Грандиозная игра - Дженнифер Линн Барнс
Рохан не любил пускать гостей в свой лабиринт, но в этом случае готов был сделать одно маленькое исключение.
– Блефуешь, – бесцветно подметила Саванна, но ее выдал изменившийся размер зрачков и едва заметное подергивание пальцев. – В этом году список игроков публично не объявляли. Откуда тебе знать, у кого какие секреты?
Рохан только пожал плечами.
– Может, у меня сделка с самим дьяволом.
– Сомневаюсь, что у тебя есть то, что ему нужно.
– Да всем что-нибудь от меня нужно. – Иногда правда приносила пользу, но лишь временами. – Я знаю все секреты, Савви, потому что такова уж моя работа.
– Что за работа? – тут же спросила она.
Она пробудила в нем любопытство. И он отплатил той же монетой.
Ее глаза – сейчас, скорее, льдисто-голубые, чем серые, – сощурились.
– Ну ладно, заключим пари, Британец, только мне не нужны секреты других людей – я предпочту твои. Когда я первой разберусь с этой загадкой, расскажешь, что у тебя за работа – без недомолвок, без уверток. Только правду!
Но недаром ведь «Милость дьявола» была так строго засекречена.
– Страшно? – спросила Саванна.
– Да я просто в ужасе, – отозвался он. – По рукам.
Отлично! То что нужно. Уж что Рохан знал о себе наверняка, так это следующее: когда проиграть нельзя, он всегда отыщет путь к победе.
Глава 44
Лира
«С чего начать пари? Нет, думай до зари». Надо бы поскорее решить нынешнюю загадку, чтобы отвлечься от той, что никак не идет из головы, а заодно и выбраться из этой тесной комнатки, в которой от Грэйсона Хоторна никак не спрятаться.
– «Слова не проронив, что-нибудь пожелай…» – Лира перечитала надпись на стене, подумала. – Желания обычно загадывают, когда смотрят на звезду или кидают монетку в колодец.
– Или задувают свечку, – добавил Грэйсон, стоявший слева.
Краешком глаза Лира заметила, как всё та же непослушная светлая прядь беспечно упала ему на глаза. Опять.
И почему он весь так и лучится беспечностью?
– Или дуют на одуванчик, – не отставала Лира, – ломают куриную «вилочку»[9], трут волшебную лампу.
– А вот это напрасно, – подметил Грэйсон. – Ты же слышала, что джиннов потом крайне сложно вернуть на место?
Да уж, не всё в этой жизни поправимо.
Лира проглотила все колкости, которые так и вертелись у нее на языке. Хотелось сосредоточиться только на загадке. Джинн, звезда, монетка, свеча – возможные ответы развязали настоящую войну у нее в голове. Она поискала взглядом Одетту – всяко лучше, чем снова смотреть на Грэйсона.
– Одетта?
Пожилая женщина стояла, уперев правую руку в металлическую стену. Голову она склонила под каким-то неестественным углом, а подбородком уперлась себе в плечо. Мышцы шеи вздулись, на лице читалось напряжение.
Не напряжение, а боль, – догадалась Лира. Доля секунды – и она уже подскочила к Одетте, подставила ей плечо.
– Я в порядке, – с трудом выговорила Одетта.
– Вы юрист, – вдруг сказал Грэйсон, пересек комнатку двумя широкими шагами и тоже перекинул руку Одетты себе через плечо, чтобы той было удобно держаться, – и очень дорогой. «Технические тонкости и лазейки» – недаром же вы о них упомянули. Так что позвольте-ка задать уточняющий вопрос, госпожа Моралес: в каком это смысле вы «в порядке»?
Одетта попыталась выпрямиться, насколько это вообще было возможно, учитывая, что Лира и Грэйсон буквально зажали ее с обеих сторон.
– Если бы мне была нужна помощь, вы бы узнали об этом; впрочем, мистер Хоторн, я бы не отказалась использовать вон тот меч вместо трости.
Лира обратила внимание, что технически Одетта не стала оспаривать потребность в помощи. Она прибегла к условному наклонению вместо того, чтобы констатировать факты, а потом попыталась провернуть отвлекающий маневр, попросив меч.
Технические тонкости и лазейки.
– На самом деле трость вам не нужна, правда? – уточнила Лира.
– Как и живые костыли, однако же кое-кто всё равно ко мне приклеился и никак не отстанет.
Лира слегка отстранилась. Уж она-то прекрасно знала, каково это, когда хочется, чтобы все вокруг думали, будто ты действительно в порядке. Одетта явно не горела желанием обсуждать свою боль. Из сочувствия Лира решила ей подыграть и тоже сменить тему.
– Так вы юрист?
Та язвительно улыбнулась.
– Я ведь этого не говорила, верно?
– Тогда скажите, что я не прав, – потребовал Грэйсон.
– Упрекать кого-то из Хоторнов в неправоте – точно не к добру, – парировала Одетта. Она сбросила с себя руку Грэйсона.
– Я. Не. Прав? – чеканя каждое слово, переспросил он.
Одетта фыркнула.
– Знаешь ведь, что прав.
– Но вы говорили, что десятилетиями убирали в чужих домах, – напомнила Лира и сощурилась, – чтобы хоть как-то свести концы с концами!
А ведь она тогда была так убедительна! Как и в минуту, когда предложила «не искать факты не в ее пользу» и не обсуждать ее потенциальную причастность к истории с записками.
Томас, Томас, Томмазо, Томаш.
– Я женщина старая. Позади долгая жизнь. – Одетта вскинула подбородок. – Вы и представить себе не можете, сколько всего я пережила, скольких любила. И… – Она медленно выдохнула: – Я правда в порядке. – Женщина направилась к стене с загадкой, медленно, но уверенно. – Иногда боль проясняет мысли. Я тут подумала: лягушку можно помыть, но вымыть с мылом – вряд ли. – Она уставилась на загадку. – Давайте уберем первые две строчки. Что там у нас осталось?
«С мылом вымой меня,
Поцелуй мне ты дай,
Слова не проронив,
Что-нибудь пожелай», —
пронеслось в голове у Лиры.
После того как Грэйсон упомянул про свечки, ее накрыла волна, нет, целое цунами воспоминаний о четвертом дне рождения, но не о тех его мгновениях, которые впоследствии снились ей в кошмарах, а об остальном. Ей вспомнилось, как мама разбудила ее утром, как приготовила панкейки с шоколадом, сливочной глазурью и радужной посыпкой.
«С днем рождения, зайка!»
Ей живо, на каком-то телесном уровне вспомнилось, как она задувала свечки, вставленные мамой в панкейки. Загадай желание! А потом вспомнилось еще кое-что: как незнакомец забрал ее из детского сада в тот день: «Лайра, я твой отец. Настоящий отец. Пойдем со мной!»
Лайра.
Лайра.
Эти картины грозили утянуть ее в пучину мрака, но Лира отчаянно боролась с ними и наконец выбралась на безопасный островок – снова вернулась к утренним событиям, панкейкам, свечкам. Она впилась взглядом в слова на стене, вытянула губы, легонько подула. Победа!
Ответ пришел.
Что надо вымыть с мылом, если оно расшалилось? Что помогает
