Тысяча и одна дочь - Дарья Александровна Калинина
– Я точно знаю, что ты умер! – выкрикнула она в сторону своего похитителя. – Кулаков специально по моей просьбе навел справки! Проверил! Ты – мертв!
В ответ на этот ее возглас человек снова начал смеяться. Такой весельчак! Вот только, кроме него, никому смешно не было.
Сашенька опустила глаза и сосредоточила все свое внимание на обуви их похитителя. Конечно, он мог переобуться, но не сделал этого. И да! Это были те самые грубые и тяжелые ботинки, которые она видела, сидя под новогодней елочкой в «Огоньках»! Значит, в лес ее заманил тот же человек, который затем и похитил. Значит, он самый и есть! Вот только кто он такой?
Но девушке не понадобилось вновь спрашивать. Ответ пришел к ней сам.
– Ладно, Глеб Михайлович, – устало произнесла тетя Тома. – Ты нас одолел. К чему теперь весь этот маскарад? Мы тебя все равно узнали по голосу. Снимай шапку!
– Ты уверена, Тома?
– Конечно.
– А ведь если я ее сниму, то ты умрешь.
– С чего вдруг?
– У меня теперь новое лицо. И всякий, кто из вас его увидит, умрет! Ничего личного. Простая мера предосторожности. Я собираюсь прожить еще много счастливых лет, пережив вас всех.
Теперь наступила очередь Сашеньки бледнеть. Сыновья тети Томы возбужденно переглядывались, и из их перешептываний Сашенька поняла, что они лица похитителя не видели, тот появился из леса все в той же балаклаве, которая была на нем сейчас. А вот про Сашеньку этот тип может подумать, что она его видела. И тогда что? Тогда ей каюк. Знать бы еще, за что умирать придется. Этот Глеб Михайлович – он кто? Имя-то какое знакомое. Неужели?
– Это ваш муж? – тихо спросила Сашенька у тети Томы.
И тетушка обреченно поникла головой.
– Тот самый, после смерти которого вы разбогатели?
– Это он.
– Он был с нами в музее?
– Да. А потом прогуливался возле кафе. Как же я испугалась, когда увидела его лицо. У меня внутри все похолодело. Я же была уверена, что он мертв. Меня в этом официально заверили.
– А я жив!
– Стоп! – осеклась Тамара Викторовна, и тон ее резко изменился. – Глеб, ты что это тут перед нами за представление устраиваешь? Что за глупости? «Кто увидит мое лицо, тот умрет!» Ха-ха! Видели мы его! Мы с сыновьями видели твое лицо много раз. Изучили его в деталях. Мы все имели возможность любоваться им все время нашего с тобой супружества!
– А тебе не приходило в голову, глупая ты гусыня, что я сделал себе пластику?
– Не ври. В музее ты был со своей природной физией! Иначе как бы я тебя узнала?
– А ты не думала, что это была моя маска?
– Что? Какая еще маска?
– Да! Прекрасная маска, изготовленная из силикона, специально по моему заказу!
– Маска, – прошептала тетя Тома. – Да, возможно, что это и впрямь была маска. То-то она меня так напугала. Смотрю, лицо вроде бы твое, но и не твое тоже. Мертвое лицо. Ни движения, ни мимики.
Похититель неожиданно обиделся:
– Мимику ей подавай! И без мимики ты меня отлично признала. Мимику ей! Ишь наглая! Можно и с мимикой, конечно, но тогда еще дороже мне бы маска обошлась. Да и так недешевое, скажу я тебе, удовольствие подобную масочку соорудить. Так что цени что есть!
Тетя Тома ничего не ответила. Зато Леша подал голос:
– Зачем ты нас сюда притащил? Что тебе от нас нужно?
– Не догадываешься? Судить вас буду.
– За что?
– За мое убийство.
– Ты же жив!
– По чистой случайности, огромному везению и собственной изворотливости. Думаете, я не знаю, что вы планировали от меня избавиться? Слышал я ваши разговорчики на свой счет. Осторожнее надо себя вести, мои хорошие, когда убийство родного человека задумываете. Очень может такое случиться, что человек этот за соседним деревом стоит и все прекрасно слышит!
– Что ты мелешь? Никто не собирался тебя убивать.
– А кто хотел от меня избавиться? Я своими ушами слышал, как эта гарпия – моя будущая вдова – заявила, что хочет от меня избавиться любым путем!
– Но не убийство же я имела в виду! – воскликнула Тамара Викторовна с возмущением. – Мы с мальчиками планировали наш с тобой развод.
– Ты хотела со мной развестись?
– Конечно! И я говорила тебе об этом много-много раз! Не притворяйся, будто бы ты этого не помнишь!
– Да, ты это говорила.
– И очень часто!
– Часто, да. Но я был уверен, что ты шутишь. Хочешь позлить меня. Освежить наши чувства.
– Какие чувства, Глеб? Кроме усталости от тебя, уже ничего и не осталось.
– Какой усталости? Кто устал?
– Я! Я устала от нашего с тобой брака!
– Но что я сделал? Я любил тебя.
– Любил? Ты же меня задушил своей заботой. Буквально шагу не давал сделать самой. Дыхнуть не давал! Каждую минуту был рядом. Даже пукнуть без тебя не получалось. Мигом ты рядом возникал. «Звала, дорогая?» Ты – ненормальный, Глеб! И то, что ты сейчас устроил, это лишний раз подтверждает!
Вот не надо было ей этого говорить. Ударившись в сентиментальные воспоминания, похититель сделался вроде как податливым и разговорчивым, а тут он снова обозлился.
– Я заботился о тебе! – заорал он. – Денно и нощно думал о твоем благе. А ты вот как решила меня отблагодарить! Тварь! Гнусная тварь! Всегда такой была! Ничуточки не изменилась за все эти годы! А я-то еще думал, что ты исправилась. Нет! Ничуть не бывало! Какой была гадиной, такой гадиной и осталась!
– Подожди, подожди, о чем ты сейчас говоришь? Какие все эти годы? Мы с тобой были знакомы меньше года. А в браке прожили и того меньше.
– Вот именно! О чем и речь! Ты меня даже не узнала!
– Мы встречались раньше? Когда?
– Много лет назад! А ты все забыла! Подчистую! Представляешь, что я должен был чувствовать? Понимаешь, через что мне пришлось пройти?
Тамара Викторовна молчала. Она смотрела на фигуру своего бывшего мужа со страхом, явно полагая, что он свихнулся.
Тот все понял и воскликнул:
– Я вовсе не сошел с ума! Нет! Я отлично соображаю! Это у тебя куцая память! Мы с тобой были дружны много раньше. В детстве я за тобой пытался ухаживать. Жил в соседнем с тобой доме.
– Не помню.
– Потом в институте вместе учились.
– Не может такого быть.
– Ты ничего не помнишь! Ничего! Даже почему мне пришлось перевестись с первого курса! А я туда с таким трудом поступил. Мечтал, что буду с тобой рядом. Это ты виновата! Испортила мне жизнь! А я мог бы стать великим ученым!
– Не выдумывай. Из нашего вуза в лучшем случае выходили метеорологи.
– А я бы стал! Но твоя выходка перечеркнула всю мою научную карьеру. Все студенческие годы провалились. Пришлось идти в бизнес! Но хоть там тебя не было, и там я преуспел! Все эти годы, вкалывая днями и ночами, я представлял, как однажды появлюсь перед тобой и ты ахнешь, когда поймешь, сколь многого мне удалось добиться. Тогда ты оценишь меня. Поймешь, как ошибалась, называя меня жалким хлюпсиком.
– Хлюпсик? – пробормотала Тамара Викторовна. – Так ты… Вот ты кто такой! А я думала, кого ты мне напоминаешь. И не могла вспомнить. А ты хлюпсик.
– Не называй меня так! Достаточно и того, что ты опозорила меня перед всеми, придумав это прозвище. Из-за него мне пришлось уйти из института, который я обожал.
– Тебя туда пристроил папочка.
– Не трогай папу! Мразь! Я поступил сам! И учиться мне нравилось. Да-да, нравилось! А ты вынудила меня уйти.
– Как я могла это сделать?
– Разве мог я после «хлюпсика» там оставаться? Разве после всего того, что случилось, мог я спокойно смотреть на своих однокурсников? Они все надо мной ржали! Называли хлюпсиком!
– Ой, подумаешь, беда какая. Мало ли кого и как называют?
– Но не всякому достается такое обидное и унизительное прозвище! И самое главное, кто мне его дал. Девушка, которую я любил, которую я обожал и которую готов был носить на руках!
«Кто-то тут слишком большой неженка. И слишком носится со своими чувствами», – вот что подумала Сашенька.
