Колодец и бабочка - Елена Ивановна Михалкова
Замечательно, просто замечательно. Выразила, называется, соболезнования.
Голубю надоело ходить за ней по пятам. Он взлетел на ограду и презрительно облегчился.
– Сволочь ты, – в сердцах сказала Наташа, адресуясь то ли к себе, то ли к голубю, то ли к Любе.
Но невозможно, невозможно было избавиться от воспоминаний о том раннем майском вечере, когда они отправились прогуляться, и Наташа все примерялась, как бы половчее подступиться к болезненной теме, пока, плюнув на все, не бухнула: «Люба, дай мне, пожалуйста, взаймы».
Никогда ни у кого не занимала. Параноидально боялась долгов. Но вдруг нарисовалась возможность летнего лагеря для Матвея и Насти: Подмосковье, навещать можно хоть каждую неделю, и Наташа знала руководителей… Сосновый бор на берегу озера, веселые вожатые, комнаты на четверых… Эх, да что говорить! Путевки разбирали еще в сентябре, но каким-то чудом возникли два свободных места… Да, чудо, натуральное чудо висело на ветке, точно райское яблоко, – оставалось только подставить ладони.
Другими словами – найти деньги.
Денежный вопрос в беседах с Любой прежде не всплывал. При разнице в их доходах обеим приходилось прикладывать некоторые усилия, чтобы встречи проходили естественно. В тех ресторанах, в которых привыкла обедать Люба, Наташа не смогла бы заплатить даже за воду (вернее, сочла бы такую трату безумием). А что касается Наташи, кафе в ее жизни существовало только в виде отдела с готовым питанием в «Карусели», где она раз в месяц позволяла себе шикануть: брала треску в кляре и к ней порцию винегрета.
– Я верну в конце сентября, – торопливо пообещала Наташа. – Самый крайний срок – середина октября.
– Но я не понимаю… Прости, но я действительно не понимаю: почему не в банке? Обычный кредит, раз у тебя нет накоплений… Сейчас все берут кредиты.
Последнюю фразу Люба сказала тоном человека, который никогда в жизни не брал кредитов.
Тут-то бы и выложить нехитрую Наташину математику. Она обзвонила четыре банка, условия везде были одинаковыми: проценты за эти месяцы вставали ей… Впрочем, неважно. С точки зрения любого нормального человека, вернее, любого нормально зарабатывающего человека, а особенно с точки зрения Любы, это были гроши. Два похода в ресторан. Но Наташа, выжатая досуха Настиным днем рождения, папиной операцией, мамиными новыми очками, Матюшиным ортодонтом – и это еще повезло, по знакомству нашли женщину с золотыми руками и гуманным ценником, – Наташа, виртуозно умевшая выкраивать, ужиматься и экономить, не отлипавшая от судебных приставов в попытках выколотить из бывшего мужа хоть что-то сверх его обычных щедрот, – Наташа прекрасно понимала, что эти проценты ее добьют. Она и без процентов не могла позволить себе летний лагерь для двоих детей. Не могла – и все тут.
Но она запланировала, что в дополнение к «Атланту» летом наберет частников. Как раз на те два месяца, что дети проведут в лагере. А если отец с матерью будут себя хорошо чувствовать и согласятся взять Матвея с Настей на дачу, то с частными уроками сложится и в августе. И тогда она – Крез! Зарплата – раз (загибаем палец). Деньги от подработки – два (загибаем второй). Летом многих охватывает желание учиться рисовать. Наташа даже почасовую оплату рассчитала до рубля. С учетом процента сайта-посредника.
– Не тяну я ставку по кредиту, – сказала она. – Без тебя не обойтись. Выручи, пожалуйста, до конца сентября.
Люба задумалась.
Вечер стоял чудесный. В город всего неделю как пришло настоящее тепло, но все вокруг уже дышало, пахло, расправляло листья, хлопотливо выгоняло бутоны, словно матери засидевшихся детей на улицу – ну, ступай, погуляй, подыши свежим воздухом… Даже трамвай звенел обновленным весенним голосом. Из-под опавшей сухой листвы бурно лезли микроскопические клены, разворачивали свои локаторы, будто настраивались на передачу из космоса.
– Я думаю, ты не должна полагаться в решении таких вопросов на меня, – наконец сказала Люба.
Наташа недоверчиво воззрилась на нее:
– А на кого мне еще полагаться? Мои знакомые – такие же голодранцы, как и я, живут от зарплаты до зарплаты. Про моих родителей ты и так знаешь… Насчет банка я тебе объяснила…
Люба скорбно улыбнулась:
– В том-то и дело. Все выглядит так, как будто подобное решение проблем войдет у тебя в привычку, если я сделаю шаг тебе навстречу. Слишком простой и удобный способ.
– Какая привычка? Какой способ? – Наташа ничего не понимала. – Люба, ты о чем?
Та остановилась, с упреком посмотрела на подругу.
– Передо мной ты можешь не притворяться. Мы столько лет ценим и уважаем друг друга… Твоя откровенность меня не оттолкнет. Ты хочешь особого к себе отношения. Полагаешь, будто у тебя есть для этого основания. Я ведь много раз тебе говорила: я никому не помогаю деньгами. Это то же самое, что дать человеку рыбу, а не удочку: он не решит таким образом своих проблем, а только переведет их на новый уровень.
Наташе вдруг некстати вспомнилось, как Любины родители попытались взять у дочери взаймы на какие-то хозяйственные нужды. То ли котел в загородном доме нужно было менять, то ли крышу… Люба им денег не дала, о чем сама же после рассказала удивленной подруге. «Не могу представить, как ты им отказала, – призналась Наташа. – Это же твои мама с папой…» – «Вот именно что мама с папой. Пойми, как только я начну им помогать, я встану по отношению к ним в позицию Взрослого. То есть перестану быть Ребенком. А для творческих людей чрезвычайно важна детская часть личности, она обеспечивает игровую составляющую и свежий взгляд на мир. Наташа, мне приходится беречь себя. Конечно, если бы возникла острая необходимость, я бы дала им эти деньги. Но с котлом они могут справиться самостоятельно».
– Мне не нужно решать проблемы, – с резкостью, которой сама от себя не ожидала, сказала Наташа. – Мне нужно двоих детей отправить в лагерь. Оплату от меня ждут до завтрашнего вечера, потом места уйдут, вот и весь незатейливый расклад. Я твоих аллегорий с удочками и рыбами не понимаю. Ты хочешь предложить мне работу? Взять литературным помощником?
– Ты напрасно сердишься, – примирительно сказала Люба. Она взяла подругу под руку и снова повела по аллее. – Давай будем откровенны: если я дам тебе денег сейчас, ты и через месяц ко мне придешь, и через полгода, и через год. Я тебя очень ценю, я всегда тебе это говорила. Но я не хочу превращать нашу дружбу в какое-то… – Она пошевелила пальцами. – В какие-то взаимозачеты. Ты мне, я тебе… Не все можно монетизировать в этой жизни. Наши дружеские беседы, например, нельзя.
