Елена Михалкова - Знак Истинного Пути
— Аллочка, по-моему, он не в себе, — шепотом предположил Бобров. — Может, быстренько с ним побеседуем, а потом уж поедем?
— Слизняк! — также шепотом отозвалась его супруга, стаскивая высокие сапоги и обуваясь в туфли.
Бабкин ухмыльнулся про себя и пошел вслед за парочкой на второй этаж.
Зайдя в черно-белую комнату, Бобровы уселись: Алла Дмитриевна — в глубокое кресло, Игорь Сергеевич — на диван. Самому Сергею хозяйка кивком предложила занять стул. Тот скрипнул под крупным телом Бабкина, но устоял.
— Давайте мы с вами побыстрее все закончим, — предложил, нервничая, Бобров. — Нас люди ждут.
— Расскажите мне, пожалуйста, про Илону Ветрову, — попросил Сергей, раскрывая кожаный блокнот.
— А что про нее рассказывать? — удивился Игорь Сергеевич. — Женя взяла ее уборщицей, вот она и убирала в доме.
— Она вам нравилась? — Вопрос был задан безлично, но отреагировала на него Алла Дмитриевна:
— Прислуга не может нравиться или нет. Она может добросовестно или не очень выполнять свою работу.
— А Илона выполняла добросовестно?
— Ну, в общем-то, да, — слегка замявшись, ответила Боброва.
Ее заминка Бабкину не понравилась. По наитию, без всяких вроде бы на то оснований, он вдруг спросил:
— А для вас она выполняла какую-то работу?
Столь простой вопрос вызвал у Бобровых сильное замешательство. Они переглянулись, Алла Дмитриевна встала и подошла к окну. Бобров пожевал щеки, но ничего не ответил.
— Так выполняла или нет?
— Я не знаю, молодой человек, — начал наконец Игорь Сергеевич, — в каком виде все вам, так сказать, предоставили, но действительность гораздо невиннее.
— И не забывайте о том, что этот человек не в своем уме! — с нажимом добавила Алла Дмитриевна, со странным выражением глядя в окно.
Только Бабкин хотел спросить, о ком идет речь, как до него дошло. Старик! Она смотрит на домик… как там его… в общем, приживала. Хм, становится все интереснее и интереснее…
— Ну почему же не в своем? — осторожно произнес он. — По-моему, рассуждает он вполне здраво.
— Как он может здраво рассуждать! — рассерженно выкрикнула Алла Дмитриевна. — Если кто-то в доме и убил Илонку, так только он!
— Тише, Аллочка, тише, — попытался утихомирить ее супруг, но Аллу Дмитриевну несло:
— В конце концов, есть же свидетели! Есть же Елена…
Она осеклась, но было поздно.
— Кто такая Елена? — быстро спросил Бабкин.
Ответом было молчание.
— Кто такая Елена? — ласково повторил детектив. — Вы же понимаете, что при необходимости я и сам прекрасно все выясню, правда? Может быть, мне лучше получить сведения из первых уст, а не по испорченному телефону?
Фраза про испорченный телефон сделала свое дело — Бобров нахмурился и отрывисто бросил:
— Это наша подруга. Елена Семеновна Петровская. Она иногда заходит в гости.
— И в день, когда убили девушку, — впился в супругов глазами Бабкин, — она тоже была здесь? Была или нет?
Бобров растерянно посмотрел на жену и кивнул.
— И зачем она приходила? — напористо продолжал Сергей. — Сказали «а», говорите уж и «бэ». Зачем?
— Видите ли… мне трудно объяснить… — начал Бобров, спотыкаясь на каждом слове, но его перебила жена:
— Ничего сложного тут нет. Я вам расскажу, и вы оставите нас в покое.
Слушая, Бабкин удивлялся все больше и больше. Собственно говоря, история действительно была простой. И довольно неприглядной.
Елена Семеновна и Алла Дмитриевна были близкими подругами. Но Евгения Генриховна Гольц госпожу Петровскую почему-то невзлюбила и предпочитала ее не встречать в своем доме. Именно поэтому Петровская обычно появлялась тогда, когда хозяйка особняка уезжала в свой офис. Зачем она приезжала, Бобровы не объяснили, но у Сергея сложилось впечатление, что дело было не только в дружеском общении и женском трепе. Впрочем, для него это было неважно. Визиты Елены Семеновны беспрепятственно продолжались с полгода, а потом ее заметила новая уборщица — Илона Ветрова. И уже собиралась рассказать о визитах дамы хозяйке. Но тут Алле Дмитриевне пришла в голову прекрасная идея — как одним махом убить двух зайцев. И предложили девушке сделать для них небольшую работу.
— Да, собственно, и не работу, — замялся Игорь Сергеевич. — Так, оказать небольшую услугу. Впрочем, хорошо оплачиваемую. В общем, Илона согласилась. Ее, кажется, это даже развлекало.
Когда Сергей услышал, в чем заключалась услуга, он, прищурясь, посмотрел сначала на Аллу Дмитриевну, а потом на ее супруга. «На извращенцев вроде бы не похожи, — мелькнуло у него в голове, — но ведут себя как извращенцы». Оказывается, в обязанности Илоны входило дразнить Сергея Кирилловича, старика, живущего в домике. Что она делала несколько специфически.
— То есть как — голая танцевала? — ошарашенно переспросил детектив, выслушав объяснения Аллы Дмитриевны.
— Боже мой, ну что тут непонятного? — раздраженно бросила Алла Дмитриевна, крутя на тонком пальце массивный серебряный перстень. — Раздевалась, вставала перед окном на первом этаже, в гостиной, и танцевала. Знаете, как стриптиз танцуют? Вот и у нее был примерно такой же репертуар. Поджидала, когда сумасшедший дед появится, — и начинала. А Игорь Сергеевич следил, чтобы в гостиную никто не вошел. Конечно, она не каждый день так делала, всего раза три или четыре…
— Но зачем?! — не выдержал Сергей. — Зачем это вообще понадобилось?
Супруги молча переглянулись.
— Просто мы… мы хотели поразвлечься, — промямлил Бобров.
— Перестаньте дурака валять! — резко сказал Бабкин. — Зачем?
— Видите ли, у нас в семье довольно сложные отношения, — пустилась в объяснения Алла Дмитриевна. — Евгению Генриховну почему-то развлекает проживание старика в непосредственной близости от нее, а нам с мужем оно не доставляет совершенно никакого удовольствия. Более того, нам этот человек неприятен. Мы подумали, что в его возрасте… в общем, если он начнет вести себя неадекватно, то это поможет Евгении Генриховне принять правильное решение.
— Правильное решение? Выставить его, что ли? — уточнил Бабкин.
— Ну, почему же сразу выставить? — обиделся Игорь Сергеевич. — У него, между прочим, своя квартира есть. Просто, так сказать, восстановить статус-кво.
— То есть вы его провоцировали, — медленно произнес Сергей, — и рассчитывали на то, что он сорвется. А кстати, кто по образованию ваша Елена Семеновна?
— Психолог, — тихо ответил Бобров.
— Ага, замечательно. То есть вы надеялись, что он поведет себя неадекватно, как вы выразились, Алла Дмитриевна, а Евгения Генриховна, которая, как я понял, любит во всем порядок, перестанет давать ему приют. Одного не могу понять: чем же он вам, убогий, так не угодил? Что он вообще за такая важная личность, чтобы из-за него спектакли ставить? По-моему, так совершенно неважная.
— Ну как же неважная? — криво усмехнулся Игорь Сергеевич. — Все-таки он мой отец, как-никак.
Евгения Генриховна так и не поняла, зачем ее мать, овдовев, вышла замуж второй раз, да еще и родила ребенка. Своего отчима она толком и не запомнила — в памяти осталась какая-то молчаливая тень, правда, время от времени начинавшая скандалить по совершенно непонятным поводам. «Не мужчина, а функция», — думала Женя про нового мужа мамы. Прожив с ее матерью восемь лет и осчастливив ее маленьким Игорем, Сергей Кириллович в один прекрасный день исчез из дома, как будто никогда там и не жил. Он объявился только семь лет спустя исключительно для того, чтобы развестись, и вновь пропал на долгое время. Как ни странно, его исчезновение совершенно не сказалось на жизни семьи — такую маленькую роль он в ней играл. Во всяком случае, так казалось Евгении Генриховне.
К своему младшему брату Женя относилась как к надоедливой зверушке, но в угоду матери старалась изобразить привязанность. Когда Игорю было семнадцать, он уехал из дома, поступил в институт, жил в общежитии, и на долгое время их дороги разошлись. Ни сестра, ни брат от этого не страдали — они вообще привыкли воспринимать друг друга как нечто необязательное и даже раздражающее. Игорь Сергеевич был уверен в своих блестящих перспективах и искренне полагал, что сестра ему больше не понадобится. Евгения Генриховна держала на задворках памяти воспоминание о младшем брате — ленивом и довольно безмозглом, по ее мнению, — и оно выплывало очень редко. И как-то… ни к чему не обязывало. Поэтому когда Игорь Сергеевич пятнадцать лет спустя после ухода из дома неожиданно вернулся в особняк вместе со своей супругой, его появление оказалось для Евгении Генриховны полной неожиданностью.
Как младший брат смог убедить ее, госпожа Гольц и сама потом не могла себе объяснить. Ведь дом по завещанию был оставлен матерью ей одной, а Боброву-младшему достались сбережения матушки. На них он мог себе позволить жить, не работая, особенно если учесть, что все затраты на дом и на питание несла Евгения Генриховна. Постепенно жизнь вошла в колею, и Бобровым стало казаться совершенно справедливым и правильным, что они обитают в прекрасном особняке, не платя ни рубля. Иногда они мягко пеняли Евгении Генриховне на какие-то ее слова и поступки и считали себя абсолютно полноправными членами семьи Гольц. Что думала об этом сама госпожа Гольц, никто не знал, но внешне она казалась совершенно удовлетворенной таким распределением ролей. А потом привезла Сергея Кирилловича.