Гастон Леру - Призрак Оперы
Войдя в полутемный административный коридор, Ришар шепнул своему коллеге:
— Я уверен, что никто не прикасался ко мне; теперь немного отстань и следи за мной, пока я не дойду до двери кабинета. Не будем никого звать и посмотрим, что произойдет дальше.
Но Моншармен возразил:
— Нет, Ришар! Ты иди вперед, а я буду следовать за тобой, не отставая ни на шаг.
— Послушай, — не выдержал Ришар, — по-моему, таким образом деньги стащить невозможно.
— Я тоже так думаю, — ответил Моншармен.
— Тогда мы с тобой занимаемся глупостью!
— Мы делаем то же, что делали в прошлый раз. А в прошлый раз я догнал тебя на выходе со сцены, на углу вот этого самого коридора, и дальше шел за тобой по пятам.
— Верно, — покорно вздохнул Ришар.
Две минуты спустя оба директора заперлись в своем кабинете, и сам Моншармен положил ключ себе в карман.
— Я хорошо помню, что мы были одни и дверь была заперта до тех пор, пока мы не ушли домой, — задумчиво проговорил он.
— В таком случае, — предложил Ришар, силясь собрать воедино свои воспоминания, — в таком случае, меня наверняка могли обокрасть по дороге из Оперы…
— Нет, — тоном еще более сухим, чем прежде, произнес Моншармен. — Нет. Это невозможно. Ведь я сам довез тебя до дома в своем экипаже. Двадцать тысяч исчезли в твоем доме, теперь для меня в этом нет никаких сомнений.
Вот к такому выводу пришел Моншармен.
— Ну это уж слишком! — возмутился Ришар. — К тому же я уверен в своих слугах. И если бы кто-то из них это сделал, он давно бы сбежал…
Моншармен пожал плечами, как бы говоря, что подробности его не интересуют. А Ришару вдруг пришло в голову, что коллега разговаривает с ним недопустимым тоном.
— С меня хватит, Моншармен!
— С меня тоже достаточно, Ришар!
— Ты осмеливаешься подозревать меня?
— Да, в недостойной шутке!
— С двадцатью тысячами не шутят.
— Совершенно с тобой согласен, — заявил Моншармен, демонстративно разворачивая газету и погружаясь в чтение.
— Что ты собираешься делать? — удивился Ришар. — Будешь читать газету?
— Да, Ришар, до тех пор, пока не отвезу тебя домой.
— Как в прошлый раз?
— Как в прошлый раз.
Ришар вырвал газету из рук Моншармена. Тот недовольно поднял голову. Возмущенный Ришар стоял перед ним, скрестив руки на груди, — жест, который с сотворения мира означал не что иное, как вызов.
— Вот о чем я подумал, — начал Ришар. — Если бы, как в прошлый раз, проведя весь вечер наедине с тобой, я возвращался домой в твоем экипаже и если бы в момент прощания заметил, что деньги исчезли из моего кармана, я бы подумал…
— Куда это ты клонишь? — насторожился Моншармен.
— Я бы подумал, что раз ты не отходил от меня ни на шаг и раз ты был единственным, кто мог приблизиться ко мне, как в прошлый раз… Словом, я бы подумал, что если в моем кармане нет двадцати тысяч, они вполне могут находиться в твоем!
Моншармен, как ужаленный, подскочил на стуле.
— Понял! — закричал он. — Нам нужна английская булавка!
— При чем здесь английская булавка?
— Мы заколем твой карман английской булавкой. Таким образом, или здесь, или по пути домой и даже дома ты почувствуешь руку, которая полезет тебе в карман, и увидишь владельца этой руки. Английскую булавку мне!
Именно в этот момент Моншармен приоткрыл дверь в коридор и выкрикнул:
— Английскую булавку! Кто даст мне английскую булавку?
Мы уже знаем, о чем секретарь Реми разговаривал с Моншарменом, пока курьер бегал за вожделенной булавкой.
А вот что произошло дальше.
Моншармен, заперев дверь, опустился на корточки позади Ришара.
— Надеюсь, деньги на месте.
— Я тоже надеюсь.
— Настоящие? — спросил Моншармен, который твердо решил, что на сей раз его не провести.
— Проверь сам! Я не хочу даже трогать их.
Моншармен дрожащими руками достал конверт и вытащил оттуда банкноты; на этот раз, чтобы иметь возможность постоянно проверять содержимое конверта, они не опечатали его и даже не заклеили. Он убедился, что деньги на месте — и деньги самые что ни на есть настоящие, — и снова положил их в задний карман Ришара, неподвижно сидевшего за своим столом, потом тщательно заколол карман булавкой.
После чего он сел позади, упершись взглядом в этот карман.
— Чуточку терпения, Ришар, еще несколько минут… Скоро пробьет полночь. В прошлый раз мы ушли, когда пробило двенадцать.
— О, терпения у меня хватит.
Время шло, медленное, ленивое, загадочное. Ришар натянуто рассмеялся.
— Кончится тем, что я начну верить в этого всемогущего призрака, — сказал он. — Ты не находишь, например, что сейчас в этой комнате есть что-то такое, что беспокоит, выбивает из колеи, пугает?
— Это правда, — признался Моншармен, также всерьез обеспокоенный.
— Призрак! — снова заговорил Ришар негромким голосом, как будто боялся, что его услышит некто невидимый. — Призрак… Неужели это призрак тогда при всех три раза стукнул кулаком по этому столу, неужели это он оставляет здесь загадочные послания, разговаривает в ложе номер пять… Неужели это он убил Жозефа Бюкэ, сорвал люстру… обокрал нас! Никого здесь нет, кроме нас с тобой, и если деньги исчезли — причем ни ты, ни я не замешаны в этом, — тогда… тогда придется поверить в призрака….
В этот момент часы на камине начали бить полночь.
Оба директора вздрогнули. Неожиданный страх стиснул им сердца. Страх, причину которого они и сами не смогли бы объяснить и который напрасно старались перебороть. По их лицам струился пот. Двенадцатый удар долго звучал у них в ушах.
Через минуту оба вздохнули и поднялись.
— Думаю, мы можем идти, — сказал Моншармен.
— Да, — покорно подчинился Ришар. — Но сначала позволь заглянуть в твой карман.
— Ну, конечно, Моншармен! Обязательно! — Затаив дыхание, он немного подождал, потом нетерпеливо спросил: — Ну и что?
— Ничего. Булавка на месте.
— Я не сомневаюсь, ведь ты сам сказал, что теперь я обязательно почувствую…
Но тут Моншармен, все еще ощупывая карман, простонал:
— Булавка здесь, но банкнот я не чувствую.
— Не надо так шутить! Сейчас не время…
— Пощупай сам.
Быстрым движением Ришар сбросил с себя сюртук, они оба схватили его и ощупали: карман был пуст.
Самым интересным было то, что булавка оставалась пришпиленной на прежнем месте.
Ришар и Моншармен побледнели. Сомневаться больше было невозможно.
— Призрак, — прошептал Моншармен.
Неожиданно Ришар накинулся на своего коллегу.
— Только ты прикасался к моему карману! Отдавай мои двадцать тысяч! Отдавай немедленно!
— Клянусь, — выдохнул Моншармен, который, казалось, вот-вот лишится чувств, — клянусь, что я их не трогал…
В дверь снова постучали, он пошел открывать, шагая как заведенный автомат, невидящими глазами посмотрел на администратора Мерсье, обменялся с ним какими-то словами, а потом бессознательным жестом положил в руку своего ничего не понимавшего подчиненного английскую булавку, которая была больше не нужна.
XIX. Комиссар полиции, виконт и Перс
Вошедший в директорский кабинет комиссар первым делом спросил, нет ли новостей о певице. За ним толпилась внушительная кучка любопытных.
— Кристина Даэ случайно не у вас?
— Кристина Даэ? Нет, — ответил Ришар.
Что касается Моншармена, он не мог произнести ни слова. Он чувствовал себя ужасно — гораздо хуже, чем Ришар: ведь если последний еще мог подозревать Моншармена, то он, Моншармен, уже столкнулся лицом к лицу с жуткой тайной, которая издавна приводит людей в трепет, — с Неизведанным.
Вошедшие выжидательно молчали, и Ришар спросил:
— А почему вы спрашиваете, не здесь ли Кристина Даэ, господин комиссар?
— Потому что ее нужно найти, уважаемые господа, — с торжественным видом заявил комиссар.
— Нужно найти? Выходит, она исчезла?
— Да. Посреди спектакля.
— Не может быть!
— Неужели? Но удивительно не только ее исчезновение — удивительно и то, что об этом вы узнаете от меня.
— В самом деле… — смешался Ришар. Потом схватился руками за голову и пробормотал: — Это еще что за новая история? Решительно, есть отчего уйти в отставку…
При этом он машинально вырвал несколько волосков из своих усов и даже сам не заметил этого.
— Итак, — как во сне, повторил он, — она исчезла посреди спектакля.
— Вот именно: ее украли во время сцены в тюрьме, в тот самый момент, когда она призывала на помощь небо, однако я сомневаюсь, что ее унесли ангелы.
— А я в этом уверен! — раздался чей-то голос.
Все разом обернулись. Бледный и дрожащий от волнения юноша повторил с порога:
— Я в этом совершенно уверен.
— В чем вы уверены? — ехидно поинтересовался Мифруа.
