Евгений Сухов - Тайга мятежников любит
Полное равенство сил. Или равенство бессилия, если угодно. Илья стоял, сжимая кулаки, тело просто разваливалось. Подошла Даша, бормоча проклятия – встала рядом. Поднялся, подволакивая ногу, раненый боец…
– Вы кто такие? – помолчав, спросил Субботин.
– Племянник купца Шалимова, – ответил Илья. – Ты убил его, Субботин, три недели назад. Вспоминаешь? Ты украл знаменитую коллекцию, которой нет цены, – чтобы купить на нее пару эшелонов пшеницы… Или прикарманить собрался?
– Не собрался, мальчишка, – усмехнулся Субботин. – Мне плевать, что ты думаешь, но хлеб для голодающих важнее твоей пошлой буржуазной роскоши…
– Ты так не думаешь, – покачал головой Илья. – Ты лицемер, Субботин, ты не глуп, я по глазам твоим вижу. А голод вы устроили сами – когда уничтожили страну…
«Какая патетика, право слово», – подумал Илья.
– Сволочи, – шмыгнула носом Даша.
– А ты умри, прошмондовка буржуйская, – завелся раненый. – Жаль, не прикончил тебя тогда гранатой.
Субботин хрипло рассмеялся.
– Помню тебя, мальчишка. Ты был в доме, когда мы брали побрякушки… Знаешь, мне плевать, что ты думаешь, но убивать твоего родственника приказа не было. Перестарались бойцы. Да и чего твой купец бросался на нас, как сторожевая псина?.. – внезапно Субботин сменил интонацию. Посмотрел подозрительно Илье за спину, осторожно осведомился: – Вы с бабой одни?
– Не одни. Взвод солдат вот-вот подойдет.
– Брешет, гаденыш, – ощерился раненый. – Свистит, как Керенский.
– Мы тоже не одни, – ощерился Субботин. – Семеро отлить отошли. Сейчас вернутся.
– П…дит, как Троцкий! – воскликнула Даша. – Двое их осталось! Всех перебили.
– Всех не перебьете, – сказал боец таким тоном, словно его уже вели к стенке. «Хорошо бы», – вздохнул про себя Илья.
– И что, господа дорогие, – иронично уставился на парня с девушкой Субботин, – будем разговоры разговаривать? Или, может, мы пойдем?
– А мы? – возмутилась Даша.
– А вы – в другую сторону, покуда целы, – намекнул раненый.
– Отдайте коллекцию Шалимова, – угрюмо сказал Илья. – Остального нам не надо. Отдайте и ступайте на все четыре стороны.
– Иначе хуже будет, – зачем-то добавила Даша.
Субботин созерцал ее с какой-то затаенной печалинкой – очень долго, вдумчиво. Будто раздевал глазами – сбрасывая предмет за предметом: чулки, рейтузы, панталоны… «Вполне логично, – подумал Илья. – Голые женщины не кажутся такими глупыми».
– Здесь нет коллекции Шалимова, – подумав, покачал головой Субботин. – В вещмешках – обычные ювелирные изделия. Молодые люди, давайте оставим эти контры. Советская власть ничего не имеет против вас – штатских. ПОКА не имеет. И вам прощается, мальчишка, что вы пытались меня убить. Но если и дальше пойдете поперек дороги…
– Мы никуда не уйдем, – угрюмо пробормотал Илья, делая смелый шаг. – Покажите, что у вас в рюкзаках.
– Хорошо, – улыбнулся Субботин. – Смотрите.
Боец с простреленной ногой покосился на него с изумлением. Илья опустился на колени, развязал непослушными руками грязную парусину. Субботин не пытался его ударить. Есть ли смысл затевать новую потасовку?
Он задумчиво перебирал тихо шелестящие ювелирные изделия. Словно листья по осени шелестели… Здесь хватит на безбедную жизнь – ему, Даше, детям, внукам… и даже целому взводу работников ВЧК. Вздохнув, он подтащил к себе второй мешок. Даша выгнула шею. Во втором мешке также не было ничего интересного (да и влезло бы разве?) – он запустил руку в ворох мечты любого нормального человека, добрался до дна… Он знал эту коллекцию наизусть, определил бы на ощупь любую фигурку… он просто почувствовал бы ауру этого бесценного собрания, даже не прикасаясь к нему!
Увы, искорка надежды погасла. Он испустил тяжелый стон и поднял голову:
– Где?
– Ищите, молодой человек, – проворчал чекист. – Обрящете. Тайга бескрайняя… Неужели вы думаете, что мы готовы тащить этот раритет и головы у нас не варят?
Он говорил не как идейный красный комиссар, а как обычный грабитель с большой дороги. Илья не мог связно выстраивать мысли и ставить себя на место Субботина. В голове все путалось, клубился туман. Одно он понимал: будучи человеком неглупым, Субботин отдавал себе отчет, какая бомба «затерялась» среди награбленного. Поэтапно сбрасывая золото в тайгу, он все же упорно волочил ее с собой. И лишь в конце, когда растерял людей, извел боеприпасы, транспорт, было принято решение спрятать коллекцию в лесу. Она недалеко от древнего храма. Но где?..
Он встал, не в силах сдержать разочарование. Даша под боком как-то странно задышала.
– Где коллекция? – процедил он. Взвизгнула Даша, продублировав вопрос.
Субботин улыбнулся серой улыбкой:
– Вы влипли в хреновую ситуацию, ребята. Искать коллекцию глупо – не найдете, да и не в том вы состоянии. Драться бессмысленно – и вам, и нам. Искать оружие – от скуки обзеваемся.
– Имеется предложение? – резко спросил Илья.
– Один из этих вещмешков – ваш, – Субботин ткнул подбородком в валяющиеся под ногами богатства. – Расходимся мирно, почти друзьями. Вы на запад, мы – на восток. Загоните побрякушки где-нибудь в Харбине… Если по дороге, конечно, не попадетесь. И вам на жизнь хватит, и детям вашим… Нормальное предложение?
Он гнал от себя капитулянтскую мысль о журавле и синице. Понятно, что Субботину мешок драгоценностей погоды не сделает. Он знает, где хранятся несметные богатства, и непременно за ними вернется… в лучшие времена. А сейчас он должен выбраться из тайги, сориентироваться в ситуации, отдохнуть, набрать людей для новой экспедиции… Илья прекрасно понимал, что проиграл. Но стоит ли грустить? «Это тоже богатство», – угрюмо думал он, взваливая на плечо неудобную поклажу. Субботин понимающе ухмылялся, раненый боец изумленно поглядывал на командира, а потом перестал, сообразив, что командир прав – жертвовать надо малым. Даша возмущенно фыркала…
Расходились в разные стороны, озираясь друг на друга. Чекисты вошли в лес, а молодым пришлось пересекать поляну, покуда брусничный бор не сомкнул над ними кроны. Тут и прорвало Дашу – как хилую дамбу в половодье! Каких только оскорблений она не вывалила на Илью! Тряпка, молокосос, безвольный мальчишка! Променял коллекцию Шалимова на жалкие побрякушки! Испугался безоружных, изможденных негодяев! Да с кем она связалась! Психанув, он вывалил перед ней на голом клочке земли содержимое вещмешка, ядовито поинтересовался, не собирается ли она прожить пять долгих жизней. Ведь этого дерьма ей хватит лет на двести, а о детях лучше и не думать, потому что у таких законченных эгоисток и психопаток детей не бывает! Тогда в ней что-то с хрустом повернулось. Упала на колени, стала ползать, сгребая украшения, заталкивала обратно в мешок. А потом уселась в грязь и стала реветь, размазывая кулачками слезы. И, как всегда, он ее пожалел. Пристроился рядом, обнял дрожащее тельце, бормотал какие-то чепуховые успокоения.
– Илюшенька… – сказала она, шмыгая носом, – давай вернемся к этим развалинам, найдем какую-нибудь винтовку… Догоним ублюдков, вытрясем из них всю правду…
Он не стал выяснять, откуда у нее такой назойливый интерес к чужой собственности. Долго и путано объяснял, что возвращаться к руинам нельзя, Субботин со своим прихвостнем могли поступить аналогично. Им ничто не мешало, войдя в лес, развернуться и пуститься опушкой обратно. В этом случае они уже при оружии, и молодым людям нужно убегать как можно быстрее, пока Субботин не проявил решимость вернуть потерянное.
– Тогда давай отсидимся, а потом поищем коллекцию? – умоляла Даша. – Она ведь где-то рядом, мы обязательно ее найдем…
И опять он долго и путано объяснял, что делать этого нельзя, что третью ночь в тайге они не выдержат. Нужно немедленно уходить, искать признаки жилья… а уж потом они вернутся – обязательно раньше Субботина – и прочешут эту хренову тайгу вдоль и поперек…
Он тащил ее по лесу, увещевал, орал. Но она не понимала элементарных вещей. То молчала, то вновь метала молнии и была вылитой демоницей. Он тоже закипал.
– Скажи спасибо, идиотка, что жива осталась! – орал Илья. – Полсотни здоровых мужчин отдали богу душу и вряд ли будут похоронены! А ты живая, при цацках, да еще претензии предъявляешь! Как будто я сам не хочу найти коллекцию Павла Афанасьевича!
Но с логикой у Даши было скверно.
– И кому же это я, мой разлюбезный, должна сказать спасибо? – язвила она, кривляясь и гримасничая. – Уж не тебе ли, друг Илюша? Ты совсем на меня внимания не обращал – сама выживала, сама о себе заботилась!
От черной неблагодарности он чуть не задохнулся. Уже рука летела ввысь, чтобы отвалить пощечину, – сдержался, сплюнул. Да черт с ними, с этими бабами. Натура у них такая – капризничать и изводить придирками сильный пол.
Он тащил ее в лес, не подозревая, как ничтожная случайность может изменить судьбу человека. Что случилось, как он проглядел? В глазах уже двоилось, ноги подкашивались, да и мешок с «нажитым» тянул к земле. Машинально отмечались изменения ландшафта: падение в низину, ступенчатый подъем по извилистой тропке между камнями – и полный хаос известковых глыб, увенчанный чахлыми кустиками. Огромный разлом вырос поперек движения – каскады уступов, террас, кривоногие карликовые деревья, цепляющиеся корнями за трещины. «Напрасно мы сюда пошли», – мелькнула удручающая мысль. Закружилась голова, пугающая бездна распростерлась под ногами. Ручеек на дне оврага – словно речка с высоты птичьего полета…
