выпалил Хохлов, понимая, какую ужасную ошибку совершил, когда стал кричать на подчиненных и по чистой случайности – чистая, чистая случайность! – причислил к ним орлицу и коршуницу Вальмиру Александровну.
– Это всем известно, – согласилась орлица. – Вы собираетесь отъехать?
– Я уж практически отъехал, – пробормотал Хохлов. – В психбольницу Белые Столбы.
– Ну-ну! Не переживайте, все обойдется!
– Вальмира Александровна, если придут из милиции, скажите им…
– Скажу.
– И еще покажите…
– Покажу.
– И еще…
– Хорошо, – согласилась Вальмира Александровна и поднялась. – А вы надолго?
– Я еще не знаю, – окончательно раскаялся грешник Хохлов. – Я вам позвоню.
Она величественно кивнула, и он выскочил за дверь, на ходу напяливая курточку «суперагента».
