Антон Шаффер - Духи безвременья
– Это все очень интересно, но кто вы, собственно, такой?
Вопрос был вполне резонным, но старик и не собирался скрывать своего имени.
Вернее, настоящее -Лавочкин – он решил скрыть, а выдуманное… Почему бы и нет?
– Ах, да, извините. Совсем забыл представиться! Степан Степанович – Очень приятно. Паклин Игорь Аркадьевич, – назвался в свою очередь Паклин. – Но я все же повторю свой вопрос: кто вы такой?
– Я тот, кто может посадить вас лет на десять за всю ту антисоветчину, которую вы тут наговорили.
– Я так понимаю, вы из Комитета?
– Да, – самозабвенно соврал Лавочкин, имеющий к названной структуре весьма опосредованное отношение, так как трудился там на добровольных началах.
– Ну, раз так, – обреченно повесив голову, сказал Паклин, – то чего вы ждете?
– Ничего не жду, – честно признался Лавочкин. – Просто хотел поставить вас в известность, чтобы предстоящий арест не стал для вас неожиданностью.
Паклин уставился на деда, совершенно не понимая логику этого самого Лавочкина.
Чтобы сказать хоть что-то, он выдавил из себя:
– Это что ж, теперь так делается?
– Как так? – не понял Лавочкин.
– Ну, об аресте извещают заранее.
– А, вы об этом! – засмеялся старик. – Нет, что вы! Это моя собственная инициатива!
– То есть, я вам спасибо, что ли, сказать должен? – все больше путаясь, спросил доцент.
– Ой! Вот только этого не надо. – Лавочкин скорчил недовольную гримасу. – За что "спасибо"? За то, что я сейчас пойду докладывать о вас куда следует?
– Да, действительно, нелепо…
Все что хотел сделать, Лавочкин сделал. Больше сказать Паклину ему было нечего, а потому он распрощался и поспешил в столь давно знакомое и милое сердцу здание в самом сердце города. Непосредственным неформальным начальником Лавочкина в те годы был полковник Держинский, который курировал сеть осведомителей столицы.
Именно к нему и направлялся старик с блокнотом.
Миновав проходную и перекинувшись парой слов с давно знакомыми постовыми, Лавочкин поднялся на нужный этаж и постучался в дверь кабинета Держинского.
– Войдите, – послышалось изнутри.
– Вхожу, – словно фокусник отозвался Лавочкин и очутился внутри кабинета.
– Ааа, Илларион Сегизмундович! Ну, присаживайтесь, присаживайтесь, дорогой. С чем пожаловали сегодня?
– Как обычно, Виктор Викторович. Распознал очередного врага.
– Врага? – улыбнулся Держинский, – А как теперь, милый вы мой, распознать кто враг, а кто друг? Не подскажите?
– Ну, – растерялся Лавочкин, – ясно кто…
А сам про себя призадумался: и, правда, а кто?
– Ясно, да не ясно, – продолжил тем временем полковник. – Вот недавно одного взяли, а потом такой скандал разразился! А ведь все говорило о том, что он, как вы выражаетесь, враг. А оказался другом!
– Это как же так? – развел руками Лавочкин.
– А вот так. Писателем оказался видным. Ну, не у нас, естественно, а там… Но, вы же понимаете, что теперь важнее что там, а не здесь…
– Да, да… Понимаю. Теперь такие времена…
Держинский закурил, отчего Лавочкину сделалось немного дурно.
– И все же, – Лавочкин решил не отступать. – Виктор Викторович, посмотрите мои записи.
– Ну, давайте, – выпуская дым прямо в лицо Лавочкину, вяло прореагировал Держинский.
Какое-то время он листал блокнот, а потом, привстав, набрал какой-то номер телефона, параллельно давя сигарету в пепельнице. Разговор был кратким и как понял Лавочкин, свелся он к тому, что этот самый Паклин является тем, кого Держинский и его собеседник почему-то "давно искали". Закончив разговор, Держинский вновь обратился к Лавочкину:
– Знаете что, дорогой вы мой Илларион Сегизмундович, больше к Паклину этому вы не ходите. Дальше действовать мы будем сами. А вам огромная благодарность, ну и, конечно, небольшое вознаграждение.
Держинский открыл верхний ящик своего стола, из которого извлек стандартный почтовый конверт.
– Ну, что вы, Виктор Викторович, – закапризничал Лавочкин. – Вы же знаете, я этого не люблю.
– Берите, берите. Каждый труд должен быть вознагражден.
Лавочкин взял конверт и быстро убрал его в пиджак. Затем его рука потянулась к блокноту, который все еще лежал на столе.
– А вот это вы уж оставьте нам. – Держинский ловко перехватил блокнот и убрал его к себе в стол.
На этом их разговор был завершен и Лавочкин, распрощавшись, покинул начальственный кабинет. Как только дверь за ним затворилась, Держинский снова поднял телефонную трубку и набрал короткий внутренний номер.
– Сергей? Да, это Держинский говорит, – властно произнес он. – Зайди-ка ко мне.
Уже через несколько минут в кабинете Держинского сидел тот самый Сергей, а если точнее, то майор КГБ Сергей Луновой. Держинский начал разговор сразу и по-деловому:
– Значит так, Сергей. Есть человек – доцент, юрист, преподаватель. Трудится в одном довольно известном институте. Только что мне на него принесли целое дело, но я его в оборот пускать не хочу. Догадываешься почему?
– Не совсем, – неуверенно ответил майор.
– Сейчас поясню. Доцент этот, Паклин, сидеть естественно не захочет. Да и посадить-то его трудно будет со всей этой перестройкой сраной. Но поработать на нас, я думаю, он не откажется.
– В роли кого? – в голосе Лунового сквозил явный скептицизм, который Держинский ни мог не заметить.
– Ты раньше времени не ерничай, Сережа. Я думаю, тебе не надо пояснять, какая сейчас в стране обстановка. Ельцин рвется к власти, Горбачев ему не конкурент.
Заварухи не избежать. Вопрос в том, на чьей стороне окажемся мы. Вот ты можешь мне ответить на этот вопрос?
– Могу. На стороне закона.
– Закона? – Держинский горько усмехнулся. – А кто, по-твоему, законнее?
– Вы сами прекрасно знаете кто.
– Я-то знаю. Но вот нужно ли нам это? Я имею в виду, быть на стороне заведомо проигрывающей?
– Я что-то, Виктор Викторович, вас не понимаю.
– Все ты, Сережа, прекрасно понимаешь. И понимаешь, что первыми полетят наши головы. Нас народ больше всего ненавидит. Все припомнят, уж поверь мне. И тридцать седьмой, и диссидентов, и психушки, и лагеря – все. Я за это отвечать не хочу.
– И что же вы предлагаете?
– Я предлагаю создать что-то вроде оппозиционной группы, ну, естественно, негласной. И когда придет время – помочь, кому следует.
– А Паклин тут при чем?
– А при том, что люди от нас уже сейчас бегут. Во всяком случае, те, кто поумнее.
Паклин поможет нам с притоком новых, свежих сил.
– Как?
– Как? Возьмем его к нам, дадим должность. Будет работать дальше в своем институте и приводить к нам ребят.
– Как? – снова, как попугай, повторил свой вопрос Луновой, которому этот разговор был не по душе. Трусоват был майор.
– Да так же, как его самого сюда привели. Вот как. Одним словом, завтра же поезжай в этот институт, бери Паклина, только без шума, и давай его сюда. А здесь я уж поговорю с ним. Все. Исполняй.
– Есть.
Луновой встал и твердой походкой вышел из кабинета. Держинский еще какое-то время сидел на своем стуле, размышляя о задуманном им деле. В Луновом он был уверен. Этот парень никогда бы никому не рассказал про этот разговор, даже если и не захотел бы участвовать в заговоре. Что касается Паклина, то с ним тоже все ясно – никуда он не денется. В тюрьме-то сидеть ему вряд ли захочется.
На следующий день Луновой явился по указанному адресу и мягко попросил Паклина проследовать за ним. Тот не сопротивлялся, так как внутренне подготовился к аресту и уже ничего не боялся, чувствуя себя в глубине души мучеником проклятого режима. Как и договаривались, Луновой доставил доцента к Держинскому, и тот без обиняков обрисовал незадачливому преподавателю юридических дисциплин его ближайшие перспективы. Паклин согласился на сотрудничество.
Месяц он провел в закрытой части где-то под Москвой, после чего сразу получил лейтенантское звание. Случилось это в июле девяносто первого, а в августе он вместе с Держинским и Луновым возглавил целую группу офицеров, перешедшею на сторону демократов в первые же дни Путча. Новые власти не замедлили отблагодарить перебежчиков, повысив тех в звании, но уже в качестве сотрудников новой спецслужбы. После этого Держинский ушел на какую-то административную работу, а Луновой занял его место. Теперь он руководил сетью информаторов, среди которых, само собой разумеется, не последнюю роль играл Лавочкин. А Паклин…
Паклин как – будто растворился, чтобы потом всплыть уже в абсолютно новом качестве провинциального политика, но уже, конечно, без погон…
************************Распрощавшись с Ритой, Далекий поспешил обратно в редакцию, где его уже поджидала Леночка.
– Ну что же вы опаздываете, Илья Андреевич? Я вас жду, жду, а вы все где-то ходите…
На сей раз компотовская секретарша показалась Илье приторно-сладкой и совсем не такой сексуальной, как ему показалось на первый взгляд. Разговаривать с ней ему совершенно не хотелось, а потому он попытался отвертеться с помощью односложных фраз.
