Милан Николич - Современный югославский детектив
— Да, — совсем тихо проговорил молодой человек, побледнев. — Два дня назад они поссорились. И расстались, окончательно.
IV
Корчма была маленькой, полутемной и, несмотря на настежь открытые окна и двери, пропитана запахом ракии; сивушный дух, казалось, источали даже стены. И правда, над входом сквозь облупившуюся известку можно было различить довоенную вывеску: «Корчма Хорвати, собств. вдовы Банек». Красные и синие пластиковые столы с алюминиевыми ножками испещрены следами от сырых стаканов, сиденья и спинки стульев были тоже из пластика красного и голубого цвета. Узкий проход возле стойки вел к двери, выходящей во двор, где располагалось несколько столов; сквозь занавеску можно было различить головы посетителей, склонившихся над картами и шахматной доской.
— Мне бы не хотелось сюда входить, — сказал Звонко уже у двери. — Но он — здесь.
— Воля твоя, — пробормотал Штрекар.
Гашпарац дружески протянул пареньку руку, его примеру последовал и Штрекар, хотя сделал он это небрежно и явно нехотя. На пороге они остановились и оглянулись: Звонко уходил. Гашпарац знал, что юноша вернется в тот дворик, пройдет на кухню, к женщинам, сядет за стол перед рюмкой, из которой даже не пригубил. Он представлял себе, как они втроем молчат в надвигающихся сумерках.
Во дворе корчмы несколько человек, переговариваясь, играли в карты, но игра шла вяло. Очевидно, настроение им портило присутствие Валента Гржанича, сидевшего за отдельным столиком.
— А, это вы, — сказал он, увидев подошедших к нему Штрекара и Гашпараца. — Надумали меня забрать?
Головы приподнялись, некоторые сделали вид, что ничего не замечают, хотя все обратились в слух: замер шелест карт, швыряемых на пластиковые столы.
— Если хочешь — можем, — отрезал Штрекар. — Перестань валять дурака.
Гржанич пожал плечами, и они подсели к нему. На столе стояли пустые пивные бутылки. Видимо, пил он только пиво, и все-таки движения были медлительными, глаза налились кровью, он сидел развалившись.
— Ну, что нового? — спросил Валент более дружелюбно, хотя в голосе слышался вызов, словно он хотел им показать, что и не думает сдаваться.
Поскольку Валент не сводил глаз со Штрекара, Гашпарац мог разглядеть его получше. Трудно было точно определить его рост, но он явно был выше среднего. На парне была кожаная куртка и джинсы, пестрая рубаха на груди расстегнута. Кудрявый, широкоплечий шатен, такие нравятся девушкам. За вызывающей манерой поведения скрывалась неуверенность, которая вынуждала его постоянно нападать. Гашпарац подумал, что такой может запросто убить всякого, кто его оскорбит.
— Нового ничего нет, ничего, — сказал Штрекар. — А как у тебя?
Гашпараца удивлял высокомерный тон, которым Штрекар разговаривал с незнакомыми людьми. Валент лишь указал глазами на стол, заставленный бутылками.
— Со вчерашнего дня, после нашей встречи, только это, — сказал снова не без вызова.
— Это уж чистый идиотизм, — ответил Штрекар с каким-то безразличием в голосе. — К чему столько пить?
— А вам к чему столько курить?
— Почему ты пил в тот вечер?
Гржанич махнул рукой, пожал плечами и вздохнул. Этим он давал понять, что отвечать по существу не хочет, хотя должен что-то сказать из уважения к милиции.
— Компания, друзья, затянуло…
— Почему не был с ней?
— А зачем встречаться каждый вечер?
— А она часто по вечерам бывала одна?
— Откуда я знаю?
Гашпарац бросил взгляд на Штрекара, ожидая, что тот вспылит. Но на лице инспектора не было и следа возмущения. Он сказал:
— Послушай…
— Вам известно, — не дал ему договорить Валент, — я недавно вернулся из Германии. Откуда мне знать, бывала она по вечерам одна или с кем-то? Целый год…
— А зачем ты ездил в Германию?
— За грошами.
— И только?
— Да.
— Может, хотел жениться, открыть свое заведение — пивную или еще что?
— Не знаю, только что-то хотел.
Воцарилась пауза. Присутствующие продолжали напряженно вслушиваться в их разговор. Солнце наконец высвободилось из-за облаков, а поскольку уже близился заход, осветило лишь верхушку строящегося в каких-нибудь двадцати метрах отсюда высотного здания, в лесах и кранах, которые нависли над маленьким двориком и словно бы тоже прислушивались к разговору за столом.
— Разве ты плохо зарабатывал в «Гефесте»? Там хорошо платят, а ты отличный мастер.
— Это точно…
— Думаешь опять махнуть в Германию?
— Не исключено. А вы пришли покопаться в моей жизни?
Штрекар снова чуть было не взорвался. Гашпарац понимал его состояние: наверняка не успел пообедать, много курил, не выспался. Но молодой человек, по-видимому, прекрасно знал, как далеко можно заходить в разговоре с милицией. До сих пор Гашпарац молчал. Сделав знак глазами Штрекару, он спросил:
— Почему вы порвали с Ружицей?
Валент вздрогнул, словно только сейчас заметил присутствие Гашпараца. Внимательно посмотрел на адвоката и не счел нужным скрыть, что не удовлетворен увиденным.
— Кто это вам сказал?
Гашпарац замялся, однако решил, что лучше ответить коротко. И произнес:
— Нам известно.
Штрекар взглянул на него одобрительно.
— Это вам Звонко наболтал, — догадался Валент. — Его штучки… А он не сказал вам, что сам был в нее влюблен? Мы ходили втроем, как мальчишки.
— Ты не ответил на вопрос, — вмешался Штрекар.
— На какой вопрос? То, что натрепал Звонко? Неужели вы всерьез ему поверили? Сопляк… И сейчас поди, хнычет со старухой.
Парень явно переборщил, сам это заметил и хотел было как-то исправить. Но было поздно. Штрекар грохнул кулаком по столу, так что картежники имели все основания открыто обернуться в их сторону.
— А ну брось! Нечего выпендриваться! Не с дружками болтаешь на Трешневке! Изволь отвечать на вопросы!
Гржанич упрямо молчал. Немного погодя Гашпарац опять обратился к нему.
— Отчего вы все-таки разошлись?
— А я почем знаю, чушь какая-то, я думал снова поехать в Германию, она не пускала, хотела, чтобы я остался, может, чтоб мы поженились… Глупости.
— И это все? — спросил Штрекар.
— Все, — стоял на своем Гржанич. Очевидно, Штрекар вызывал у него чувство протеста, а в Гашпараце он старался найти союзника.
Снова помолчали; Валент неторопливо прямо из бутылки потягивал пиво, и кадык на его шее двигался вверх-вниз. Он не отрывал взгляда от макушки новостройки. Вопрос задал Штрекар:
— Послушай, а она никогда не упоминала какого-нибудь адвоката?
— Адвоката? Нет, никогда.
— Это точно? А ты не знаешь, для чего ей мог понадобиться адвокат?
— Нет, ничего такого у нее не было. Наверняка.
— Тебе не приходилось слышать от нее имя Филиппа Гашпараца?
— Нет. А кто это?
— Один адвокат. У нее в сумочке нашли его телефон.
Валент только пожал плечами и снова занялся бутылкой. Сейчас он разглядывал нависшую над стройкой горизонтальную стрелу желтого крана. Посетители за соседними столиками удовлетворенно хмыкали, их восхищала непринужденность, с какой юноша обращался с милицией. Такое всегда приятно видеть.
— Если что вспомнишь… — сказал Штрекар.
— Не думаю, — ответил Валент, не отрываясь от горлышка.
— Из Загреба пока ни шагу, — прибавил Штрекар.
По-прежнему не выпуская бутылки, Валент кивнул на стол и постучал по нему костяшками пальцев. Штрекар и Гашпарац поднялись. Юноша на них не взглянул.
В дверях Штрекар замешкался.
— Я мигом, — сказал он. — Иди, я догоню.
Он зашел в туалет, а Гашпарац торопливо вернулся к столику Валента. Не спрашивая разрешения, присел и нагнулся к самому лицу молодого человека.
— О чем вы мне хотели сообщить вчера вечером?
— Я вам? Вчера вечером?
— Меня зовут Филипп Гашпарац.
— Очень приятно, Гржанич.
— Вы вчера звонили ко мне домой и сказали, что хотите сообщить что-то в связи с Ружицей. В чем дело?
Словно размышляя, молодой человек мутными, полупьяными глазами в упор смотрел на Гашпараца. Потом, запустив пятерню в волосы, медленно проговорил:
— Вы ошиблись. Это был не я. Я не звонил.
На шее Валента Гашпарац заметил тонкую золотую цепочку с подвеской — маленькой золотой розой.
V
Отправляясь в «Металлимпэкс», Гашпарац и Штрекар не могли решить, с кем им следует там разговаривать. Сотрудники Штрекара накануне побеседовали с каждым, кто мог сообщить хоть что-то. С особым пристрастием интересовались, не была ли Ружа Трешчец посвящена в какую-нибудь производственную тайну, и старались выяснить, с кем из сослуживцев она находилась в неприятельских или, наоборот, в дружеских отношениях, что могло бы пролить хоть какой-нибудь свет на происшедшее. Ничего определенного они не узнали. Штрекар думал проверить все сам, он хотел увидеть обстановку и людей, окружавших девушку. Его выбор пал на трех человек, он решил опросить одну из машинисток, старшего бухгалтера, которому Ружица часто печатала, и заведующую машбюро.
