Чужая земля - Татьяна Витальевна Устинова
– Ты про Муратбека? Но его же отпустили. Я же не стала писать заявление.
– Отпустили. Под подписку о невыезде. Ты заявление писать не стала, а он чудом не подписал все то, что пытались на него навесить. Мне столько усилий стоило отыграть эту историю назад, да и то еще не до конца. Не хотелось бы повторения. Так что давай спокойно со всем разбираться.
– И все-таки этих плиточников нужно проверить, – упрямо стояла на своем Натка.
– Проверим, – пообещал Таганцев.
Горько плачущая Джаныл вдруг начала задыхаться, словно ей не хватало воздуха. В глазах ее отразился ужас. Она схватила себя за горло и медленно сползла на пол. Растерянная Сашка смотрела, как к ней кинулась мама, а следом за ней метнулся Антон.
– Спокойно. Я сейчас разберусь. Я врач.
Откуда ни возьмись у него в руках появился небольшой сверток, из которого он достал ампулу с нашатырным спиртом и ватный кружок, ловко надломил кончик, вылил содержимое ампулы на тампон, поднес к носу Джаныл. Она сделала резкий вдох и замотала головой. Села, перестала задыхаться и начала дышать ровно, ритмично, хотя еще и тяжело.
– У вас корвалол есть?
– Да, – Сашка метнулась к холодильнику, где на всякий случай стоял пузырек с резко пахнущей жидкостью.
– Тридцать капель в рюмку и доверху воды.
– Я не могла дышать, – жалобно сказала Джаныл. – Я умру? Я не могу умереть. Афтан останется совсем один.
– Не умрете, – уверенным голосом ответил Антон. – Это так называемый аффективно-респираторный синдром. Интенсивная неконтролируемая эмоция вызывает нарушение ритмичности вдоха и выдоха на фоне плача и страха. Выглядит страшно, но не опасно и быстро проходит.
Сашка сунула Джаныл рюмку с воняющей жидкостью.
– На, выпей.
Та послушно проглотила лекарство. Зажмурилась, но дышать начала ровнее и спокойнее.
– Все. Больше ничего не случится. Вы успокойтесь и возьмите себя в руки, – Антон говорил размеренно и твердо. И Сашка, и мама, и Натка смотрели на него во все глаза. – Кому-нибудь еще нужен нашатырь или корвалол?
Все остальные покачали головой.
– Вот и хорошо. А мы с вами давайте попробуем встать.
– Джаныл, ты иди к себе, – проговорила мама. – Тебе нужно прилечь. Ты слишком переволновалась.
– Да как же я могу… Я не уйду, пока не узнаю, что с Мишенькой.
– Я тебя позову, когда станет что-нибудь известно. Саша, проводи Джаныл до квартиры.
Сашка послушно отправилась выполнять поручение, слыша за спиной возмущенный голос Натки.
– Ты зачем ее отпустила, а если она сбежит? Где ее потом Таганцев и ребята разыскивать будут? По всей Москве или в Киргизии?
– Не говори глупостей, Наташа.
Сашка отвела Джаныл и передала на руки испуганному Афтану. Вернулась домой как раз в тот момент, когда у мамы зазвонил телефон. Встрепенулся Таганцев, решивший, что объявились похитители, однако мама, глянув на экран, взяла трубку и сказала:
– Да, Виталий.
Звонил Миронов, и Таганцев тут же расслабился.
– Да. Хорошо. Я поняла. Заезжай. Я спускаюсь.
– Мама, что сказал Виталий Александрович? Куда надо ехать? Он нашел Мишку? – Сашка от волнения стреляла вопросами, словно пулемет. Антон взял ее за руку, словно пытался успокоить.
– Нет. Он нашел человека, который знает, где Мишка может быть. И сейчас мы туда поедем. Костя, поехали со мной.
– Разумеется, – спокойно ответил Таганцев, пошел в коридор натягивать куртку, вернулся, критическим взглядом осмотрел Сашку и Натку, перевел взгляд на Антона.
– Парень, я тебя не знаю, но, кажется, тебе можно доверять. Пожалуйста, присмотри за женщинами. Мне бы не хотелось, чтобы они сейчас остались одни.
– Можете на меня рассчитывать, – все так же спокойно сказал Антон.
– Мама, кто этот человек? Кто может знать, где Мишка? – выкрикнула вслед матери Сашка.
Та обернулась и с ледяным спокойствием, в котором было что-то жуткое, посмотрела на дочь.
– Марат Казимирович Эппельбаум. Человек, приславший мне посылку с яблоками на рождение Мишки.
* * *
Мы с Виталием и Костей ехали за город, в один из коттеджных поселков, расположенных на Ново-Рижском шоссе. Когда я села в машину, то обнаружила на заднем сиденье еще одного пассажира – доктора Эппельбаума собственной персоной и даже отшатнулась, настолько неприятен мне был этот тип, явно имеющий отношение к похищению моего ребенка.
– Где ты его взял? – спросила я Виталия.
– В клинике, в которой он теперь подвизается. Садись. Некогда.
Я села на переднее сиденье, Костя расположился рядом с Эппельбаумом. Последнему соседство Таганцева явно не нравилось, он вжался в самый угол между спинкой сиденья и дверцей. Оставалось только надеяться, что он не вывалится на ходу.
– Куда мы едем?
– По адресу, который указал малоуважаемый Марат Казимирович, – не совсем понятно объяснил Виталий. – Видишь ли, я же тебе говорил, что у моей сети клиник вдруг начались какие-то непонятные проблемы, связанные с проверками и прочими неприятными телодвижениями, требующими моего внимания. А я человек ленивый.
На мгновение мне стало больно от того, что отец моего ребенка в такой момент вспоминает о своем драгоценном бизнесе, но я тут же сказала себе, что Миронов никогда ничего не делает без цели, да и сомневаться в его отношении к Мишке точно не приходится.
– Я – человек ленивый, – повторил он, – а потому подключил солидных людей, которые быстро узнали, что за всеми моими неприятностями стоит господин Эппельбаум. Так и выяснилось, что он, во‑первых, вернулся в страну, а во‑вторых, уволившись из клиники «Райский плод», устроился в другое медицинское учреждение, являющееся к тому же моим конкурентом.
– Так это тебя конкуренты заказали? – усмехнулся Костя.
– Да нет. Мои конкуренты – люди приличные, да и сферы влияния на рынке услуг мы с ними давно мирно поделили. Они не виноваты. Просто господин Эппельбаум решил доказать свою полезность новой клинике, а заодно и свести со мной счеты, а потому самостоятельно предпринял ряд шагов, использовав свои давние связи в Министерстве здравоохранения. Да вот только связи эти уже не так прочно сидят на своих постах, да и лишние проблемы им не нужны. Поэтому господину Эппельбауму доходчиво объяснили, что либо он пересмотрит нормы своего поведения, либо его вышибут из очередной клиники, на этот раз с волчьим билетом. И травить мою компанию он сразу передумал.
– И организовал похищение Мишки. Какая же ты сволочь, – не выдержала я, повернувшись назад.
– Я не трогал ребенка. Мне бы это в голову не пришло! – заверещал Эппельбаум. – Все, что я делал, всегда находилось в рамках Уголовного кодекса. Вы же сами знаете, что, несмотря на все свое желание, за
