Сергей Рокотов - Свинцовый хеппи-энд
Владимир, Сергей, Марчук и Дронов прошли в комнату. Старик Степанов предложил им две табуретки, сам уселся на нечто среднее между кушеткой и креслом. Владимир взял табуретку и сел напротив него. Остальные продолжали стоять, старуха также стояла у стены с крайне недовольным лицом. Было очевидно, как ей не хочется, чтобы старик о чем-то рассказывал.
- Буду говорить открытым текстом, - произнес Владимир. - Скажите вот что у вас есть дети?
- Погиб наш сынок на афганской войне. А дочка- умерла три года назад. От рака умерла, - вздохнул старик. - Внуки с зятем в Севастополе живут, он женился заново.
- А теперь послушайте меня. У меня много лет назад украли единственную дочь. Мы с женой все время ищем ее. И нам стало точно известно, что бандиты прячут ее в этом самом доме. Неужели вам не хочется нам помочь?
- А, - махнул корявой рукой старик. - Была не была!
- Была не была?! - окрысилась на него старуха. - Ишь ты, какой добрый! А если эти бандюки порежут нас за твою доброту, тогда что? К кому за помощью станешь обращаться, к этим "новым русским"? В Москву позвонишь? Да нас с тобой тут на куски порвут, и никто даже не вспомнит, похоронить некому будет, так и сгнием тут, в этой халупе.
- Молчи! - закричал на нее- старик, вскакивая. - Один черт, нам мало осталось, так добрым людям по крайней мере поможем. Молчи! Я тут хозяин, решил сказать, значит, все! Мое слово - закон!
- Если вы поможете мне найти дочь, я куплю вам квартиру в Севастополе, а майор Дронов оставит вам свой номер телефона, и никто вас пальцем не тронет, сказал Раевский.
- Не надо мне никакой квартиры! - горячился старик. - Ничего мне от вас не надо! Я ветеран войны! Подыхать скоро, расскажу, и все! Слушайте меня внимательно. Вчерась, примерно в двенадцать или в час дня, выглянул я в окно. И что вижу, глазам своим не верю - по дороге бежит девушка, раздетая, в каком-то стареньком платьице. Стройненькая такая, с распущенными светлыми волосиками. Буквально откуда-то от нашего дома отбежала и понеслась по дороге. И тут за ней рванулись двое мужиков. Ну, те самые, которые в доме этом жили, один невысокий, в очках, а другой лысый, как колено, сухой, страшный такой, то был с волосами и с усами, а на самом деле он лысый, - с какой-то жуткой яростью произнес старик Степанов, как будто именно в отсутствии волос на голове и заключается вина этого человека. - Тоже в одних свитерках, без пальто бегут. А на улице холодища жуткая, студеный ветер с моря дует. Так вот, чешут эти двое по улице, пистолетами машут, орут, бранятся. А она, бедненькая, из последних сил от этих извергов улепетывает. Я было хотел выскочить, помочь ей, но бабка вот меня удержала. - Он мрачным взглядом окинул притихшую и раскрывшую рот жену. - Век себе не простил бы, если бы они ее догнали.
- А что, они не догнали? - прошептал Раевский.
- То-то и оно, - хитро улыбнулся старик. - Они было уже все, догнали ее. Как вдруг откуда ни возьмись машина по улице в нашу сторону мчится, старенькая такая, ну, "уазик" военный вроде бы... И прямо перед этой девушкой и тормознул "уазик" этот. Дверца приоткрылась, девушка туда и сквозанула. А этим двоим только метра три до нее осталось, они уже ,свои ручищи к ней протягивали, видно, из сил она совсем уже выбилась, бедненькая. Они тогда из своих пушек по машине начали палить, но я так понял, что тот, кто в машине был, тоже находился при оружии. Далековато уже было, я толком ничего и не рассмотрел, глазами слаб, как-никак восьмидесятый годок на свете живу. Шум, возня, выстрелы один за другим. Стреляли в них из машины, это точно. Пригибались они, на землю падали, чтобы в них пуля не угодила. А "уазик" так ловко развернулся и на полной скорости обратно помчался... А эти два засранца так на дороге и остались. Жалко только, что не подстрелили их, гадов. Встали они, отряхнулись и поперлись, не солоно хлебавши, обратно к себе в лачугу.
- А вы что?
- А мы что? Понятно что, перепугались мы с бабкой до смерти. Двери на замочек, затаились и нос свой из дома не высовывали. Трусом я на старости лет стал, вот что. Раньше ничего не боялся, а теперь боюсь, хоть осталось-то всего ничего. Лучше уж пулю бы схлопотать, чем так жить. - Он снова мрачно поглядел на свою старуху. - А уж ночью вот товарищ майор пришел, мы ему и открыли. Такие вот дела, граждане хорошие, - подвел итог старик Степанов. - А потом, я так полагаю, эти гады из домишки убрались восвояси, раз вы их разыскиваете, добавил он.
- Ну и дела, - покачал головой Дмитрий Мар-чук. - Как все это понимать? Одни загадки.
- Ладно, - махнул рукой Владимир. - Главное, что она спаслась. Ее кто-то спас. И Павел Дорофеевич со своим странным компаньоном остались с носом.
- Мне кажется, что супруги Калиниченко завтра нам могут сообщить массу интересных вещей, - озадаченно произнес майор Дронов.
- А что же нам делать теперь? - спросил Владимир.
- Поехали в Севастополь, ночевать ведь где-то надо. Устали все, а завтра предстоит тяжелый день. Мне кажется, что все обойдется. Она спаслась и вскоре объявится.
- Если в ее жизни не появится новый Ираклий, - добавил Сергей. - Она имеет обыкновение исчезать на целые годы.
- Мы подождем, Сережа, - дотронулся до его плеча Раевский. - Мы подождем... Сколько ждали, подождем и теперь. Я ведь, честно говоря, настраивался на самый худший вариант. Больно уж суровые люди эти Кузьмичев и Кандыба.
- Так что, поехали в город? - спросил майор Дронов.
- Поехали. А эти, как их, Калиниченко, с ними ничего не случится?
- А что с ними может случиться? Помрут разве что с перепоя, - махнул рукой Дронов. - Поедем в Севастополь. А утром подъедем. Да и вообще не факт, что они знают что-нибудь конкретное.
Раевский щедро отблагодарил старика Степанова за добрую весть. Тот деловито пересчитал зелененькие купюры и торжествующим взглядом поглядел на оживившуюся старуху.
- Добро иногда вознаграждается, - произнес он с гордым видом. - Людям добро сделаешь, и они к тебе с добром.
В севастопольской гостинице заняли несколько самых лучших номеров. Еще из машины Раевский позвонил Кате.
- Господи, - прошептала она. - Господи, сколько же довелось пережить нашей бедной девочке. И все только из-за меня, из-за моей глупости.
- Прекрати об этом, Катюша. Мы найдем ее, и, полагаю, на сей раз скоро. Она ведь где-то здесь, совсем рядом.
- Она была рядом с нами в течение многих лет. Только мы не знали об этом. Ладно, извини меня, все равно то, что ты сообщил, это здорово. Я теперь хоть засну ненадолго, уже несколько часов сижу у телефона и дрожу. Спасибо тебе, Володя.
Владимир поселился в одном номере с Сергеем. Они думали, что сразу же заснут, но, когда вошли в номер, спать им совершенно расхотелось. Открыли бутылку армянского коньяка.
- Вы знаете, Владимир Алексеевич, я стал забывать ее лицо, - произнес Сергей. - Я совершенно не представляю, какой она стала. Да и люди рассказывают о ней совершенно разные и порой диаметрально противоположные вещи. Гараев говорил, что она совершенно потеряла память и находится в каком-то блаженном состоянии, то же подтверждали и жены Сулейманова, старики в абхазском селении говорили, что она абсолютно нормальная женщина, добрая, вежливая, очень любит своего Ираклия. - При этих словах он опустил голову и отвел взгляд. - А этот подонок Крутой, как вы говорили, вообще утверждал, что это совершенно нормальная, очень горячая женщина, которая прекрасно узнала Кузьмичева и вообще рассуждала вполне резонно и логично. Как все это сопоставить?
- Сопоставить сложно. Но можно, - ответил Владимир. - Мне кажется, что поначалу она действительно потеряла память, это были последствия шока, удара головой о мостовую и, разумеется, двух ранений. Потом она пришла в некое стабильное состояние. Ираклий любил ее, заботился о ней, как о ребенке, и она стала жить его жизнью, его проблемами. Она не могла обходиться без него, жила за ним, как за каменной стеной. Возможно, какие-то проблески памяти стали у нее появляться, но она не хотела их развивать, ей было лучше пребывать в блаженном состоянии, нежели мучиться противоречиями. Пойми, ей столько пришлось пережить, что хватит на многих. Удивляюсь, как ее психика вообще смогла все это выдержать. Марчук в Стамбуле встречался с друзьями Ираклия, и они рассказывали про Вареньку. Она была доброй и покладистой женщиной, с Ираклием они жили душа в душу. Все поражались на них и завидовали им. И если бы не было неопровержимых доказательств того, что это она, можно было бы подумать, что это вообще совершенно другая женщина... Ведь то, что ты рассказывал о ней, расходится с описаниями ее в качестве жены Ираклия. Та Марина, которую знал ты, - это рискованная, склонная к авантюрам женщина, способная вести опасный, полный приключений образ жизни. Елена же, жена Ираклия - мягкая, добрая, покладистая женщина, говорящая тихим голосом, задумчивая, вежливая со всеми. А вот та женщина, о которой говорил Крутой, это снова та самая, которая вела вместе с тобой столь оригинальный образ жизни.
