Елена Михалкова - Знак Истинного Пути

Наташа не ответила. Она смотрела на Макара задумчивым взглядом, но видела перед собой не его.

Молодая женщина с окровавленным лицом лежала на смятой траве под качающимися соснами. Глаза у женщины были закрыты.

Наташа присела на корточки и всмотрелась в несчастную.

— Господи, да ведь она совсем молоденькая, — потрясенно выдохнула она. — Просто очень уж замученная.

— Милицию надо вызвать… — бубнил Олег. — Наташка, отойди от нее подальше…

— Олег, она умерла, — не оборачиваясь, ответила Наташа, и в ту секунду женщина открыла глаза, оказавшиеся очень яркими, синими. Она смотрела прямо на Наташу. Та не успела ни вскрикнуть, ни отшатнуться, как женщина прошептала:

— Спасите… не отдавайте им…

Она глядела умоляюще, и, подчиняясь этому взгляду, Наташа наклонилась к самым губам умирающей.

— Элина… я Элина Гольц… расскажите маме… — шепот становился все тише, все неразличимей.

— Где твоя семья? — почти закричала ей в лицо Наташа.

— Евгения… ее зовут Евгения… скажите маме…

Неожиданно лицо женщины чуть искривилось и застыло. Теперь оно было похоже на лицо куклы, которую кто-то по недоразумению перепачкал красной и черной краской. Наташа хотела что-то сказать, но поняла, что уже поздно. Широко открытые синие глаза смотрели на заходящее солнце, и выражение у умершей было такое, словно она поняла что-то важное перед смертью.

«Элина Гольц», — повторила про себя Наташа. Перекрестила мертвую женщину и тихо-тихо попросила:

— Господи, прими душу рабы твоей Элины Гольц.

И в ту же секунду закричал ребенок…

— Так когда? — повторил настойчивый голос, и Наташа очнулась.

В дверях стоял Макар Илюшин и неприязненно смотрел на нее.

— Незадолго до похищения, — медленно ответила она. — Я не сразу поняла… точнее, не сразу поверила самой себе. А потом было уже поздно — Евгения Генриховна похитила Тимошу.

— И вы, конечно, решили никому ничего не говорить, — усмехнувшись, сказал Макар.

— Нет… — Наташа собралась с мыслями. — Поймите, Макар, я не была ни в чем уверена. Это было бы слишком удивительное совпадение. Окончательно я поверила только тогда, когда приехали вы и ваш друг.

Макар покачал головой.

— Даже если так, все равно вы виноваты в том, что доводили ее, пока жили в доме.

— Я просто хотела, чтобы она отпустила сына от себя, — негромко и словно самой себе сказала Наташа. — Чтобы она дала нам возможность жить своей жизнью — нам троим, а не только мне и Тиму…

— Чего вы хотели, мы уже не узнаем, — жестко оборвал ее Макар. — Но добились вы одного: Евгения Генриховна решила избавиться от мальчика единственным доступным ей способом.

— Вы хотите сказать, что и в этом тоже виновата я? — спокойно спросила Наташа. — В том, какой способ она выбрала?

— Нет, не хочу. Но вы, Наталья Ивановна, сыграли свою роль во всем, что произошло, причем роль, на мой вкус, довольно неприглядную.

— Мне жаль, что вы так думаете. — Голос Наташи звучал по-прежнему спокойно и доброжелательно. — Вы мне нравитесь, господин Илюшин, и мне не хотелось бы приобретать врага в вашем лице.

— А мне хотелось бы еще меньше, — ответил Макар, уже вполне овладевший собой. — Как показали последние дни, человек, которого вы числили в своих врагах, очень плохо кончил.

— Мне очень жаль, — мягко произнесла Наташа.

Макар постоял немного молча, глядя на пушистую белую шаль на ее плечах.

— Я вам не верю, — сказал он наконец, повернулся и, не прощаясь, вышел.

После его ухода Наташа, подумав, вынула фотографии из секретера и поднялась наверх. Она открыла дверь кабинета Евгении Генриховны своим ключом, зажгла свет и задернула шторы. Зеркало было завешено белой простыней — она сняла ее и, аккуратно свернув, положила на стол, рядом с фотографией Элины Гольц. Господи, как же много времени ушло у нее на то, чтобы найти семью Элины! И кто бы мог подумать, что она окажется за сотни километров, в Питере… А вот встреча с Эдиком удалась неожиданно просто — так просто, что она удивилась. И все последующее тоже удалось легко — наверное, потому, что она сама влюбилась в него. «Нет, не влюбилась, а полюбила, — поправила саму себя Наташа. — Как Тимошу. Сразу, с первого взгляда».

Она взяла фотографию и стала рассматривать ее, отмечая, что Тим ничем, кроме цвета глаз и волос, не похож на биологическую мать. А уж характер у него так и вовсе ее, Наташин. Улыбнувшись этой мысли, она сунула фотографию в рамке вместе с принесенными Макаром Илюшиным в нижний ящик стола — туда, где лежали старые и уже ненужные документы. Проверила, закрыты ли ящики письменного стола.

Теперь все, что она хотела, было сделано. Можно было возвращаться к любимой семье — Эдику и Тиму.

Наташа поправила шаль на плечах и, перед тем как выключить свет, посмотрела на себя в зеркало.

За плечом у нее покачивался размытый круг — серая луна, темной половиной обращенная к окну. Наташа моргнула, и круг исчез. Хороший Знак. Совершенно определенно — хороший Знак.

Новая госпожа Гольц улыбнулась и вышла из кабинета.