Чужая земля - Татьяна Витальевна Устинова
Сашка не знала, согласна она или нет. То, что он не тянул ее в койку на первом же свидании, говорило в его пользу. Да она бы и не согласилась, хотя ханжой не была. Но сейчас они встречаются уже в третий раз, и обстановка вполне располагает, и парня из соседней комнаты нет. Или Антон знает, что тот скоро вернется?
Она не стала отвечать, просто вернула ему поцелуй, и они еще какое-то время с упоением целовались, сидя на подоконнике, отчего у Сашки немного сбилось дыхание, а у Антона ни капельки. Просто сверхчеловек какой-то. Или дело в том, что она ему не нравится? Никогда раньше Александра Кузнецова не сомневалась в собственной привлекательности.
У нее зазвонил телефон. Она отстранилась от Антона, вытащила его из кармана, бросила взгляд на экран. Мама. Сашка нахмурилась, потому что не в маминых правилах было звонить без дела. Какое-то нехорошее предчувствие сжало внутренности. Она торопливо нажала кнопку.
– Да, мама. Что?!
Антон, не выпуская ее из кольца своих рук, смотрел спокойно, но вопросительно.
– Я скоро буду.
Она высвободилась и спрыгнула на пол.
– Мне пора ехать. Ой, машина далеко. Некогда за ней бежать. Ладно, вызову такси.
Антон остановил ее, готовую бежать, вынул телефон из дрожащих пальцев.
– Что случилось?
– Мишку… Моего младшего брата… Похитили.
– Что?!
– Мама отправила его на прогулку с Джаныл. Это наша соседка… Мигрантка… Неважно… Она иногда помогает маме с малышом за то, что та пустила ее пожить в свою квартиру. Не ту, где мы живем, а в соседнюю, которую Виталий Александрович купил для мамы и Мишки.
По лицу Антона было видно, что он совершенно не понимает, кто такой Виталий Александрович, Джаныл и откуда взялась квартира, если раньше Сашка говорила, что они с мамой живут в служебном жилье. Впрочем, это сейчас совсем неважно.
– Погоди, я поеду с тобой. Не могу же я тебя отпустить одну в таком состоянии. И что? Эта Джаныл пошла гулять с ребенком и что случилось дальше?
– Ее остановила какая-то женщина. Спросила дорогу к какому-то дому. Пока Джаныл пыталась понять, где это находится и как лучше объяснить, подбежал мужчина, выхватил Мишку из коляски и бросился бежать.
– Бред какой! – искренне сказал Антон. – Это просто сцена из дурного кино. Так не бывает.
– Как видишь, бывает. Мама уже позвонила Виталию Александровичу. Это ее друг, отец Мишки. И еще Косте Таганцеву. Мужу своей сестры. Я тебе говорила, он полицейский.
– Да, я помню. Одевайся, такси сейчас подъедет, я вызвал.
Что ж, этот парень явно человек действия. Спустя пять минут Антон и Сашка уже сидели в машине такси, которая понеслась по вечерним улицам. К счастью, час пик уже позади, так что слишком много времени дорога не заняла. Дома уже было многолюдно. После маминого звонка примчались Таганцев с Наткой. Костя допрашивал, иначе и не скажешь, плачущую Джаныл, однако молодая женщина не могла добавить ничего нового к своей первоначальной информации.
К ней подошла женщина, внешне лет за тридцать. Спросила, как пройти к расположенному неподалеку бизнес-центру. Джаныл, хоть и жила три года в этом микрорайоне, из дома выходила не часто и район знала плохо. Потому для того, чтобы сориентироваться на местности, ей понадобилось время, а потом пришлось еще подробно объяснять, куда пройти, женщине, которая задавала все новые и новые вопросы.
Разумеется, внимание от коляски с Мишкой было отвлечено. Джаныл повернулась в ту сторону, где располагался искомый бизнес-центр, активно махала руками, указывая направление, все время чувствуя, как коляска утыкается ручкой ей в бедро. Затем женщина сказала «спасибо» и быстро удалилась, причем в сторону, противоположную от указанной. Джаныл же повернулась к коляске, увидела, что она пуста, и тут же заметила быстро убегающего мужчину с ребенком на руках.
– Он сел в какую-то машину, повернул за угол, нырнул во двор?
– В соседний двор. Под арку.
– А женщина?
– Она пошла совсем в другую сторону, по улице. Просто очень быстро. Я потеряла ее из виду, потому что побежала за мужчиной. Я бежала и кричала: «Стой!», «Помогите!», но никто даже не остановился.
Ну да, кто остановится, если по улице с криками бежит мигрантка.
– И что было, когда вы тоже вбежали под арку? Что вы увидели?
– Ничего. Ни мужчины, ни Мишеньки уже там не было. Но из двора выехали две машины, это я успела заметить.
– Марки? Номера?
Джаныл покачала головой.
– Нет. Одна была черная, а другая темно-синяя. Или темно-красная. В сумерках плохо видно было.
– Мама, где Виталий Александрович? – тихонько спросила Сашка у бледной матери.
У той мелко-мелко дрожала щека. Но в застывших глазах нет ни слезинки. Сашка подошла и обняла ее за плечи. Крепко-крепко. Мама потерлась носом о ее плечо. Поблагодарила за поддержку.
– Сказал, что ему нужно съездить в одно место. И чтобы мы сидели дома и ждали его звонка.
– Если Мишку похитили ради выкупа, значит, в самое ближайшее время тебе позвонят, – сказал Таганцев. – Я сейчас попрошу ребят, чтобы поставили твой телефон на прослушку и отследили, откуда будет звонок.
– Какого выкупа, Костя? – вздохнула мама. – Что с меня можно взять?
– С тебя ничего. Особенно если учесть, что процессы ты сейчас не ведешь и ближайшее время не будешь. По крайней мере, можно скинуть со счетов версию, что похищение связано с твоей профессиональной деятельностью. А выкуп можно попросить у Миронова. У него, как мы знаем, деньги есть. Так что похитители это знают тоже.
– Тогда есть смысл ставить на прослушку его телефон, а не мой, – вздохнула мама.
– И его тоже, – согласился Костя. – Хотя мать – более эмоциональна, так что проще воздействовать на Виталия через тебя.
– Слушай, ты, звезда востока, – вдруг обратилась к Джаныл до этого молчавшая Натка. – А ты уверена, что это не дело рук твоих собратьев по аулу? Ты кому рассказывала о том, какая семья тебя приютила? Давай вспоминай, а то я начну думать, что ты с ними заодно.
Джаныл заплакала еще горше.
– Я тут ни при чем. Лена Сергеевна, здоровьем Афтана клянусь. Я никому про вас не говорила. И ребята, которые плитку кладут, они совсем ничего не знают.
– Ничего, кроме того, что люди только что купили квартиру и делают ремонт. Значит, денежки у них есть, – прищурилась Натка.
Джаныл залилась слезами.
– Наташа, перестань, пожалуйста. Ты уже напридумывала сто бочек
