Дом с семью головами - Тони Бранто
– Значит, волков нет? – отрывисто спросил Карлсен.
– Откуда им тут взяться! Людям бы только выдумать. Сам-то я охотно эту страшилку подхватил, другим рассказываю… Доктор и остальные верят. Но я к чему говорю – Ольга в этих краях дольше меня жила, она могла что-то услышать про фиалку и связать это с кем-то, как мне кажется.
– Вполне может быть, – согласился Карлсен и наобум спросил: – А почему вы испугались, услышав о человеке за окном?
– Я? Когда это?
– В оранжерее, перед тем как узнали, что он мёртв и что этот человек – Ольга.
– А, тогда, – отозвался Бульденеж без интереса. – Я решил, что это мафия добралась до меня.
Адам кивнул, а сам подумал:
«Лжёт»…
3
Пожилой мужчина долго задумчиво смотрел на улицу. Потом сказал:
– Фантазии становятся стойкими иллюзиями, когда ты непрерывно чего-то ждёшь. Вот вдова в представлении Урсулы, мне кажется, ждёт, что скоро снова выйдет замуж.
Он провёл дрожащей рукой по темени и весёлым голосом добавил:
– Иногда она говорит о муже, причём совершенно неясно, о каком – бывшем или будущем, так, словно он здесь и она чувствует его присутствие. Однажды она спустилась к завтраку во всём белом, лицо скрывал тюль. Это было забавно и очень печально.
Карлсен тихо кивнул.
– Могу себе представить, – сказал он.
– В моём случае ожидание – вещь неприятная. Я не свадьбы жду или выигрыша в лотерею. А жду, когда мне перережут горло в постели!
Он рассмеялся.
– Ну вот, впервые вслух признался!
Пару минут спустя Карлсен вновь заговорил:
– Когда вы вернулись в Соммердин, кто мог невзлюбить вашу племянницу?
Бульденеж покачал головой.
– Она ссорилась с кем-нибудь?
– Нет, нет, Ванесса и мухи бы не обидела. Честное слово, мне не верится, что кто-то это всё мог сделать.
– А могла она, скажем, увидеть что-нибудь, не предназначенное для чужих глаз? – предположил Карлсен.
– Вряд ли. Она почти ни с кем не общалась, кроме доктора.
Последовал сиплый вздох.
– Был один юноша, фермерский сынок. При мне он как-то оказывал ей знаки внимания, но Ванесса уже была помолвлена. Да и как она могла? Она ведь любила доктора.
– Значит, ни о чём таком, что показалось бы вам подозрительным или неверным, она не говорила?
– Ни разу.
– Вы жили вместе?
– Да, – кивнул старик. – С доктором они планировали съехаться только после свадьбы.
– Где они собирались жить?
– В городе, как все нормальные люди.
– А вы и Ольга? – спросил Карлсен. – Так и остались бы одни в пустой деревне?
Бульденеж раскрыл рот и осёкся – за дверью скрипнула половица.
Пожилой мужчина зашептал:
– Скорее! Погасите свет!
Адам Карлсен подскочил на носках к выключателю. Комната погрузилась во тьму.
Ручка медленно крутнулась до упора. Дверь приоткрылась, и кто-то вошёл, просеменил до середины к мольберту…
Вспыхнул свет.
Урсула завизжала. Карлсен – он был у неё за спиной – резко заткнул ей рот ладонью.
– Это я, Адам. Успокойтесь, ладно?
Она кивнула.
Молодой человек убрал руку.
– Как я перепугалась!
На ней была ночная сорочка. При взгляде на старика она взволнованно пролепетала:
– Почему вы здесь?
– Тоскуем по Ольге, дорогая, – мягким голосом отозвался тот. – А ты что здесь делаешь?
– Я хотела взять краску, Ольге она теперь не нужна…
– А зачем тебе краска?
– Чтобы замазать белилами щёки! Они у меня покраснели от холода. Я открывала окно, пока наблюдала…
– Совсем, дурёха, не бережёшь себя! – возмутился пожилой мужчина.
Карлсен нахмурился и спросил:
– Что вы наблюдали?
Лицо Урсулы покрылось множеством тонких морщинок, когда она, широко улыбаясь, произнесла:
– Папу Рождество!
4
– Он там! Вы не верите мне? Я не лгу! Пойдёмте!
Она потянула Адама в свою комнату напротив. Горел ночник, стоял лютый холод. Окно – сейчас оно было открыто – выходило на восток.
– Вон там, видишь? – Урсула показала куда-то во тьму.
Юноша ничего не видел.
К ним подошёл Бульденеж.
– Он не видит, – расстроилась Урсула. – А вы?
И Бульденеж не видел.
– А вы присмотритесь! Прислушайтесь!
– Это прибой, дорогая, вода плещет о скалы. Вой ветра. Это игра воображения…
«Разве?» – думал Карлсен.
– Неужели вы ничего не чувствуете? – с нажимом говорила Урсула. – Эти движущиеся пятна во мгле…
– Боль моя, закройте окно, дорогая, – сказал Бульденеж, кутаясь в плед.
Женщина опустила створку окна.
И с обидой спросила:
– Вы мне не верите?
– Мы тебе верим. Как он выглядел? Весь в красном? – бодро произнёс старик.
– Может, и в красном, я не успела рассмотреть. Давайте пойдём и поймаем его!
– Боюсь, такие развлечения не по мне, – Бульденеж покачал головой и посмотрел на Карлсена. – А вы что скажете?
Адам Карлсен стоял и смотрел на картины. Два вертикальных холста висели у входа бок о бок, на каждом по нарциссу – любимому цветку мамы Карлсена. Но заинтриговало норвежца то, что бутоны смотрели в разные стороны, будто были в ссоре.
Бульденеж, дрожа от холода, кашлянул:
– Самые первые работы Ольги. Считала их неудачными. Всё этот бесовский неугомонный характер! Я ей говорил – вначале черновик. Нет, ни в какую, сразу за кисть хваталась. Хоть что говори. Ну что будешь делать! Вот только к этим двум беднягам сделала пару эскизов на бумаге. Тот, что справа, был первым. Ольге не понравился результат, и она написала второй цветок, тот, что слева, и им осталась недовольна. После этого я начал учить её срисовывать.
Урсула, всё это время увлечённая чем-то снаружи, возбуждённо произнесла:
– Вы опять пропустили! Он там! Только что мелькнул.
Мужчины прильнули к холодному стеклу и вновь никого не увидели.
Урсула рассердилась.
– Вы как хотите, а я свой подарок получу! Я поймаю его! – она схватила пальто и ринулась прочь.
– Беда с ней! – перепугался Бульденеж.
Карлсен, выбегая, сказал:
– Я за ней прослежу.
Бульденеж остался в комнате с нарциссами – ему не терпелось избавить её от лютого холода. Ещё раз проверил окно; в этот момент внизу как раз вылетела через парадные двери Урсула, вдогонку мчался Карлсен.
Старик от холода зачихал, цепной реакцией подступил кашель. Под собственное раздражённое фырканье он закинул в камин поленья. Затем взял спички, несколько листов писчей бумаги со стола и повозился с растопкой. Минут через пять, отогреваясь, довольно выдохнул.
Ещё некоторое время спустя там же, у камина, Бульденежа коснулось тревожное чувство.
Он что-то пропустил, не заметил. Что-то очень простое.
Когда это было – минуту назад или давно?
Он попытался мысленно ухватиться за что-то. Ничего не давалось.
На его бледном измождённом лице отразился ужас.
Он знал, что это было нечто серьёзное
