Анна Малышева - Саломея
Второй брак Леры также не был узаконен в ЗАГСе, муж тоже писал стихи и ходил на поэтические вечера… Это походило на вторую попытку спортсмена взять рекордную высоту – тот же шест в руках, та же планка впереди, та же дорожка для разбега… И такое же нелепое, жестокое падение с высоты. У второго супруга Леры оказалось психическое заболевание, которое он предпочел от нее скрыть. Этот не пил совершенно, что и привлекло женщину, наученную горьким опытом, но приступы агрессии у него случались чаще и были куда более опасными. Теперь в синяках ходила Лера, и пришла ее очередь лить слезы и жаловаться на загубленную жизнь. Отделалась она от супруга с еще большим трудом, и не обошлось без криминального душка. Поняв, что уговоры на него не действуют, Лера обратилась к своему бывшему однокласснику, записному районному хулигану, и тот вместе с дружками отделал поэта-садиста и подробно объяснил ему, почему так случилось. После этого Леру оставили в покое, а она, отдышавшись, неожиданно для всех вышла замуж совершенно официально, и за человека, не имевшего с поэзией ничего общего. Семен уже двенадцать лет водил такси, столько же мучился с язвой, по выходным копался на садовом участке у своих стареньких родителей, а стихов не любил и не понимал – никаких.
«И она с ним счастлива, родила наконец ребенка, вздохнула свободно… И, глядя на меня, боится, что я могу разрушить свой стабильный брак, в обратной проекции повторить ее судьбу, скатиться до сожительства с какой-то подозрительной личностью…»
Елена уже задремывала, мысли приятно путались, реальность ускользала. Лифт шумел все реже, жильцы и их гости постепенно оседали в квартирах. Дом напоминал огромный улей, в который вечером возвращались пчелы, и уже почти все соты были заняты. Вот после долгой паузы лифт с натужным звуком снова двинулся вверх, неся кого-то с нижних этажей. Остановился на площадке рядом с квартирой Елены, лязгнули раздвигающиеся двери. И вдруг заверещал звонок.
Она вскочила, спросонья больно натолкнувшись на угол комода, и, зашипев, прижала ушибленное место ладонью. Сердце заколотилось так сильно, что женщине стало трудно дышать. «Ошиблись?»
Звонок повторился, и ей пришлось подойти к двери. Она старалась не шуметь, сама не понимая, что ее так сильно напугало. Прежде Елена не отличалась робостью и спокойно открывала дверь, если видела в «глазке» кого-то незнакомого. Муж ругал ее за эту привычку, угрожал, что рано или поздно она откроет не тому человеку, но Елена никак не могла развить в себе чувство опасности и не понимала, почему должна бояться агитатора перед выборами, служащего электросети или просто чужого гостя, перепутавшего этаж и дверь.
Сейчас ей было страшно, и это чувство только усугубилось, когда она приникла к «глазку» и узнала Михаила.
– Лена, открой! – сказал он каким-то странным, не– знакомым голосом, и спустя мгновение она с изумлением поняла, что мужчина пьян. Это так ее поразило, что она забыла о своих опасениях и отперла.
– На что это похоже – являться без предупреждения? – начала она, но тут же замолчала, поняв, что он ее не слушает.
Глаза Михаила были мутными, дыхание тяжелым, и хотя он твердо держался на ногах, явно стоило ему больших усилий.
– Войти-то можно? – все так же сдавленно произнес он, и женщина молча посторонилась, пропуская его в квартиру.
Запирая дверь, она искоса следила за гостем, а тот, опершись о стену, пытался стряхнуть с плеч расстегнутую куртку. Елена не выдержала и помогла ему:
– Почему ты в таком виде? Что-то случилось?
– Что-то случилось! О господи! – Запрокинув голову, Михаил прижался к стене и залился нехорошим, недобрым смехом, который заставил Елену поморщиться и на шаг отступить от гостя. – Ты не хуже меня знаешь, что случилось!
– Ты напился?! Впервые вижу тебя таким.
– Нервы не выдержали, – зло бросил мужчина, разом перестав смеяться. – Вот, захотелось сочувствия… Понимания… Неужели прогонишь?
– Не надо жалких слов. Почему я должна тебе сочувствовать?
– А… Вот оно что! – протянул Михаил, не сводя с нее мутного, остановившегося взгляда, в котором мелькало что-то очень похожее на ненависть. – Наигралась в любовь и бросила? До дела у нас не дошло, и ты решила, что можно вот так, просто, послать меня к черту? А если я не согласен?
– Даже если бы у нас дошло до дела, как ты выражаешься, – Елена старалась говорить твердо, хотя ее начинал одолевать тошнотворный страх, – я все равно послала бы тебя к черту. Ненавижу пьяных.
– Утром я был трезв! Это тебе не помешало…
– Миша, для меня все кончено, как ты этого не понял? Не могу я больше с тобой встречаться. – Она смягчила тон, не будучи уверенной, что это правильная тактика. – Что-то изменилось навсегда…
– Я виноват? Или это проклятое убийство?
Женщина покачала головой:
– Прости. Но ты настоящий так сильно отличаешься от того, кем я тебя считала… Ты столько о себе выдумал и столько скрыл! Когда разом принимаешь такую порцию правды, она действует слишком сильно. Я уже не вижу в тебе ничего… Ничего, во что можно влюбиться, понимаешь?
Елена не знала, слушает ли он, понимает ли. Михаил смотрел ей в глаза, но его взгляд не имел определенного выражения, и от этого было особенно страшно, как будто из его зрачков время от времени выглядывал кто-то чужой, незнакомый, самовольно завладевший этим телом.
– Если бы ты мог немного подождать… – Она решила покривить душой, чтобы не обострять ситуацию. – Может, я бы и пришла в себя.
– Ты говоришь только о себе, о себе… такая же эгоистка, как все бабы! – тяжело и мрачно проговорил наконец мужчина.
– Уходи, пожалуйста! – Елена двинулась к двери, собираясь выпроводить гостя, но Михаил перехватил ее руку выше локтя и сжал так больно, что женщина вскрикнула. Это уже не было следствием его неловкости, как утром, в машине. На этот раз он действительно хотел причинить ей боль.
– Нет, так просто я не уйду! Морочишь мне голову… «Подожди, не сейчас»… – передразнил он ее тонким, фальшивым голосом. – Слушаю эти песни полгода, и конца что-то не видно! С меня хватит!
– С меня тоже! – воскликнула она, делая попытку высвободить руку. – Пусти, ну?! С ума сошел?!
Вместо ответа мужчина сгреб Елену в объятья и за– лепил ей рот мокрыми, пахнущими коньяком губами. Содрогаясь от отвращения, она пыталась оттолкнуть его, но Михаил только сильнее прижимал ее к груди, одновременно начиная подталкивать в сторону спальни, туда, где в приоткрытой двери виднелась освещенная ночником постель.
Елена ожесточенно вырывалась, мотала головой из стороны в сторону, ей удалось наконец глотнуть воздуха и испустить громкий, хриплый крик, который был тут же заглушен. Михаил бросил ее на постель и навалился сверху, зажав ей рот ладонью. Судорожно извиваясь, она пыталась его пнуть, но все тычки и пинки пропадали даром. Михаил был намного сильнее, а обороняться на мягкой кровати оказалось очень сложно. И вдруг она перестала ощущать тяжесть, какая-то неведомая сила сорвала разгоряченного, тяжело сопевшего мужчину с ее тела.
Рывком сев на кровати, Елена с ужасом, смешанным с радостью, увидела Руслана, склонившегося над темной грудой, осевшей на ковре у кровати.
– Еще хочешь? – сквозь зубы спросил он эту шевелящуюся массу.
Послышалось нечто вроде мычания. Мужчина занес было кулак и тут же опустил его. Встал, зажег свет и снова склонился, рассматривая человека, скорчившегося на полу.
– Так вот ты какой… Цветочек аленький… – издевательски процедил муж и усмехнулся, поднимаясь и переводя взгляд на жену, замершую на кровати: – Доигралась? Получила?
Она нервно рассмеялась, пытаясь пригладить растрепавшиеся волосы и запахивая на груди расползавшиеся пола халата:
– Если бы не ты, он бы меня изнасиловал! Ввалился пьяный, мерзавец, хотел сочувствия!
– Он у тебя уже и мерзавец?
– Я должна сказать тебе «спасибо». – Женщина встала и, подойдя к мужу, остановилась, глядя на глухо стонущего Михаила. Тот лежал, поджав колени к груди, его глаза были закрыты, лицо очень бледно и покрыто сильной испариной. – Если бы не ты… А откуда ты взялся?!
– Следил за тобой!
– Опять? Дорогой ты мой… Дай, я тебя поцелую!
Елена потянулась к мужу, но тот остановил ее, выставив вперед ладонь и глядя куда-то мимо посветлевшими от злости глазами:
– Не нуждаюсь. Поцелуй вот его, он обрадуется.
– Почему ты… – растерялась женщина. У нее было ощущение, будто ее ударили, незаслуженно и больно. – Я же от чистого сердца…
– Какое там сердце?! Водишь мужиков в дом, где твой ребенок живет! Ни мужа тебе не стыдно, ни соседей, никого!
– Да он приехал без приглашения!
– А зачем дверь открыла?
– Да, тут я виновата, – сникла Елена, понимая справедливость упрека. – Но я не думала, что он за этим пришел… У него дочь посадили по обвинению в убийстве, я его пожалела…
– И жалей дальше! Адвокатша! Плевал я и на него, и на его дочь… И на тебя! – Разозлив себя окончательно, Руслан уже не мог успокоиться и брызгал слюной, выпаливая обидные, колючие слова: – И зачем я вмешался, пусть бы он тебя… Дрянь ты, слышишь, и больше никто! Врешь! Оправдываешься! В ночной рубашке дверь открываешь и еще удивляешься, что он на тебя лезет!
