Людмила Бояджиева - Идея фикс
— Я действительно все перепутала. Оказывается, любовь слишком сложное дело, а секс — не слишком интересное занятие.
— Тогда нечего и беспокоиться. Вы не любили друг друга.
— Но ведь все было прекрасно! Мы катались на катере по ночному Парижу, клялись в любви небу, забравшись на самый верх Эйфелевой башни… Мы везде целовались и говорили только о любви. Даже на Перлашез… Казалось, никто, никто в мире не был так счастлив… Как он мог все забыть?!
— Если он увлекся другой девушкой, то это вовсе не значит, что врал тебе про любовь. Просто он так себе ее представляет. И может, в старости будет вспоминать проведенные с тобой дни как нечто самое драгоценное в своей жизни.
— Пусть. А я — нет. Я постараюсь забыть… — упрямо насупилась Софи.
— Верно, дорогая. Тебе восемнадцать, впереди еще столько разочарований и восхитительных сюрпризов.
— Ты думаешь, еще не все кончено?
— Все главное, самое лучшее, самое радостное ждет тебя. Постарайся не повторять ошибок и не принимать всерьез болтливых мальчишек. Размениваться по мелочам — не твой стиль. Ты же знаешь, детка, купюра в тысячу марок — совсем не то же, что куча бумажек по одной марке.
Софи засмеялась, вспомнив детский эпизод — она подарила няне на именины новенькую купюру. Старушка осторожно держала хрустящую банкноту: «Сохраню на память».
— Купи себе лучше конфеты или что-нибудь приятненькое!
— Нет… На конфеты можно тратить мелочь. Мелочь — деньги для мелких приобретений и мелких людей. А такую вот бумагу разменивать нельзя.
После разговора об изменнике Жане прошло семь лет. Софи и в самом деле повзрослела. Теперь она испытала на себе, что значит зависть, ложь, корысть, и поняла, что не стоит опрометчиво доверять прекрасным словам, клятвам, пылким юным страстям. В области интимных чувств она проводила вдумчивую исследовательскую работу. К флиртам относилась как к своего рода экспериментам, не позволяя им перерасти в нечто более серьезное. Порою ненадолго увлекалась, переживая эйфорию влюбленности, но легко «спрыгивала с качелей», переключаясь на другой объект: занятия в библиотеке, работу над научными рефератами, спорт.
Думая о будущем, Софи видела себя хорошим профессионалом, разъезжающей со съемочной группой по самым опасным точкам планеты. Свободное время она станет проводить дома. Среди цветников Флоренштайна будет собираться все семейство: старики, мама с папой, взрослый Арни, Софи с грубоватым пустынным загаром после трудной, но сенсационной экспедиции. Рядом в ее мечтах о будущем маячил некий добродушный и преданный человек — муж. С сыном на плече и маленькой девочкой, виснувшей на его руке. Яркое семейное фото, предназначенное для альбома. Какие же еще нужны планы?
У молодой графини Флоренштайн в друзьях недостатка не было. Кеннет и Кери Бенедикт задержались в ее свите уже второй год. Софи пару раз гостила в поместье Бенедиктов, брат и сестра охотно навещали Флоренштайнов. Кери, кажется, не теряла надежду сосватать брата, а сама явно рассчитывала добиться расположения Пауля. Они встречались в поместье прошлым летом, и с тех пор Кери не переставала интересоваться троюродным кузеном Софи. В общем-то, обычная тусовка, в которой у каждого был свой интерес.
Загадку в этом смысле представляли арабы. Хасан учился в Сорбонне первый год, ни с кем особо не общаясь. Гариб то ли жил с ним в парижском доме, то ли прибыл на лето, но мрачноватая пара везде появлялась вместе.
— Слушай, киска, — подмигнула Софи Кери на студенческой вечеринке, посвященной окончанию учебного года. — Полагаю, тот красавчик примазывается к нашей компании из-за тебя. Ему здесь все явно не в кайф. Ведь им вроде ни есть, ни пить, ни танцевать нельзя?
— А как они размножаются? — Кери скользнула нарочито загадочным взглядом по лицу восточного красавца.
— Попробуй выяснить! — засмеялась Софи.
Во всю мощь гремело техно, мелькали цветные сполохи светоустановки, разгоряченная танцами Софи потягивала у барной стойки оранжад со льдом.
— Мадемуазель не танцует? — подошел и почтительно встал рядом Гариб. — Тогда мы можем поговорить? Ведь вы уже скоро получите диплом и станете работать на телевидении. Мой друг Хасан всерьез занимается политикой. Он хотел сделать вам деловое предложение.
Софи улыбнулась и церемонно протянула руку подошедшему по знаку Гариба Хасану. К ее удивлению, тот ответил крепким рукопожатием. Они познакомились.
— Я знаю, как важна для политика надежная команда. Это касается в огромной степени и представителей средств информации, — без обиняков приступил к серьезной беседе Хасан. Понаблюдав за парнем, которому наверняка было далеко до тридцати, Софи решила, что он не умеет улыбаться.
— Мне кажется, здесь не самое подходящее место для серьезных разговоров, — сказала она.
— Назовите подходящее.
— Национальная библиотека. Завтра, в десять утра. После завтрака я улетаю на каникулы домой.
— Заранее благодарю, — араб учтиво поклонился и вместе со своим сопровождающим покинул шумную вечеринку.
В библиотеке они выбрали уютный уголок в одном из внутренних садиков, скрытых под стеклянными колпаками. Хасан сообщил, что он уже три года находится на государственной службе, делая перерывы для обучения в лучших университетах мира. В Сорбонну он прибыл исключительно ради курса по международному праву профессора Мерсье. Его дальнейшая речь была похожа на выступление премьер-министра перед иностранными журналистами. Коротко обрисовав политическую, социально-экономическую обстановку своего маленького, но чрезвычайно богатого государства, он выразил озабоченность положением других стран арабского Востока, втянутых в военный конфликт с Израилем.
Софи терялась в догадках относительно цели переговоров. И тоже коротко объяснила, что считает своим профессиональным долгом содействовать силам прогресса и гуманизма. Внутренне она надрывалась от смеха. Европейцы и американцы совсем иначе ухаживают за девушками.
— Я имею полномочия заключать контракты с работниками государственного телевидения. Не взялись бы вы, мадемуазель Флоренштайн, поработать у нас после завершения университетского курса или в порядке преддипломной практики?
— Боюсь, что не готова прямо сейчас принять ваше предложение… — Она все-таки не сдержала улыбки. — Весной перед каникулами у девушек мозги набекрень. Давайте вернемся к нашему разговору в сентябре.
— Увы… Слишком много воды утечет. Слишком много… Я предполагаю совершить поездку по Европе для изучения общественной психологии стран с разными социальными структурами. Конечно, в мои планы входит визит в объединенную Европу, а главное — в Германию. Слияние, по существу, разных стран в Шенгенское пространство могло бы послужить примером для консолидации мелких арабских государств.
— Я охотно приглашаю вас провести пару дней в нашем поместье. У меня много друзей, знающих толк в политике. Вам будет любопытно обсудить с ними эти вопросы.
Араб задумался.
— Это приглашение означает деловой союз?
— Ах, простая прогулка! Я всегда беру с собой компанию, и мы проводим веселую недельку на озере. Но — «имеющий уши да услышит». Вы сумеете узнать нечто интересное для себя и в таком легкомысленном путешествии. — Софи не сомневалась, что после ее заявки на развлечения серьезный араб откажется, но он даже не раздумывал:
— Благодарю. Вы оказали мне честь. Я принимаю предложение, мадемуазель Флоренштайн.
Вечером собиравшая чемоданы Софи получила с посыльным большую коробку и корзину экзотических цветов. В коробке оказались шикарные альбомы, отражающие прикладное искусство, архитектуру, быт Фаруха — родины Хасана. Страна была похожа на райские кущи, обустроенные самыми изобретательными архитекторами. Танцовщицы на фото навевали мысли о сказочных гаремах. У мужчин, возглавлявших правительство, были красивые, вдумчивые лица.
Пересказав матери историю приглашения арабских гостей, Софи недоуменно подняла черные, выгнутые дугой брови:
— Если честно, я так и не поняла, чем обязана такому вниманию со стороны нефтяного королевства, называющего себя республикой.
— Впереди еще три дня. Вот увидишь, этот господин приложит все усилия, чтобы завоевать твою благосклонность.
— Исключено. У него и в Париже имелся огромный выбор девушек. К чему было тащиться в Германию? Я не давала повода для надежд.
— И все же он тебя интригует.
— Разумеется, забавно. Восточный колорит, экзотика. Такое ощущение, что имеешь дело с инопланетянином. Кери любопытствует насчет их способов размножения.
— Поверь, у этих мрачноватых «шейхов» все на месте. Может, только темперамента побольше и гордыни. Уж они не отступят от намеченной цели, — Снежина взмахнула ресницами. — И в «науках страсти нежной» они зачастую разбираются лучше, чем прославленные историей герои-любовники из Парижа. Французы кичатся своими амурными подвигами, мусульмане держат интимную жизнь за семью печатями. Непросто узнать, что на уме у такого вот истукана, — графиня кивнула на возвышающиеся у причала фигуры в белых одеяниях — Хасан и его приближенный любовались озером. — Они даже не принимают морских ванн… — задумчиво проговорила Снежина, подавив вздох. — Я это еще тогда, в Крыму, заметила.
