Стрела Гильгамеша - Наталья Николаевна Александрова
— Если я правильно понял, это подробный план какого-то парка. Вот, посмотрите…
Мария наклонилась над находкой, вгляделась в нее.
— Гора Парнас… — прочла она, — Адольфова гора… Склеп. Чухонское озеро. Верхний пруд, пруд «Шляпа Наполеона»… Да это же план Шуваловского парка!
— Шуваловского? — переспросил Венедиктов. — Да, действительно, как я не сообразил! Я просто очень давно там не был. Много лет…
— Я тоже, но в молодости часто приезжала в этот парк и очень хорошо его помню.
— А здесь поставлен крестик — стало быть, именно там спрятано что-то важное. То, что хотел сохранить Вестингауз.
— Надо же! Рядом со склепом! Я знаю это место, часто там бывала.
— Давайте поедем туда прямо сейчас. Это ведь близко!
В голосе Венедиктова слышались умоляющие нотки. И смотрел он так трогательно, что Мария и не подумала отказываться.
— Давайте. Хоть узнаем, из-за чего весь сыр-бор! — Тут Мария вспомнила, что Надежда прислала ей на телефон какую-то аудиозапись и велела непременно дать прослушать Венедиктову. Сказала, что важно. — Но сначала вы должны послушать одну запись.
— Запись? — недоуменно переспросил Кирилл Николаевич.
Мария протянула Венедиктову свой телефон, включив громкую связь, и в кабинете зазвучал мягкий и в то же время властный голос психоаналитика:
— Внимательно слушайте меня! Сейчас я буду считать от десяти до одного, и вы будете постепенно погружаться в транс…
Венедиктов хотел что-то сказать, но замолчал и уставился в одну точку.
Мария засомневалась: правильно ли она делает, заставляя Венедиктова слушать это? Но Надежда сказала, что это очень важно, а она знает, что делает.
— Десять… девять… ваши руки и ноги становятся тяжелыми и теплыми… ваши веки тяжелеют…
Венедиктов откинулся на спинку кресла, глаза его смотрели в одну точку.
В тишине звучал гипнотический голос аналитика:
— Восемь… семь… шесть… вы все глубже погружаетесь в транс… пять… четыре… три… когда я скажу «Один», вы полностью погрузитесь в транс и будете слышать только мой голос, исполнять только мои команды… два… один…
Венедиктов застыл как статуя, глаза были открыты, но он ничего не видел.
А Илья Семенович продолжал:
— Внимательно слушайте меня. Сейчас я сниму все прежние установки и блоки. Я снова буду считать от одного до десяти, и, когда закончу отсчет, вы забудете все, что вам внушали раньше — и я, и другие гипнотизеры. Вы забудете тот образ вашей жены, который я создавал на прежних сеансах. Вы вспомните свою настоящую жену, если она у вас действительно была. Вы вернете себе не память, но те воспоминания, которые у вас были до того, как вы пришли ко мне. Делайте с ними что хотите, только не отмахивайтесь от них, не пытайтесь забыть, вытравить воспоминания из своей головы и сердца. Не слушайте никого, кто будет уговаривать вас, что воспоминания ложные. Раз вы так долго хранили их в закоулках своей памяти, стало быть, они вам нужны!
«Вот дает Илья Семенович! — подумала Мария, с трудом выйдя из-под власти гипнотического голоса. — Наверное, специалист он все-таки хороший…»
Аналитик снова начал отсчет:
— Один… два… три… все прежние установки снимаются… четыре… пять… шесть… вы забываете искусственно созданный образ жены… семь… восемь… — И вдруг голос Ильи Семеновича замолк.
Венедиктов сидел все так же неподвижно.
Запись оборвалась в самый неподходящий момент. И что делать? Как вывести его из транса?
Мария подошла ближе к Кириллу Николаевичу и продолжила отсчет, пытаясь подражать властному голосу психоаналитика:
— Восемь… девять… десять!
Венедиктов сидел все так же неподвижно. Мария подумала, что у нее ничего не вышло, но мужчина вдруг широко открыл глаза, встряхнулся, как собака после купания, и удивленно огляделся.
— Что это было? — проговорил смущенно. — Кажется, я слышал голос Ильи Семеновича…
— Да, это был его голос, в записи. Что вы сейчас чувствуете? — осторожно спросила Мария.
Кто его знает, вдруг про жену вспомнил, а про нее забыл. И сейчас уставится в недоумении: дама, а вы кто вообще такая? И что делаете в моем кабинете?
Однако Венедиктов посмотрел на нее с благодарностью.
— Проступили какие-то воспоминания, но они нечеткие, размытые. Но кое-что я вспомнил отчетливо. У меня действительно была жена, ее звали Марина…
— Вы вспомнили, как она выглядела?
— Блондинка с мягкими милыми чертами лица, с голубыми глазами, которые, казалось, всегда полны света… Но кто тогда та женщина, та брюнетка, которую я видел в похоронном бюро?
— Вам хотели внушить, что она и есть ваша жена.
— Боже, какой бред! Но зачем?
— Чтобы заставить вас найти карту и отдать ее тем людям. Вы же помните этого злобного карлика… Его зовут Конрад Карлович. Эти воспоминания никуда ведь не делись?
— Да-да… Но Илья Семенович… Зачем он делал это?
— Его тоже заставили. Шантажировали.
— Но это ужасно…
— Вы помните, что мы с вами нашли карту Вестингауза?
— Ох, и правда! — Венедиктов вскочил. — Поедемте скорее, пока не поздно, посмотрим, что там спрятано!
— Если ничего не пропало за сто с лишним лет, не случится и еще за день-другой…
— Нет, нет, непременно нужно ехать сейчас же! Я чувствую, это важно!
— Ну, если вы так считаете… — Мария посмотрела на часы.
Что ж, время еще есть, дома ее никто не ждет, кроме недописанного романа. Да что там недописанного, он едва начат. А она тут возится с этим…
— Так вы поедете со мной? — Венедиктов не сумел скрыть нетерпение.
— Конечно. Только позвоню одному человеку.
— Простите, я вас отвлекаю, — спохватился он, — у вас, наверное, дела, муж…
— Дела у меня и правда есть, — неожиданно для себя сказала Мария, — роман совсем не двигается, но что-то мне подсказывает, что наши поиски карты пойдут моему роману на пользу. А муж… Вот вы считаете, что у вас была жена. У меня тоже был муж. Только в отличие от вас я прекрасно знаю, где он сейчас находится. Живет с новой супругой и прекрасно себя чувствует. Так что…
Она тут же рассердилась на себя. С чего это ей вздумалось откровенничать с незнакомым человеком? Но Венедиктов не отреагировал на ее слова, он схватил куртку и выбежал из кабинета. Мария с трудом поспевала за ним, на ходу набирая номер своего знакомого полковника. Быстро протараторив все, что велела Надежда, поскорее отключилась, чтобы не отвечать на вопросы Армена.
Закончилась ночь крови и ужаса.
Ночь, когда вечный могущественный Вавилон был разрушен и разграблен степными варварами, ночь, когда воды священного Евфрата стали красными от крови.
Наступило утро, сырое и пасмурное, как всякое утро после кровавого побоища.
По высохшему руслу канала, по которому скифы ворвались
