Юлия Вознесенская - Русалка в бассейне
– А вы, Эльжбета?
– Трудно сказать… Я ведь специально к ней не приглядывалась, они довольно быстро прошли мимо нас. Только помню, что это действительно была блондинка, как говорит Миша. Волосы у нее были очень красивые, длинные, ниже пояса – это я увидела, когда оглянулась.
– А старика, Миша, вы разглядели?
– Да нет… Крупный такой старик, вот и все, что я заметил…
Инспектор ожидал, что сейчас Апраксина достанет из своей сумки фотографию «русалки», но она вместо этого встала и сказала:
– Сейчас мы все вместе навестим одну нашу с инспектором знакомую, тоже поселившуюся в этом общежитии. Посмотрим, что вы скажете, когда ее увидите.
Все четверо поднялись на третий этаж и подошли к комнате, которую заняла Татьяна Беляева. Апраксина постучала, и на пороге открытой двери появилась хозяйка.
– Ах, это снова вы? Проходите! Я уже почти разобрала вещи и теперь могу вам и чай предложить!
Но инспектор и Апраксина не двигались с места и не говорили ни слова: они ждали реакции Эльжбеты и Михаила.
– По-моему, это та самая девушка! – сказал Миша и улыбнулся Татьяне. – Здравствуйте! Мы с вами недавно виделись в «Парадизе»!
– Это определенно она! – сказала Эльжбета.
– Что значит «определенно она»? – удивилась Татьяна. – Мы с вами не знакомы! Кто эти люди, Елизавета Николаевна?
– Эти молодые люди – последние, кто видел вашу сестру живой, Танечка. И по всей вероятности, убийцу Наташи они тоже видели. Можно нам пройти в комнату?
– Да-да, конечно! Так вы знали Наташу?
– Сейчас мы вам все объясним, Танечка! – сказала Апраксина, первой входя в комнату. Они с инспектором заняли два стула, а неожиданных гостей Татьяна пригласила сесть на нижнюю постель: кровати в общежитии были двухъярусные. Гости расселись, графиня познакомила молодых людей и попросила Эльжбету еще раз рассказать о встрече в «Парадизе».
– Да, это, конечно, была Наташка со своим стариком! – сказала Татьяна. – Так выходит, Георгий тут ни при чем?
– Во всяком случае, он Наташу не убивал: в это время, между десятью и одиннадцатью часами, она еще была жива, а он уже успел вернуться на свой хутор.
– Да, верно… Но без него в этом деле все равно не обошлось! – запальчиво воскликнула она.
– Да уж это определенно! – кивнула Апраксина. – И все-таки мы теперь будем искать этого старика. В связи с этим, Танечка, у меня возникла одна просьба к вам: дайте мне, пожалуйста, на время несколько ваших фотографий, если они у вас есть, конечно.
– Ну, ясное дело, есть! Я все главные свои ценности взяла с собой! – Татьяна вытащила из-под кровати чемодан, а из него извлекала толстый и тяжелый бархатный альбом. – Вот, смотрите и выбирайте сами! Тут и Наташкины фотографии есть, еще московские. Ну, это детские, это вам неинтересно… Это школьные… А вот мы уже и взрослые! – Голос Татьяны дрогнул, но она старалась сдержать слезы. – Это Наташа, это мы вместе, а тут… Нет, тут тоже она. Вы можете их вынимать, Елизавета Николаевна!
Апраксина внимательно рассматривала фотографии по одной и передавала их Мише с Эльжбетой.
– Ну, узнали бы вы ту девушку на этих фотографиях?
– А знаете, может быть, и нет! – сказала Эльжбета. – Та девушка была гораздо больше похожа на живую Татьяну, чем на свои старые фотографии. Вы ведь близнецы, Татьяна?
Та кивнула и вытерла ладонью выступившие на глаза слезы.
– Да, вы очень похожи… на свою сестру. Теперь и я это вижу! – сказал Михаил и смутился.
Наконец были отобраны три фотографии Татьяны, которые могли сойти за фотографии Натальи Беляевой.
– Но учтите, графиня, что перед законом опознание Натальи Беляевой по фотографиям Татьяны Беляевой доказательством не является, – заметил инспектор Миллер.
– Ах, да оставьте, инспектор! Нам важно установить истину и найти убийцу, а уж концы с концами мы как-нибудь потом сведем! – отмахнулась Апраксина, пряча добычу в сумку. – А теперь мы должны идти.
– А чай, Елизавета Николаевна?
– А на чай вы пригласите вот Эльжбету с Мишей. Вы же соседи!
– Оставайтесь хоть вы… Так неохота сидеть одной! Я рада, что у меня теперь есть как бы свое жилье, только вот я пока никого тут не знаю…
– Да мы с удовольствием! Да, Эльжбета? – Эльжбета кивнула. – А чай-то у вас есть?
– Ой, а чаю то и нет! Всего два пакетика… А может, вы тут посидите, а я до магазина добегу? Где тут у вас ближайший магазин, где можно чай купить? Вы только не уходите!
– А может, ко мне пойдем? – предложила Эльжбета. – У меня и чай есть, и кофе, и сливки, и даже собственноручно испеченный пирог. Как-никак у княгини в кухарках служили-с!
Апраксина с Миллером оставили молодежь разбираться с чаепитием, а сами попрощались и ушли.
– Ну как, графиня, в нашем тупике стало посветлее?
– Да, это уже тупик с иллюминацией.
– Гм… Можете пояснить этот термин?
– А чего тут неясного, дорогой инспектор? Можно подумать, что многое прояснилось в нашем деле. Мы теперь почти знаем, что убийца «русалки» – ее германский муж; более того, мы даже можем предположить, что он же убил и княгиню Кето Махарадзе, если заметил и узнал ее в «Парадизе». А княгиню Кето в ее инвалидной коляске и с эскортом трудно было не заметить! Однако он по какой-то причине не подошел к ней поздороваться.
– А почему вы решили, что он с нею знаком?
– Да потому что она знала его и Наталью Беляеву и их отношения. Правда, она сказала, что они любовники, а не муж и жена, но это можно списать на ее ядовитый язычок. Вот вам и мотив для второго убийства, если это он убил Наталью Беляеву: княгиня видела их незадолго до смерти «русалки», и видела именно там, где ее нашли убитой. Мы с вами теперь даже знаем трех человек – Георгия Бараташвили, Эльжбету и Михаила, которые могли бы его опознать…
– Но описания мужа Натальи Беляевой, сделанные Бараташвили и этими молодыми людьми, вовсе не сходятся!
– Разве?
– Бараташвили описывал «представительного мужчину средних лет», а Эльжбета и Михаил – как «высокого толстого старика».
– Сделайте поправку на разницу в возрасте свидетелей!
– То есть в восприятии Бараташвили он человек среднего возраста, а для молодых – старик?
– Ну да! Но все трое узнают его при встрече.
– Если мы его найдем и такая встреча состоится.
– Вот именно! Потому я и говорю, что теперь мы находимся в тупике с иллюминацией: кажется, что все уже прояснилось, а на самом деле это иллюзия, вспыхивающие разрозненные огоньки, светлячки в ночи. И собрать их вместе, чтобы осветить это дело – это еще задачка!
– Да, запутанный клубочек…
– Однако кое-какие ниточки из него торчат, и мне хочется их немедленно подергать. Нам придется снова ехать в Блаукирхен, инспектор! Если муж Натальи Беляевой старый знакомый княгини Кето, то его могла видеть Анна Коган, которая живет в доме дольше других.
– Может быть, она по описанию подскажет, кто это может быть. Солидный возраст, седые волосы, высокий рост и плотная фигура.
– Инспектор, по этим приметам найти человека в Баварии не проще, чем в Скандинавии!
– При чем тут Скандинавия?..
– Ну, там много высоких и плотных мужчин с седыми или светлыми волосами.
– Да-да, конечно. И еще мы знаем, что он женат на русской.
– Если он на ней действительно женат: а вдруг княгиня не просто так назвала эту пару «любовниками»? Что-то у меня еще вертится в голове, какая-то важная мысль, но я никак не могу ее сейчас поймать за хвост! Ладно, поехали, инспектор!
– Я готов, графиня!
– А как вы смотрите на то, чтобы сначала заехать к моим друзьям фон Ляйбницам? Я, кстати, давно уже собираюсь вас с ними познакомить, но все как-то не было случая. А вот он и представился! От них мы позвоним Анне Коган и договоримся о встрече, а перед тем поужинаем в спокойной обстановке. Заодно я познакомлю вас с известной создательницей детективных романов Марго Перес… Стоп! – Апраксина резко остановилась. – Кажется, инспектор, я поняла, почему мне вроде бы ни с того ни с сего пришла на ум Скандинавия!.. Ох, ну, Птичка, погоди!
Глава 16
В машине инспектор спросил Апраксину:
– Марго Перес – это ваша подруга с таким ужасным, простите, русским именем – Перезеленшева… Брагоборсч… О нет, мне этого не выговорить и под расстрелом! В общем, та дама, которая первая обнаружила «русалку в бассейне»?
– Совершенно верно, инспектор. Марго Перес – это ее псевдоним. Это та самая старая дурочка, которой так нравятся мужчины скандинавского типа…
– Ну, какая же она дурочка, если пишет детективы?
– Оставьте, инспектор, кто теперь не пишет детективов? Но я действительно к ней несправедлива, ведь я знаю старуху гораздо дурнее бедной Марго, этакую старую растрепанную ворону, которая у себя под носом ничего не видит. И вы ее тоже знаете, инспектор.
– Да? И кто же это?
– Эта ворона – я.
– Ну-ну.
– И не спорьте со мной!
– А я и не спорю. Я никогда и ни с кем не спорю за рулем, даже с собственной женой. Но могу я спросить, почему это вы так собой недовольны?
