Андрей Остальский - Жена нелегала

Но принц-интеллигент никак не объявлялся. С официантами и парикмахерами было скучно, учителя в их городе подобрались в большинстве своем уже женатые, а немногие холостяки казались людьми глубоко закомплексованными и несчастными. Или не интересовались женщинами вовсе. В риелторском агентстве, где Джули работала, и коллеги, и некоторые клиенты считали своим долгом за ней слегка приударить, но выходить замуж никто не предлагал. И слава богу! Потому что… Ну, в общем, понятно почему. Недаром агенты по торговле недвижимостью — это одна из самых презираемых в Англии профессий. Конечно, тут есть преувеличение, несправедливое обобщение. Не все они такие бессовестные и в то же время ограниченные, примитивные люди, как это себе представляют. Но доля истины в этом расхожем мнении все же была. А исключения подтверждали правило.

Исключения к тому же были давно и счастливо женаты. Эх, вздохнула Джули. Придется выбирать между Джоном и Робертом.

Она вдруг вспомнила симпатичного Джейкоба, с которым очень любила целоваться в шестом классе. Но, если честно, дальнейшая его судьба не то чтобы так уж сильно ее волновала. Хотя она иногда и делала вид, что ей было интересно узнать, что с ним произошло. На ком он женился и какие дети у него родились. Но своего кота Эдвина она любила все-таки больше.

Ну и насчет поцелуев. Конечно, ей было небезразлично, с кем будет приятнее целоваться: с бухгалтером Джоном или строителем Робертом.

Завидные были женихи, по фолкстонским меркам. Джон работал бухгалтером в компании «Сага». Целоваться с Джоном, с его не совсем правильной формы головой, тонким противным смехом и манерой что-то без умолку рассказывать, явно хуже, чем с кряжистым, но свежелицым, мужественным Робертом. Но у Джона другие большие плюсы. И не только постоянный контракт и корпоративная пенсия. Важно и то, что он много читает, с ним можно вести разговоры о театре и книжных новинках. Даже в живописи чуть — чуть смыслит. По крайней мере, может отличить импрессионистов от сюрреалистов.

А Роберт не лишен чувства юмора, но слово «импрессионист» выговорить не может, да и не желает он его выговаривать. Зато считает себя знатоком современной музыки. Прослышал, что тетушка обожает оперу. И решил к ней подольститься. Встретив ее на станции, завел разговоры на музыкальные темы. Сообщил ей, что он тоже не только хеви-метал уважает, а и попсу всякую, Клифа Ричарда, например. А это, с его точки зрения, как раз и было что-то похожее на оперу. Думал, что тетушка после этого увидит в нем родственную душу. А получилось наоборот — с того момента он совсем низко пал в тетушкиных глазах.

Джули не была девственницей, но что там произошло в колледже однажды ночью с высоким, худым и несколько высокомерным Лайонеллом, она до конца не поняла. Удовольствия точно не получила. Читала потом всякую литературу и размышляла. Надеялась, что и эту часть жизни освоит, природа возьмет свое, и пробудится то, что надо. Неприятное слово «оргазм», но надо это дело освоить, а то неудобно перед товарками.

Ну и детей надо родить, эта перспектива радовала безусловно. Так что в целом Джули позитивно была настроена в том, что касалось сексуально-марьяжного направления. Хорошее дело. Хотя, конечно, надо признать, что оба претендента на ее руку, сердце и прочее — занудноваты. Как женятся, будут непременно на диване валяться и дурацкий футбол и крикет смотреть каждый день. Но что поделаешь, такова жизнь. Другого не дано. Другое — в книгах. Которые, слава богу, никто читать ей не запретит! А вот заглядываться на всяких чужих красавцев — пустое дело.

И вдруг она увидела незнакомца совсем рядом с собой. Он смотрел ей прямо в глаза и широко улыбался. У него был потрясающий рот. И ошеломляющая, сбивающая с ног улыбка.

Потом он вдруг почему-то смешался. Как будто испугался. Заробел, что ли. Хотя как такой красавец может робеть, было непонятно. И именно это поразило ее больше всего. И растрогало.

А он, глядя в сторону, пробормотал: «Извините меня». И быстро ушел, поднялся на вторую палубу.

Джули села перевести дух. Голова кружилась. Но тут объявили, что паром подходит к Фолкстону, надо было взять себя в руки и идти искать тетушку. Забыв о нелепом приключении. Хотя рассказать кому — не приключение, а чушь какая-то. Ну, улыбнулся. Ну, извинился. Ну, ушел. Ну, красивый. А дальше-то что?

Но когда Джули поднялась на вторую палубу, тут обнаружилось невероятное: незнакомец, по дикому совпадению, выбрал тот самый угол, в котором скрывалась со своим журналом тетушка. И даже уселся, по незнанию, на место Джули. И теперь тетушка сердито выговаривала ему. Объясняла, видно, что место занято. И он как раз собирался встать, но тут увидел приближающуюся Джули и растерялся. В глазах у него шла смена каких-то странных выражений — от испуга до чего-то похожего на восхищение. Хотя последнее ей, наверно, привиделось.

Как бы то ни было, он быстро встал, извинился, теперь уже перед тетушкой, и куда-то исчез.

— Какой нахал! — сказала тетушка. И добавила классическую английскую фразу: — Иностранцы чертовы!

Джули промолчала. А подумала: «Ну да, иностранец. Ну конечно, а как же. Он же грек!»

Потом, когда они стояли в толпе перед спуском с парома, она обернулась и вдруг увидела его лицо в каких-нибудь двадцати дюймах от своего. Он опять улыбался, но теперь одними только губами, и смотрел на нее пристально и почему-то грустно. Он был такой красивый, что у нее снова перехватило дыхание.

А он придвинулся к ней вплотную и прошептал на ухо: «Дайте мне номер своего телефона».

Джули покраснела. Покачала головой: нет.

В очереди на такси он снова оказался стоящим сразу за ней. Смотрел на нее в упор. И вдруг опять улыбнулся. Это было непереносимо!

— Что опять нужно этому наглецу? — возмутилась тетка.

— Ничего, ничего, он с адресом просил разобраться…

— Чертовы иностранцы… — повторила тетка и отвернулась.

Тогда Джули быстро достала из сумочки старую квитанцию и ручку. Принялась писать. Тетушка снова повернулась к ней, но Джули успела укрыть от ее глаз бумажку и «бик». Тетка посмотрела на нее подозрительно, но, видно, не разобралась, что происходит Отвернулась снова, и тут Джули бросила в незнакомца скомканным бумажным комочком. А тот поймал его молниеносным движением фокусника и спрятал в карман. Джули смотрела на его удаляющуюся спину и думала: «Боже, что я делаю? Зачем?»

На следующий день Джули проснулась, вспомнила путешествие на пароме и удивилась. Что это на нее нашло? Умопомрачение какое-то! Но ничего, надо просто забыть эту глупость поскорей, вот и все.

А четыре дня спустя он позвонил.

2

Карл спал уже четыре часа. Посапывал мирно, потом начинал ворочаться в кресле и вдруг вскрикивал во сне. Эти вскрики действовали на Джули как удары током. Она подбегала, поправляла сброшенный плед. Стояла, смотрела. Где же он пропадал эти два с половиной месяца? И кто был рядом с ним? Судя по всему, особой радости та жизнь ему не приносила. И как же он питался, чтобы так похудеть?

На душе было муторно. Что делать, как дальше жить — совершенно непонятно. Но эти размышления пока можно было отбросить, отложить на потом. А что еще нужно сделать прямо сейчас? Подложить ему под голову подушку? Но он может от этого проснуться. Может быть, выключить телефон? А то еще позвонит какой-нибудь идиот ни свет ни заря! Это довольно часто случается, почему-то не туда все время попадают.

Хотя глупость, конечно, ей же, наоборот, надо, чтобы Карл обязательно проснулся до того, как встанет и начнет собираться в детский сад Шанталь!

Но сейчас и семи нет, можно дать ему еще поспать. Проклятый телефон отключить, где розетка? Почему проклятый? Да вечно по нему сообщают какие-то дурные вести.

Хотя не всегда было так.

Джули вдруг вспомнила, как Карл в первый раз позвонил ей после того, как они встретились на пароме.

Позвонил, когда она уже не чаяла дождаться никакого звонка — впрочем, она и с самого начала ни во что не верила. Думала: взял телефон так, на всякий случай. Ведь красавец, сердцеед, бабник, наверно. Испорчен женским вниманием до мозга костей. Зачем она, провинциальная курочка, ему нужна? Да к нему, вероятно, целая очередь всяких красавиц да светских львиц выстроилась! И все-таки ничего не могла с собой поделать: дергалась при каждом звонке. Стыдно сказать: бежала иногда к телефону!

На третий день перестала ждать. А уж от этого неурочного звонка рано утром на пятый день вообще ничего не ожидала. Хотела даже его проигнорировать, на работу опаздывала. Думала: наверняка тетушка, кто ж еще в это время звонить станет. Скорее всего, опять услышала по радио прогноз погоды и звонит предупредить, чтобы она оделась потеплей. Или чтобы зонтик не забыла. Подошла с мокрой головой, взяла трубку, сказала слегка раздраженно: