Ричард Касл - Обнаженная жара
Восточный Гарлем — «Эль Баррио» — славился самым высоким в городе уровнем преступности, однако этот уровень основательно снизился в последние годы на 65 или 68 процентов — в зависимости от того, какой статистике вы больше доверяете. Таррелл и Каньеро ощущали, что все видят их насквозь, легко угадывая копов под штатской одежкой. Однако им ничто не угрожало. Несмотря на преступность, здесь обитали семейные люди. Детективы знали, что бедность — не синоним опасности. Опытный человек скажет вам, что шансы найти оброненный кошелек на Марин-бульвар[98] выше, чем на Уолл-стрит.
Теплый осенний день заканчивался, уступая место осенней прохладе. Детективы обернулись на звон бутылок. Перед домом Падильи мужчина того же возраста — лет тридцати пяти — складывал черные мусорные мешки, пополняя гряду, протянувшуюся по краю тротуара. Мужчина мгновенно засек двух направившихся к нему детективов, но не прервал своего занятия, посматривая на них краем глаза.
— Buenas noches,[99] — поздоровался Каньеро.
Мужчина, не отвечая, нагнулся за следующим мешком, но детектив, все так же по-испански, спросил, здесь ли тот живет.
Швырнув мешок в ложбину, образованную двумя предыдущими, мужчина выждал, проверяя, не обрушится ли гора, и, успокоившись на этот счет, обернулся к полицейским, интересуясь, что он натворил.
Каньеро, продолжая говорить по-испански, ответил, что они расследуют убийство Эстебана Падильи. Мужчина сказал, что Эстебан — его двоюродный брат и он понятия не имеет, кто и за что его убил. Он произнес это в полный голос, активно жестикулируя большими руками. И Таррелл, и Каньеро не раз сталкивались с подобным поведением. Кузен Падильи демонстрировал им, а главное, другим, наблюдавшим со стороны, что он — не доносчик.
Понимая, что это почти наверняка ничего не даст, детектив Каньеро все же напомнил, что человек, убивший его двоюродного брата, все еще на свободе, и спросил, нельзя ли им поговорить где-нибудь наедине. Мужчина отказался: нет смысла, он ничего не знает, и никто в их семье не знает.
Каньеро вгляделся в его лицо, освещенное резким рыжеватым светом фонарей. И убедился, что под маской скрывается не ложь, а страх. Не обязательно страх перед убийцей. На любой улице в Испанском Гарлеме найдутся глаза и уши. Закон «Не донеси» здесь могущественнее любых законов, на которые могли сослаться Таррелл и Каньеро. Глядя, как мужчина поворачивается к ним спиной и скрывается в подъезде, Каньеро понимал, что этот закон даже сильнее, чем желание восстановить справедливость после гибели родственника.
Ночное ток-шоу Кирби Макаллистера «Еще позже» с участием Крейга Фергюсона[100] и «Jimmies»,[101] Киммела[102] и Фэллона[103] выходило в прямой эфир в арендованной студии на Вест-Энд-авеню. Первые пять лет своего существования программа снимала зал бывшего стриптиз-клуба на Таймс-сквер, откуда рукой подать до Леттермана в театре Эда Салливана.[104] Но когда один из дневных сериалов перебрался на запад, в Лос-Анджелес, ток-шоу «Еще позже» ухватилось за шанс подтвердить свой успех, заняв павильон мыльной оперы и современные рабочие помещения.
Остановившись в холле у окна, выходившего на Вест-Энд, Ники закончила разговор по мобильному и догнала Рука у поста охраны.
— Как наши дела? — спросила она.
— Сейчас спустится ассистент продюсера и проводит нас в студию. Кто звонил?
— Криминалисты. Они распознали пару отпечатков на той катушке, которую я нашла в подземке.
— Еще одно очко в нашу пользу. Хотя его столько людей трогало — откуда им знать, где чьи отпечатки?
— Я предполагаю, что эти принадлежат техасцу, — улыбнулась Никки, — на них кровь.
— Ого, какая дедукция!
По реакции Солей Грей, когда та увидела их в студии, Хит поняла, что Элли не стала предупреждать об их приходе. Певица отрабатывала ту же сцену с танцорами, которую они видели в репетиционном зале, только на этот раз пела в живую. Судя по часто повторяющимся словам, песня называлась «Дочь моряка». Этим объяснялись и белые матросские костюмы артистов. На самой Солей был сплошной белый купальник с блестками и адмиральскими эполетами. Флот едва ли признал бы его форменной одеждой, зато такой наряд подчеркивал находящуюся в прекрасной форме фигуру.
Певица прокрутила двойное «колесо» через сцену и опустилась на руки трех матросов, но приземлилась неудачно. Солей махнула рукой, останавливая музыку и набросилась на танцоров, но Никки не сомневалась, что певицу сбило ее появление.
Хореограф объявил перерыв. Когда операторы и рабочие ушли за кулисы, Никки поднялась на сцену, к Солей.
— Мне некогда. В полночь прямой эфир, а подтанцовка, если вы не заметили, полное дерьмо.
— Не знаю, не знаю, — возразил Рук. — Я уже начал считать дни до недели флота.[105]
Певица накинула халат.
— Что, мы должны говорить прямо здесь? И сейчас?
— Нет-нет, что вы, — отозвалась Никки. — Если хотите, можем встретиться через полчаса у меня в участке.
— В более официальной обстановке, — подмигнул Рук.
— Но это несколько сократит ваше время на репетицию, Солей, а, как вы правильно заметили, лишний прогон не повредит. — Никки еще по дороге решила запугивать и трясти, не жалея усилий.
— Не обязательно разыгрывать из себя стерву.
— Тогда не провоцируйте меня. Я веду дело об убийстве и вынуждена вернуться к вам, потому что вы мне солгали. Начиная с того, что ночью якобы были с Элли, в то время как на самом деле расстались с ней еще вечером.
Взгляд Солей метался по сторонам. Она сделала шаг, словно хотела уйти, но остановилась.
— Ну хорошо. Понимаете, это привычка. Когда мне приходится уточнять детали, я всегда обращаюсь к сотрудникам.
— Слабое оправдание, — заметила Никки.
— Но это правда! Кроме того, я сказала, что была еще с Зейном. Вы с ним поговорили?
— Да, и он подтвердил, что вы ужинали с ним в Бруклине — минут десять.
Солей тряхнула головой.
— Вот ублюдок! А я столько для него сделала.
— Давайте забудем о том, где вы были или не были в ту ночь, — предложила Хит.
— Охотно, — согласилась певица.
— Почему вы солгали, что в последнее время не контактировали с Кэссиди Таун?
— Возможно, потому, что такие мелочи не запоминаются.
— Солей, вы сшибли ее со стула посреди ресторана. Назвали свиньей и пригрозили воткнуть нож в спину.
Солей со вздохом возвела глаза к потолку, словно ожидала найти ответ среди арматуры сценических прожекторов.
— Ну, вы же знаете, как она умерла, — заговорила она наконец. — И как вы думаете, почему мне не хотелось вспоминать, что я тогда наговорила?
Хит должна была признать, что в этом есть определенная логика, но вслух она сказала другое:
— Я пытаюсь найти убийцу. Каждая ваша ложь усиливает впечатление, что вы виновны, и заставляет меня тратить драгоценное время.
— Ну и что?
Хит достала снимки.
— Вы когда-нибудь видели этого человека?
Солей посмотрела на фото из водительского удостоверения Эстебана Падильи.
— Нет.
— А этого? — Никки показа ей фоторобот техасца. — Его не знаете?
— He-а. Выглядит как персонаж «Плохого Санты».[106] — Певица самоуверенно улыбнулась.
— А этого? Тоже не знаете? — протянув ей посмертное фото лица Дерека Сноу, Никки увидела, как Солей покидает вся ее самоуверенность.
— О господи…
Фото выпало у нее из рук.
— Его звали Дерек, — сказала Хит. — Тот самый Дерек, которого вы спьяну подстрелили прошлой зимой в «Дрэгонфлае». И не этот ли Дерек позвонил вам, когда вы сидели с Зейном Тафтом? Я спрашиваю потому, что после звонка вы поспешно ушли, а вскоре Дерек Сноу был убит.
— Я не могу… я не… — бормотала побледневшая певица.
— Двое связанных с вами людей были убиты в ту ночь, Солей. Подумайте хорошенько и объясните мне, что происходит. Кэссиди Таун что-то писала о вас? Только не врите больше.
— Мне нечего вам сказать.
Танцоры возвращались на сцену. Солей Грей, убегая, растолкала их.
— Ты не хочешь ее задержать? — спросил Рук.
— Зачем? Что я ей предъявлю: дачу ложных показаний? Или припомнить старое и обвинить в незаконном ношении оружия? Мне это ничего не даст. Адвокаты вытащат ее так быстро, что она успеет к ночному эфиру. Предпочитаю сохранить эту карту, чтобы разыграть в подходящий момент. Пока я добилась чего хотела: надавила и заставила ее нервничать.
— Ну и ладно. Но если она скомкает концовку «колеса» и в эфире, ты будешь виновата.
Они посидели в заднем ряду зала, ожидая продолжения репетиции. Опыт подсказывал Никки, что иногда трудные собеседники передумывают, если дать им время, и она надеялась, что Солей вернется в более благоразумном настроении. Но они напрасно четверть часа мерзли в холодной студии: режиссер объявил перерыв на ужин, а Солей так и не вышла.
