Галина Романова - Расплата за наивность
Череда дней сменяла друг друга. Трагические события недалекого прошлого все меньше и меньше напоминали о себе. Алка втянулась в привычный жизненный ритм. Повседневные хлопоты, связанные с переездом подруги, захватили ее. Окунувшись с головой в работу по благоустройству новой семьи, она старалась не прислушиваться к голосу внутри себя, который все настойчивее и настойчивее требовал к себе внимания. Но она упрямо игнорировала его, закусив губу. «Если мне не суждено быть с ним, буду одна». Разыскивать Влада она упорно не хотела.
Где-то через неделю после упомянутых событий почтальон вручил ей повестку из милиции. В ней черным по белому значилось: явиться к девяти утра в райотдел в кабинет начальника милиции.
Утром, робко ступив на порог приемной, Алка дрожащей рукой протянула повестку секретарше. Та, внимательно прочитав, молча указала на дверь начальника.
— Можно? — спросила она слабым голоском.
— Да, — ответ был более чем лаконичным.
Что-то насторожило ее. Она закрутила головой, пытаясь разглядеть владельца столь сурового голоса. Но никого не обнаружила. Осторожно переступая, Алка подошла к большому столу. Только тут она заметила небольшую дверь у дальней стены — она была приоткрыта.
Прокашлявшись, Алка робко спросила:
— Вы меня вызывали?
— Да, присаживайтесь, пожалуйста.
Алка села. Подозрения все больше и больше раздирали ее. Повисшее молчание не способствовало удовлетворению ее любопытства. Поерзав немного на стуле, Алка встала и на цыпочках приблизилась к открытой двери. То, что она там увидела, повергло ее в шок.
Прямо напротив двери в кресле сидел Влад и с насмешливой улыбкой смотрел на нее в упор.
— Делая расчет на твое любопытство, я не ошибся.
— Ты-ы-ы? — выдохнула она. — Что ты здесь делаешь?
— Работаю, как видишь, — он встал и приблизился к Алке, нежно обхватил ее лицо ладонями и еле слышно произнес: — Привет, детка! Я скучал, а ты?!
Алка не могла поверить в происходящее. Застонав, она упала ему на грудь.
— Значит, ты не врал, когда велел сказать Стасу, что его папа милиционер?
— Я никогда не вру, — он смахнул слезинку, скатившуюся по ее щеке. — В этом тебе еще придется убедиться. А сейчас я хотел бы задать тебе несколько вопросов. Ты готова?
Алка поспешно закивала — для него она была готова на все.
Влад занял место за своим рабочим столом и указал на стул напротив:
— Присаживайся.
Она насторожилась: что-то было не так — слишком сухо прозвучало приглашение.
— Вопрос первый. — Влад крутанулся на кресле. — До каких пор ты, черт бы тебя побрал, будешь совать свою очаровательную головку в самое пекло?!
Не дав ей ответить, он не менее сурово продолжил:
— Вопрос второй: что там за новоявленный друг грузинской национальности?! И где ты с ним все это время пропадала?!
Последние слова он почти прорычал.
Алка сидела ни жива ни мертва. Ей хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не чувствовать на себе этот испепеляющий взгляд.
Влад подошел, рывком приподнял ее со стула и, уткнувшись в ее пушистые волосы, тихо сказал:
— И третий вопрос, заключительный: когда мы наконец будем вместе?!
ЧАСТЬ 2
Солнце беспощадно жгло левую щеку. Алка заворочалась. Откинув одеяло, потянулась, сладко зевнула и приоткрыла глаза. Еще окончательно не проснувшись, недоуменно уставилась на стену над кроватью. Потом, медленно обведя взглядом комнату, облегченно вздохнула.
За две недели отдыха в санатории она привыкла ко многому: к режиму, к изнурительным процедурам, к шумной соседке за стеной, но незнакомая обстановка всякий раз при пробуждении пугала ее.
Переведя взгляд на часы, ужаснулась — она не только безнадежно проспала время завтрака, но и опоздала на одну из процедур.
«Опять Вера Ивановна ворчать будет, — скорчила Алка недовольную гримаску. — Ладно, переживем».
Встав под прохладный душ, она с наслаждением смывала с себя остатки сна. Насухо обтеревшись, голышом прошлепала в комнату — ни один из ее захваченных из дома халатов не годился для этого климата. Окна номера выходили на море, так что вероятность того, что ее могли увидеть, была невелика.
Усевшись на стул перед трюмо, Алка с тоской уставилась на свое отражение. Как ни старалась она уберечься от палящих лучей южного солнца, лица она не спасла. Щеки и нос покраснели, кое-где высыпали веснушки.
— Просто уродина какая-то, — возмущенно заявила она самой себе. — Видел бы тебя сейчас твой муженек, испугался бы.
Затем взгляд ее сместился ниже, и она довольно заулыбалась — тело было сплошь покрыто красивым бронзовым загаром.
— А может, и не испугался бы, а? — подмигнула она себе в зеркале.
Разумеется, у ее муженька возникли бы вопросы, впрочем, как всегда — почему нет следов от купальника? Где ты смогла загорать в таком виде? И так далее и тому подобное… Но ни один из этих вопросов не смущал ее. Ответы всегда у нее были наготове, причем на каждый вопрос по нескольку вариантов. И в зависимости от того, в каком настроении был ее благоверный и каким тоном был задан вопрос, Алка извлекала на свет божий одно из самых подходящих объяснений и преподносила ему, как говорится, на блюдечке с голубой каемочкой.
Не то чтобы ей хотелось врать ему. Нет! Просто Аллочка была очень умной женщиной и понимала своим чутким сердцем, что именно ее супруг в тот или иной момент жизни больше всего хочет услышать. Да и саму суть она никогда не перевирала, просто, немного завуалировав подробности, преподносила правду в несколько смягченном варианте.
Ну как, например, она могла рассказать ему о тех загадочных букетах, которые время от времени появлялись на ее рабочем столе? Незачем было ей делать этого! Поскольку она и сама не знала, откуда они! Алка просто-напросто оставляла их на работе и никогда не брала домой. Правда, однажды, заскочив к ней в кабинет, он удивился, но быстро получил четкий ответ, что это не ее букет, а Светкин. А что на ее столе стоит, так это потому, что у той вечно бумаг целый ворох… А скажи она в тот момент ему правду, то что было бы: «Да кто… да откуда… а почему ты раньше мне не сказала?» Не-е-ет!!! За два года супружеской жизни Алка уяснила одну истину: счастье — это красивый ковер, который соткан из тысячи разных мелочей. Вот и нужно стараться, чтобы эти мелочи были приятными!
И она старалась! Ох, как она старалась! Пытаясь угодить мужу, она порой забывала обо всем на свете. О том, например, что она молодая красивая женщина. Или о том, что, кроме ожидания мужа со службы с книгой в руках в мягком удобном кресле, существует множество других занятий, позволяющих не потерять себя как личность.
Но до нее это в тот момент не доходило. Пытаясь наверстать упущенные пять лет, что она была с Владом в разлуке, Алка доходила до изнеможения в своем стремлении сделать его счастливым.
Следует отметить, что отношения у них складывались не так гладко, как ей хотелось бы.
По канонам маленького городка семейная жизнь у них протекала великолепно. Через три месяца после бракосочетания они переехали на другую квартиру в новом доме. Алка оставила работу — не пристало жене начальника милиции таскаться через весь город из-за каких-то там трех сотен. Стасику наняли репетитора, и он с успехом осваивал азы английского языка. Все вроде бы прекрасно, но…
Когда первая эйфория от этих перемен прошла, она стала замечать за любимым некоторые странности. Иногда он излучал обаяние и радость, заряжая этим все и всех. Часами гулял с сыном, играл с ним, строил башни из песка на пляже. Алка, попадая под его настроение, вся светилась от счастья. Но временами он замыкался в себе настолько, что, казалось, не видит никого и ничего вокруг. Молча уходил на службу и так же молча возвращался. Равнодушно проглотив ужин, укладывался на диван и отворачивался к стене.
Поначалу Алка пыталась растормошить его, но, пару раз нарвавшись на откровенно равнодушный взгляд, оставила эти попытки. В эти дни «великой депрессии», как, фыркая, называла их Надежда, жизнь в доме, казалось, замирала. Стасик старался не шуметь и не греметь игрушками, а при любом удобном случае пытался улизнуть на улицу. Алке же ничего не оставалось делать, как ждать.
И она ждала… Ждала и размышляла. Долго пыталась понять причину такого поведения, но не пришла ни к какому выводу и оставила свои тщетные попытки. «Если он сочтет нужным, то рано или поздно поделится этим со мной. А самой лезть в душу не резон», — утешала себя Алка. Но проходили недели, месяцы, а Влад не спешил посвящать жену в свои проблемы.
Алка мучилась от неизвестности, корила себя за всякие мелкие провинности, старалась предугадать любое его желание, но ничего не менялось. Надежда часто бушевала по этому поводу: «Тапочки ему подаешь! Дура! Тебе еще хвостика не хватает, чтобы повилять, и прямо вылитая собачонка на привязи! Не это ему нужно, пойми!» — «А что?» — со слезами восклицала Алка и рыдала на мягком плече подруги. Та, поглаживая ее и утешая, сокрушенно вздыхала и качала головой: «Какой тут можно дать совет — чужая душа потемки… Да и пойми их, мужиков-то».
