Крис Юэн - Похождения в Париже

Я подвел Викторию к столику на краю террасы, у стекла, за которым простирался город. Виктория села на стул из белого пластика, я остался стоять, изучая меню.

— Закажи мне, пожалуйста, эспрессо, — попросил я. — Мне нужно в туалет.

— А поесть?

— Сейчас не хочу. Еще найди мне пепельницу, и я буду счастлив.

Она сощурилась.

— Тебе нужно поесть, Чарли. Ты такой бледный.

— Пожалуй, позже. Сейчас хочу умыться холодной водой. Никак не могу окончательно проснуться.

Я улыбнулся Виктории, вышел из кафе, прошел мимо какой-то временной экспозиции, следуя указателям.

Выглядел туалет очень стильно. Серые стены и красные полы подчеркивали белоснежность раковин и писсуаров. Все кабинки пустовали. Туалет принадлежал только мне.

Я стоял перед писсуаром в глубокой задумчивости. Странное это ощущение: находиться в знаменитом музее, восхищаться знаменитой картиной, зная при этом, что разработан план ее кражи. Такое обычно происходило в книгах, а не в реальной жизни. Если на то пошло, что-то похожее имело место быть в моем первом романе о Майкле Фолксе.

Назывался он «Фолкс и пять пальцев». Моего героя наняли, чтобы украсть картину из художественной галереи в центре Берлина, но, разумеется, его план детализацией намного превосходил тот, что нашел я. Фолкс проникает в галерею днем, прячется чуть ли не до самого вечера, потом залезает в вентиляционную систему и ползет по коробам, пока не оказывается над той частью галереи, где вывешена картина. Ждет закрытия, спускается на высокопрочной проволоке и перенацеливает лучи лазерных датчиков с помощью карманных зеркал, чтобы они не могли зафиксировать его присутствие. Потом нейтрализует датчики давления, подсоединенные к картине, и задействует миниатюрную лебедку, которая поднимает его и картину к люку вентиляционного короба. Хотя подделкой он оригинал не заменяет. Я задался вопросом, а почему не додумался до этого? И тут же ответил. Фолкс совершал кражу ночью, когда галерея не работала, и узнать о ней могли лишь через несколько часов, когда его уже и след простынет.

Выходит, Пикассо намеревались украсть днем? Для этого и понадобилась подделка?

Справив нужду, я переместился к раковине. Махнул рукой перед датчиком, вмонтированным под краном, намылил и вымыл руки. Включил воду еще раз и ополоснул лицо. Провел руками по волосам, протер шею. И уже потянулся к контейнеру с бумажными полотенцами, чтобы вытереть лицо и руки, когда дверь туалета открылась.

Вошли двое мужчин, которых я сразу узнал. Майк, манчестерский хиппи с косичками (и все в том же красном свитере), что работал в «Парижских огнях», и итальянец с блестящими, завитыми волосами, к которому так прижималась Пейдж в баре после моей встречи с читателями. Как его звали? Марио? Луиджи? Нет, Паоло.

— Привет, — поздоровался я, протягивая только что вымытую руку.

Манчестерец руку мне не пожал. Вместо этого достал из-под свитера револьвер и нацелил мне в грудь. Очень большой и старый, словно из фильма о Первой мировой войне. Кисть манчестерца в сравнении с ним казалась совсем маленькой, ствол выглядел пушечным. Я обратил внимание, что он без перчаток, из чего сделал вывод, что стрелять в меня манчестерец не собирается. Но, поскольку я забыл надеть кевларовый бронежилет, когда отправлялся в музей, мне не хотелось проверять правильность собственной версии.

— Что происходит?

— Обыщи его, — приказал манчестерец итальянцу, указав на мой пиджак свободной рукой.

Итальянец направился ко мне расслабленной походкой, словно природные суставы ему заменили на эластичные. При этом он жевал жвачку, всем своим видом показывая, что занимается обысками по три раза на дню. Ленивым жестом велел мне поднять руки, начал обыскивать. Нашел и очешник с отмычками и микроотвертками, и конверт из коричневой бумаги, и фотографии. Передал находки манчестерцу, который их припрятал, продолжая держать меня на мушке.

В туалет вошел пожилой господин. Замер на пороге, увидев нас троих, почувствовал: что-то не так.

— Bonjour, — поздоровался с ним итальянец, чмокнув жевательной резинкой, хлопнул меня по спине, сжал плечо.

— Bonjour, — механически повторил я.

Пожилой господин кивнул, не отреагировав на мой молящий взгляд. Он проследовал в одну из кабинок и, как только за ним закрылась дверь, манчестерец вновь наставил на меня револьвер. Я опять поднял руки, скрывая между пальцами гардеробный номерок, который успел достать из кармана брюк. Не хотел, чтобы они заполучили и номерок, но не знал, куда его спрятать. Я подумал о том, чтобы незаметно уронить его в рукав, но тогда он мог выпасть в любой момент, да еще незаметно для меня.

Итальянец продолжил обыск, забрал у меня бумажник, сигареты, визитную карточку Натана Фармера. Передал все это манчестерцу, потом опустил мои руки и подтолкнул к двери. И манчестерец тут же оказался рядом.

— Пойдешь с нами. И никаких выкрутасов.

Я уже собрался сострить, но предпочел промолчать. Ствол уперся мне в спину чуть пониже почки. Я подумал о том, чтобы бросить номерок, но он бы стукнулся об пол. И в карман вернуть его не мог, потому что такое движение руки привлекло бы их внимание.

— Будешь вести себя как положено? — спросил манчестерец.

— Слово скаута.

— Хорошо. Выходим отсюда.

Я подчинился и первым вышел за дверь. Втроем, я — впереди, они — чуть сзади, мы пересекли магазин, миновали вращающуюся стеклянную дверь. Тут большинство посетителей музея поворачивали налево, к эскалаторам. Манчестерец направил меня направо, к лифтам. Кабины находились на других этажах, но дожидаться, пока хотя бы одна остановится на шестом, мне не пришлось. Меня повели к двери, выходящей на металлическую лестницу и предназначенной для использования в аварийных ситуациях. Ручки на половинках двери — алюминиевые трубки — находились в горизонтальном положении. На обеих ручках висели таблички с надписью на французском и английском: «Пользоваться только при эвакуации здания». На подходе к двери итальянец выступил вперед и протянул руку к одной из алюминиевых трубок.

— Не трогай, — предупредил его я.

Он повернулся, во взгляде читалось сдержанное любопытство. Я указал на датчик, установленный над дверью.

— Он подсоединен к системе сигнализации. Если вы хотите вывести меня без шума, нам придется воспользоваться эскалатором.

Итальянец вроде бы обдумал мои слова, пренебрежительно усмехнулся. Между зубов мелькнула жвачка. Он повернул трубку в вертикальное положение, и дверь открылась. Я уже приготовился услышать вой сирены, но шумовой фон не изменился. Подняв голову, я увидел свинцовую пластинку, установленную между датчиком и дверью. Ловкость рук, что тут скажешь.

Манчестерец вновь ткнул мне в спину стволом, выталкивая на лестничную площадку. Повернувшись, я увидел, как итальянец закрыл за нами дверь, в самый последний момент острогубцами сняв свинцовую пластинку, и замкнул цепь, не подняв тревоги.

— Виртуоз, — похвалил я. — Думаю, второй раз вижу твою работу. Первый видел у себя дома. Это же ты вскрыл замки, правда?

Итальянец не ответил. Он жевал резинку и смотрел вниз, на лестничные пролеты. Поднял голову, кивнул манчестерцу: все чисто. Манчестерец подтолкнул меня. Не так чтобы сильно, но я споткнулся, замахал руками, чуть не покатился по лестнице. Нет, я не собирался бежать. Просто мне требовался предлог, чтобы поднести руку к лицу. На ногах удержаться удалось, я выпрямился и при этом проглотил уже отправленный в рот номерок.

Он легко скользнул в горло.

ГЛАВА 22

— Перестань кашлять, — фыркнул манчестерец.

— Не могу, — прохрипел я. — У вас нет воды?

Он сощурился.

— Ты что-то задумал?

— Ничего я не задумал, — ответил я и вновь закашлялся.

Номерок вроде бы застрял, хотя… я точно знал, что не застрял. Не сомневался, что он уже у меня в желудке. Но создавалось ощущение, будто застрял, и меня это тревожило. Я представил себе, что номерок перегородил пищевод, как запорный клапан. Возможно, это была чушь, но я хотел чего-нибудь выпить, чтобы убедиться, что путь по пищеводу открыт.

— Передай нам вон ту банку, — попросил манчестерец итальянца.

Итальянец вел автомобиль. Мы с манчестерцем сидели на заднем сиденье «Пежо» с форсированным двигателем. Револьвер уперся мне в бедро. И как быстро мы ехали! Хотите услышать мое определение опасности? Борьба с удушьем в тот самый момент, когда на тебя направлено дуло револьвера, а ты сидишь в машине, которая мчится по забитым автомобилями улицам Парижа.

Итальянец обогнул такси, выехав на встречную. Ускорился, вернулся на свою полосу и при этом потянулся за банкой с колой, на которую указывал манчестерец.

Я принял банку, открыл. И тут мое положение стало еще более опасным. Я не мог знать, сколь долго банка пролежала в автомобиле, но купили ее определенно не вчера. Сладкая, вязкая, без единого пузырька жидкость медленно потекла в горло, и я едва сумел подавить рвотный рефлекс.