Сладких снов - Андерс Рослунд
Он просто не понимал этих людей.
Их поведение, стереотипы мышления и близко не укладывались в рамки того насилия, в котором он вырос и жил, которое сделало Хоффмана тем, кем он был.
– Что с тобой?
Эверт Гренс наклонился к Питу, как только Бирте вышла в туалет.
– Ничего.
– Но я же вижу, что-то не так.
Пит Хоффман был убежден, что ему удается удержать свой хаос внутри. В том, чтобы действовать, оставаясь непроницаемым для окружающих, он был экспертом.
Тем не менее Гренс его раскусил.
– Что случилось, Пит?
Хоффман пожал плечами:
– Одно дело – сыграть преступника…
Сам не понимая почему, он перешел на шепот:
– В этом случае я знаю, как мне следует думать. И понимаю ход мыслей других. Представляю себе, как выглядит опасность. Могу атаковать, отступать. Но сыграть педофила… Нет, этого я не могу. Ничего не получится. Зофия и ты, да иногда и я сам – все мы задавались вопросом, где проходит граница моих возможностей и что произойдет, если в один прекрасный день я ее переступлю. Так вот, теперь я знаю. Она проходит здесь.
Хоффман кивнул на монитор слева.
– Вон там.
Гренс взглянул на набросок Бирте, кто есть кто в узком кругу.
– Я просто-напросто не смогу вести себя так, как они. Сидеть здесь и продумывать фейковые сообщения о том, что я должен еще сделать с собственным ребенком, чтобы посильней его помучить. Прости, Гренс, но это не для меня.
– В нашем распоряжении три дня, Пит.
– Именно поэтому. Слишком мало времени.
Хоффман повернулся спиной к экрану.
– Это безумие… Войти в доверие к лидеру, идентифицировать остальных.
– Безумие – это то, что мы имеем на сегодняшний день, Пит. И что будет продолжаться, если мы упустим время. Если только тебя не будет на этой встрече…
– Достаточно.
– В течение всего того времени, пока нам не представится следующий шанс…
– Достаточно, Эверт!
– Чего тебе достаточно?
Они не заметили, как вошла Бирте, ставшая невольной свидетельницей их жаркого спора.
– Скорее недостаточно. Времени. Поэтому у меня предложение.
Хоффман говорил почти шепотом, потому что на голос не осталось сил.
– Я объяснил комиссару криминальной полиции, что не могу посылать сообщения психам, которые ждут от меня совета, как лучше изнасиловать ребенка. Что я делал все что угодно – наносил татуировки на трупы в прозекторской, наблюдал за тем, как мои собственные пальцы отрезали секатором, пытал людей электричеством и колючей проволокой в джунглях. Все что угодно ради полиции и ее борьбы с организованной преступностью. Но только не это. Поэтому, вместо того чтобы тратить время на то, что получается у меня не слишком хорошо, я предлагаю разделиться. Будем использовать оставшееся нам время по максимуму.
Бирте села. Кивнула.
– Вы живете одна?
– Что?
– Вы замужем, Бирте?
Она посмотрела на Хоффмана, потом на Гренса.
– Нет.
– И вы живете в Копенгагене?
– Да.
– В таком случае, я поселюсь в вашей квартире.
Бирте как будто смутилась, но ненадолго. Достала ключи из сумки, стоявшей на полу рядом с ее компьютером.
– Соммерстедгаде, 24. Четвертый этаж. Десять минут от Фискеторвет и примерно столько же от Вестерброгаде.
Она протянула Хоффману связку, но не разжала пальцев.
– У меня кот, его кормит сосед. Если не хотите видеть соседа в квартире, вам придется делать это самому. Лосось – этого достаточно. Плюс свежая вода, там миска, вы увидите.
Ключи мягко легли в его ладонь, после чего Хоффман опустил их в боковой карман брюк.
– Итак, я отправляюсь в квартиру Бирте и начинаю подготовку к внедрению. Одновременно Гренс пишет в чат от имени Лацци, а Бирте продолжает идентифицировать участников.
Он поднялся и одним движением набросил куртку, висевшую на спинке стула.
– Три направления одновременно. Мы используем оставшееся время по максимуму, это наш единственный шанс успеть.
И уже на пути к двери:
– Мне нужно быть на месте за день до встречи. Если это где-то в Калифорнии, я немедленно бронирую билет, самое позднее завтра, два часа дня.
У входной двери Хоффман еще раз обернулся:
– Это значит, что в нашем распоряжении ровно сутки. Двадцать четыре часа, считая с этого момента.
Вторник 14:01
(осталось 23 часа и 59 минут)
Стоило Хоффману выйти из комнаты, как в ней стало на удивление уютно и тихо. Гренс, не меньше датской коллеги захваченный происходящим на мониторе, поставил свой стул в каком-нибудь метре от Бирте. Он больше не боялся сказать глупость, потому что лишние слова, защищающие от застенчивости или прикрывающие разницу в возрасте, окончательно потеряли всякий смысл. Компьютерный эксперт из Копенгагена помогла ему стать частью цифрового мира, где забаррикадировалась компания педофилов, а затем проинструктировала, как следует себя вести, чтобы и дальше оставаться в нем под маской Лацци и как можно более убедительно вести беседы о насилии и манипуляциях.
Это и стало основной задачей Гренса на ближайшее время.
Открыть дверь достаточно широко, чтобы в нее смог протиснуться Хоффман.
Вторник, 14:10
(осталось 23 часа и 50 минут)
Обычно Бирте напрягало, когда время поджимает, а кто-то дышит тебе в спину. Но со шведским комиссаром, который работал позади нее за отдельным компьютером, все получалось иначе. Похоже, он был не в курсе самых элементарных неписаных правил общения и не подозревал о существовании светской беседы.
Так или иначе, он ее не отвлекал. Не отпускал ненужных комментариев, не клал руку на плечо, чтобы имитировать участие. Идеальный сосед по комнате, хотя, возможно, и не лучший спутник для жизни.
Бирте потянулась, помахала руками в воздухе, разминаясь. Ей предстояло идентифицировать еще десятерых в узком кругу. Плюс одиннадцать человек вне его, образующих сеть контактов, напрямую связанных с Хансеном.
Таково было ее задание на ближайшие двадцать четыре часа.
Кое-какой задел уже имелся. Мейер – немец Ханс Педер Штайн, Ленни – американец Джеймс Л. Джонсон, Шерлок – англичанин Джон Дэвис, Друг – итальянец Антони Т. Феррари. Ну и, конечно Лацци – датчанин Карл Хансен.
Идентификация остальных не должна была занять много времени, с учетом уже проведенных исследований и подробной каталогизации. Поэтому, если Гренс и дальше не будет мешать, а сама она не уснет, теоретически у них имеется ненулевой шанс наверстать упущенное.
Вторник, 14:43
(осталось 23 часа и 17 минут)
В вагоне первого класса Пит Хоффман вытащил рекламную брошюру из кармашка на спинке кресла впереди, оторвал заднюю половину обложки и стал писать.
