Сергей Рокотов - Свинцовый хеппи-энд
Машинально повернулся и Кандыба. Этого мгновения хватило для яростно жаждущего жить Павла Дорофеевича. Он совершил какой-то головокружительный бросок в сторону Кандыбы и в этом броске нанес ему головой сильный удар в солнечное сплетение. Кандыба машинально нажал на курок, грянул выстрел, пуля угодила в стену.
Кузьмичеву удалось выиграть время и лишить Кандыбу его преимуществ. Кандыба никак не ожидал от своего немолодого плюгавого противника такой прыти. А следующим ловким отработанным приемом Кузьмичев выбил пистолет из руки Кандыбы. Пистолет отлетел в угол.
Кандыба попытался ударить Кузьмичева кулаком в висок, но тому удалось ловко увернуться. Успех вдохновил его и придал дополнительные силы. Кандыба слишком долго говорил, наслаждаясь своей логикой и красноречием... Надо было действовать проще - нажать пару раз на спусковой крючок - и все.
Недавние союзники, ставшие заклятыми врагами, сцепились в клубок ярости и ненависти и катались по полу. Кандыба попытался ткнуть пальцем в глаз Кузьмичева, и снова Павлу Дорофеевичу удалось увернуться. Он был крепок и ловок не по годам, и Кандыбе невозможно было совладать с ним.
Марина некоторое время постояла у стены, молча глядя на яростно сражающихся бандитов, а потом так же молча вышла из комнаты. Те в пылу борьбы даже не заметили этого.
Кузьмичев ухватил своими стальными пальцами горло Кандыбы и начал его душить. Тот уже был не в состоянии сопротивляться, он побагровел, глаза его выпучились до невообразимых пределов, из них текли слезы, он хрипел и кряхтел, а Кузьмичев продолжал сдавливать его горло. Как же он ненавидел Кандыбу в этот момент, ненавидел за то, что он чуть было не лишил его жизни, и как раз в тот момент, когда он находился в предвкушении получения огромных денег, с которыми он мог бы уехать в любую страну и жить там безбедно до конца жизни. А этот упырь, этот уголовник чуть не застрелил его... бывшего депутата Государственной Думы, его, самого ловкого и умного человека, сухим выходящего изо всех ситуаций. Его - непотопляемого, недостреленного, недорезанного. Ничего, сейчас этот Фантомас закончит свою поганую жизнь, а он... А он тогда подумает, что ему делать. А возможно, он и впрямь отдаст девушку ее родителям, они ему и так много за нее заплатят. Но главное - избавиться от этого, все про него знающего Кандыбы, а уж что делать с девушкой, он разберется.
Кандыба настолько обессилел, что уже не оказывал Кузьмичеву ни малейшего сопротивления. И только тогда Кузьмичев бросил взгляд на ту стену, около которой только что стояла Марина. И тут же разжал на горле Кандыбы железные тиски.
- Она сбежала! - крикнул он. - Сбежала она!
Кандыба сидел на полу, держась за горло. Он никак не мог прийти в себя, хрипел и стонал.
- Вставай, мать твою! - еще громче закричал Кузьмичев. - Она сбежала!
До Кандыбы наконец дошло, и он вскочил с пола. Он поднял свой пистолет и сунул его в карман. Кузьмичев достал и свой. Они мгновенно забыли о своей смертельной схватке и выскочили на улицу.
Было около полудня, с моря дул холодный ветер, по небу плыли черные грозные тучи.
- Где она?! - закричал Кузьмичев, мечась в разные стороны.
- А черт ее знает, - бубнил Кандыба, все еще не пришедший в себя от железной хватки своего соперника. - Вот она! - крикнул он, увидев вдали женщину, выбегавшую на проселочную дорогу из-за какого-то покосившегося домика.
- За ней! За ней! - крикнул Кузьмичев. - Сейчас мы ее! Догоним! Достанем! Канатами к кровати привяжем на этот раз! И все, - задыхаясь от быстрого бега, говорил он. - Довольно жалости, довольно. Трахнем ее по очереди, Яков, потом пошантажируем как следует богатенького папашу, найдем способ получить с него денежки, а потом просто-напросто прирежем ее. А до того насладимся ею по полной программе, а? Нормально?
- Нормально, - бубнил Кандыба, делая своими длинными ногами огромные шаги и уже опережая Кузьмичева. - Озверел я тут с тоски, не могу на одном месте сидеть, вот и сорвался. Но ты силен, однако...
- Сочтемся славою, Яков! Главное - догнать. Только бы не убежала...
- Догоним, куда денется.
Марина уже заметила погоню и быстро побежала по корявой от замерзшей грязи дороге. Сил у нее было мало и от снотворного, и от плохой пищи. Она стала задыхаться, чувствуя, что они догоняют ее.
- Остановись, девочка, остановись, хуже будет! - кричал Кузьмичев.
- Хуже не будет, - совсем обессилев, произнесла Марина. Она уже больше не могла бежать, ноги стали как ватные, сердце билось, словно маятник, стучало в висках, она задыхалась.
- Остановись, сучара! - крикнул Кандыба.
Марина сделала какой-то отчаянный рывок и прибавила ходу. Преследователи отстали, хотя они уже буквально стали наступать ей на пятки.
Однако перспектив не было никаких. Открытая местность, унылая корявая дорога, справа штормящее море, слева бескрайняя степь. Ни домов, ни машин, ни людей. Сейчас они схватят ее и выместят на ней всю свою злобу.
Рывок, сделанный ею, был последним. Сил больше не осталось, она едва двигалась. Все, пусть делают, что хотят, пусть насилуют, режут, убивают... Но бежать она больше не может.
-Да не сомневайтесь вы, Владимир Алексеевич, - произнес майор милиции Дронов, высокий сухощавый человек лет сорока двух. - Не сомневайтесь, это тот самый дом. Мы уже здесь поработали, всех соседей расспросили. Впрочем, это работа несложная, тут поблизости только две семьи - Степановы, старик да старуха, и Калиниченко, Харитон и Татьяна. И все в один голос говорят - были тут люди, были. Как раз подходящие под ваши описания. Один невысокий, в темных очках, лет пятидесяти с лишним, другой длинный, сутулый и со странными волосами, как будто в парике, и с усиками, словно накладными. Появились ниоткуда и исчезли в никуда. Харитон им картошку таскал, селедку в магазине покупал, хлеб. Они щедро расплачивались, он и рад стараться. Говорит, будто и третий поначалу был, здоровенный такой, с выступающей вперед челюстью и грубый очень. Но того давно уже он не видел. Все совпадает, никаких сомнений.
- А кто владелец этого дома? - спросил Владимир, закуривая.
- Не было времени выяснять. А соседи говорят, давно уже, лет десять назад, тут жил некто Волощук. Видимо, на него дом и оформлен. Завтра утром уточним.
- Значит, снова опоздали, - одними губами улыбнулся Сергей, и улыбка его показалась Владимиру какой-то страшноватой.
- Давайте-ка еще раз побеседуем с этим Хари-тоном Калиниченко, - предложил Владимир.
- Навряд ли... - покачал головой майор Дронов. - Мы беседовали с ним три часа назад, и он уже почти лыка не вязал. А на столе у него была еще одна почти полная бутылка. Так что... Такие, как он, не прекращают, пока все не допьют.
- Так с женой поговорим.
- А она уже и тогда лыка не вязала, валялась на кровати и стонала. А потом, извините за выражение, сблевала прямо на пол. Так что придется ждать до утра.
- Тогда пошли побеседуем со стариками.
- Неловко будить, мы их и тогда разбудили, а сейчас три часа ночи.
- Товарищ Дронов, - укоризненно поглядел на него Раевский. - Разве вам Илья Романович не объяснил, с какой целью мы сюда приехали?
- Вкратце... Но, в общем-то, я в курсе.
- Пойдемте тогда.
Они пошли в дом стариков Степановых. Дронов долго не мог достучаться до них, но, наконец, дверь им открыли. На пороге стояла скрюченная старуха.
- Ошалели, что ли, по ночам шляться, пожилых людей беспокоить? проворчала она.
- Извините, - произнес Раевский. - Только уж дело у нас больно серьезное. Расскажите, пожалуйста, о тех людях, которые жили в доме на окраине поселка.
- Да рассказывали же и я, и старик мой вам, гражданин начальник. Не знали мы их совсем. Не знали и в дела их нос не совали. Харитон, видела я, продукты им таскал, вот у него и спрашивайте. А сейчас такое время - нос сунешь куда не надо, его тебе сразу и откусят. Так что нам ничего не надо, живем пока, хлеб жуем, а подохнем, никто и не пожалеет. Такие вот дела, милые люди. С нас спрос невелик, сами видите, как живем.
За ее спиной появилась и взъерошенная седая голова старика.
- Опять по нашу душу пришли. Видать, дело у вас очень сурьезное.
- Очень, очень серьезное, - сказал Раевский. - За любую информацию мы готовы щедро заплатить...
- О ком? - с хитрецой в глазах поглядел на него старик.
- О людях, которые жили в заброшенном доме на окраине поселка.
- Бандиты они, что ли?
- Бандиты, бандиты, да еще какие.
- Ну, дела... Чуял я, что мы рядом с бандитами жили. То-то душа не на месте была...
- Послушайте, я вижу по вашим глазам, что вы что-то знаете, - сказал Владимир. - Расскажите, я очень вас прошу.
Старик замялся.
- Да что вы в дверях-то стоите? Проходите в дом, раз уж пришли в такую неурочную пору.
Старуха бросила на мужа неодобрительный взгляд, однако пропустила незваных гостей в свое убогое жилище.
Владимир, Сергей, Марчук и Дронов прошли в комнату. Старик Степанов предложил им две табуретки, сам уселся на нечто среднее между кушеткой и креслом. Владимир взял табуретку и сел напротив него. Остальные продолжали стоять, старуха также стояла у стены с крайне недовольным лицом. Было очевидно, как ей не хочется, чтобы старик о чем-то рассказывал.
