Избранник - Ксения Комал
– Ну и что за приколы? – недовольно осведомилась она. – Где чёртов маньяк?
– Я что, за ним слежу? – огрызнулся Даниил. – У Фёдора точно с башкой проблемы – ни одного адекватного поступка.
– Надо же, у вас много общего.
Он скривился, но было видно, что на этот раз злится без особого энтузиазма. Священник начисто вводил в замешательство своей нелогичностью, отчего было довольно жутко.
– Может, это – вроде угрозы? – неуверенно предположил молодой человек. – Последнее предупреждение и всё такое…
– А вдруг он где-нибудь прячется? Засел в кустах и гадает, что мы будем делать дальше.
– Мы пойдём домой. – Он окинул ближайшие заросли пристальным взглядом, но месяц светил так ярко, что скрыться в них не было никакой возможности. Если священник не успел превратиться в полупрозрачного духа, конечно. – Наверное, просто ветер.
Ведьма скептически покачала головой, но возражать не стала. Естественно, безобидные потоки воздуха к инциденту никакого отношения не имеют, и Даниил это отлично понимает.
Взбираться на холм было гораздо неприятнее, чем с него спускаться – со стороны церкви тропинка оказалась совсем узенькой и заросшей, а спину буквально прожигал чей-то ненавистнический взгляд. Молодой человек ругал себя за впечатлительность и детские страхи, придумывал различные объяснения своим ощущениям, но поделать ничего не мог. Под лопаткой горело огнём, сердце совершало невообразимые скачки, и каждую секунду хотелось обернуться, чтобы убедиться, что за спиной никого нет. Колдунья поднялась наверх первой, немного помаячила на фоне чёрного неба и куда-то исчезла. Даниил не слишком удивился, но всё же насторожился и, оказавшись у забора, принялся беспокойно осматриваться. С той стороны слабо зашуршало, а потом ворчливо донеслось:
– Да заходи уже.
– У тебя тут подкоп, что ли? – буркнул он, чувствуя себя полнейшим идиотом.
– Вроде того, – хмыкнула Варвара, приоткрывая незаметную калитку.
Ни ручки, ни щеколды Даниил не увидел, из чего заключил, что предназначение у неё исключительно секретное. Что ж, по крайней мере, понятно, каким образом девицы умудрились покинуть участок и вернуться, минуя главный вход.
– Тайно посещаешь церковь?
– Это так, на всякий случай, – отмахнулась колдунья. – Ну и чтобы через всё село не шастать, когда не хочется. У меня есть лишний матрас, постелю его тебе на полу, в той комнате, где Марго спит. Чтоб никаких глупостей и выкрутасов.
– А…
– А утром поедем к твоей родственнице. Очень надеюсь, что она плохо тебя знает и примет радушно.
– К какой родственнице? – начал паниковать молодой человек. – То, что мы целовались перед алтарём, ещё не значит…
– Да иди ты со своими шуточками. – Девушка грозно свела тёмные брови и раздражённо, но несильно двинула его кулаком в плечо. – Нам нужны доказательства, чтобы Лёшка мог объявить отца Фёдора в розыск. Добыть их практически нереально, остаётся надеяться, что Илья действительно что-то заметил из своей рощи. С нами он уже не поделится, зато вполне вероятно, поделился с кем-то из близких. Мне на ум приходит только мать, но ты можешь вспомнить кого-нибудь ещё. До утра есть немного времени, пораскинь пока мозгами.
– Бесполезно.
– Да это понятно, я так, из вежливости.
– Бесполезно переться к его матери, – уточнил Даниил. – Илья – не ребёнок, чтобы бежать с такими вещами к родителям. Взрослый парень, увидев что-то подозрительное, может сообщить ментам или, на худой конец, рассказать кому-то из друзей. Но по-моему, близко он ни с кем не контактировал. Когда забрал документы из института, перестал общаться со всеми сокурсниками, со своей компанией. Девушки у него не было, во всяком случае, насколько мне известно.
– А какой-нибудь закадычный друг детства, которому он всю жизнь доверял как родному?
– Тоже нет. Думаю, я бы знал.
– А ты сам?
Молодой человек замялся, поскольку неприятного вопроса ждал довольно давно и уже надеялся его избежать.
– Я ведь сказал, мы – дальние родственники. Я и его мать-то всего пару раз видел.
– Тогда как ты можешь быть уверен в том, что у него не было друзей и девушек? – прищурилась колдунья.
– Никак, – вынужден был согласиться Даниил. – Это со слов нашей общей родни. Понимаю твои сомнения и честно признаюсь, сам не до конца уверен, что всё именно так, но если вдуматься, вполне похоже на правду. Илья ни с того ни с сего бросает привычную жизнь, мать, которую очень любил, и перебирается в богом забытое село, в развалившийся дом, где просто опасно находиться… Он не учится, не работает, не гуляет. Единственное, что его действительно интересует – это церковь. Ну и ты ещё. О чём это может говорить?
– О чём угодно. —Ведьма задумчиво покусала губу и перевела взгляд на светлевшую на востоке тонкую полоску неба. – От того, что в его жизни произошла какая-то серьёзная драма, от которой хотелось сбежать на край земли, до внезапного помешательства. В пользу последнего, кстати, говорит и суицид.
– Возможно, – не стал спорить молодой человек. – Но мне Илья всегда казался вполне вменяемым и адекватным парнем. Если отбросить эмоциональную составляющую, я могу придумать здесь только один вариант.
– Деньги?
– Причём большие. Такие, ради которых не жалко рискнуть всем, что имеешь.
– Даже жизнью? – тихо спросила девушка.
– Он ведь не думал, что проиграет, – пожал плечами Даниил. – Если бы каждый, кто охотится за сумасшедшим состоянием, хоть на минуту всерьёз допустил, что расстаться придётся с самым дорогим, богатых людей просто не было бы. Никто не отважился бы отказаться от привычного существования и годами сидеть в прогнившей палатке, надеясь отыскать золотой самородок. Никто не ставил бы всё, что имеет, на красное. Никто не начинал бы с мелкой уличной торговли дурью, чтобы однажды, возможно, подмять под себя целый рынок…
– И это твоя жизненная философия? – скептически перебила колдунья, неожиданно увлекаясь разговором. – Хоть понимаешь, какова вероятность того, что…
– Почти нулевая, – спокойно кивнул он. – Но не забывай, что у некоторых людей фактически нет выбора: ясно, что человек, выросший в счастливой, благополучной среде, не потащится на другой конец света ради призрачной надежды сорвать куш. А вот тот, у кого изначально, кроме головы на плечах и пары сотен в кармане, ничего нет – очень даже. Это вопрос выживания.
– А если человек, выросший в благополучной среде, внезапно оказывается на мели? Он потащится? Или будет выплывать своими силами, опираясь на опыт и знания?
– Не в курсе, – ухмыльнулся молодой человек. – Пытаешься понять, к какому типу отношусь я?
– И так ясно, что в благополучной среде тебя не потерпели бы, – лукаво прищурилась Варвара.
На улице стало заметно светлее: уже можно было различить окружающие предметы, его улыбающуюся физиономию и мягкий сосредоточенный взгляд из-под полуопущенных ресниц. Взгляд многозначительный и слишком серьёзный. Спать хотелось страшно, но теперь в этом не было большого смысла – тратить на сон полдня, когда поблизости бродит убийца и на счету чуть ли не каждая минута, по меньшей мере неразумно.
– А тебя в какой среде не потерпели? Или вопрос о тех, кто выплывает из трясины самостоятельно, ты задала неспроста? Через что такое ужасное тебе пришлось пройти?
Говорил он вроде бы спокойно и без особого интереса, но взгляд стал сумрачным и тяжёлым.
– Единственное серьёзное испытание в моей жизни стоит сейчас передо мной. Долго добираться до матери Ильи?
***
Марго уселась к окну, вставила в уши наушники и включила плеер. Запотевшее от утренней прохлады стекло, усеянное мелкими прозрачными каплями, подрагивало при каждом попадании автобуса в выбоину и легонько звенело, почему-то наводя на мысли об ангельских арфах. Свежий погожий день неспешно скользил по желтеющим, но ещё полным жизни лесам и лугам, яркими пятнами отражаясь на редких золотых листьях и в холодных, покрытых серебристой рябью водоёмах.
После вынужденного заточения, о котором она теперь не могла даже вспоминать, девушка стала тоньше чувствовать природу, замечать то, что раньше казалось обыденным и незначительным. Она сама не до конца понимала произошедшие в ней перемены, но интуитивно ощущала, что видит мир иначе и к привычному состоянию безразличного цинизма уже не вернётся. Неблагополучное детство и смерть любимого
