Анна Малышева - Саломея
– Следил за тобой!
– Опять? Дорогой ты мой… Дай, я тебя поцелую!
Елена потянулась к мужу, но тот остановил ее, выставив вперед ладонь и глядя куда-то мимо посветлевшими от злости глазами:
– Не нуждаюсь. Поцелуй вот его, он обрадуется.
– Почему ты… – растерялась женщина. У нее было ощущение, будто ее ударили, незаслуженно и больно. – Я же от чистого сердца…
– Какое там сердце?! Водишь мужиков в дом, где твой ребенок живет! Ни мужа тебе не стыдно, ни соседей, никого!
– Да он приехал без приглашения!
– А зачем дверь открыла?
– Да, тут я виновата, – сникла Елена, понимая справедливость упрека. – Но я не думала, что он за этим пришел… У него дочь посадили по обвинению в убийстве, я его пожалела…
– И жалей дальше! Адвокатша! Плевал я и на него, и на его дочь… И на тебя! – Разозлив себя окончательно, Руслан уже не мог успокоиться и брызгал слюной, выпаливая обидные, колючие слова: – И зачем я вмешался, пусть бы он тебя… Дрянь ты, слышишь, и больше никто! Врешь! Оправдываешься! В ночной рубашке дверь открываешь и еще удивляешься, что он на тебя лезет!
– Руслан… – прошептала она, с ужасом глядя в его искаженное лицо. – Не говори сейчас лучше ничего! Ты сам потом пожалеешь, будешь извиняться!
– Рот затыкаешь?! А мне надоело молчать, надоело на твою кислую мину любоваться каждое утро, каждый вечер! Вот, любовника в квартиру впустила, я только затем и вошел, чтобы вместе вас увидеть, убедиться!
– Ну, и много увидел? – У нее в груди тоже закипало что-то темное, злое, но она сдерживала это чувство, надеясь, что муж успокоится.
– Дурак я, что вмешался! – выпалил тот. – Надо было посмотреть, чем бы у вас кончилось! Небось ты бы недолго злилась! Для отвода глаз ломалась! Полгода себе цену набивала, конечно, что ж так сразу сдаться!
На миг Елена будто ослепла и оглохла. Потом из огненной тьмы, вдруг застлавшей ей глаза, снова проявилось лицо мужа. Она видела только это лицо, сперва шевелившее губами бесшумно, потом начала различать голос. Глубоко вздохнув, женщина медленно произнесла:
– А если ты так думаешь… Разводимся! Завтра же. Тянуть нечего.
И так как он промолчал, видимо, ошарашенный ее речью, добавила все так же спокойно, четко произнося каждое слово:
– И бери-ка ты его… И катитесь вы оба отсюда… Чтобы я вас больше не видела. Вон!
Руслан неожиданно послушался. Наклонившись, он сгреб слабо упирающегося гостя, едва соображавшего, где он находится, и молча потащил его к двери. Женщина ждала, выпрямившись как струна, и только когда хлопнула входная дверь и снова зашумел за стеной лифт, опустилась на край измятой постели и разрыдалась.
* * *Елена никогда не программировала электронный будильник на утро воскресенья, и потому тот спокойно проигнорировал этот день. Проснувшись около десяти часов, женщина некоторое время лежала, завернувшись в одеяло, прокручивая в голове события вчерашнего вечера. И вдруг, опомнившись, вскочила:
– Вот растяпа! Нет, я как будто нарочно напрашиваюсь на увольнение!
Наскоро умывшись, она натянула свитер, джинсы, сорвала с вешалки куртку, порвав при этом петлю, давно державшуюся на честном слове. Пить кофе было некогда, Елена решила потерпеть до обеда, тем более что ждать приходилось не так уж долго.
Машина, словно мстя за то, что два дня подряд ею пренебрегали, завелась не сразу, отняв у хозяйки еще полчаса драгоценного времени. Елена решила сократить дорогу, объехав пробки на центральных трассах, и углубилась в микрорайоны… И тут же поняла, каким гибельным было это предприятие. Она то и дело натыкалась на только что повешенные «кирпичи», ремонтные работы, взломанный асфальт… И совершенно неожиданно села в пробку там, где никак не предполагала – в глухом, всегда свободном для проезда переулке. Здесь скопились машины, водители которых так же схитрили, чтобы попасть на шоссе, минуя заторы. Впереди, на самом выезде, произошла тройная авария, свернуть назад было уже невозможно – «девятку» плотно затерло, оставалось покорно дрейфовать в сторону шоссе вместе с пробкой.
«Попаду на работу после обеда! – поняла Елена и, сцепив зубы, глухо выругалась. – Ну, и пусть увольняют, найду другое место!»
«А чем ты будешь жить, голубушка, если муж с тобой разведется и ты уже не сможешь распоряжаться его зарплатой? – ехидно осведомился голос здравого смысла. – Добытчик-то он! На твои скромные доходы ты не сможешь протянуть вдвоем с ребенком. Разве что Руслан согласится оплачивать школу…»
«Если мы правда разведемся, он будет платить алименты, это не такой человек, чтобы отказаться! – успокаивала себя женщина, мало-помалу поддаваясь смутной панике. Лишь теперь она окончательно проснулась и во всех подробностях припомнила то, что случилось вчера. – И ему даже не за что мне мстить, вчера он просто придирался, был обижен на меня, а может, слегка рехнулся оттого, что увидел жену в объятиях чужого мужчины… Руслан оказался жутким, патологическим ревнивцем! Вот не ожидала… Нет, развод, только развод, теперь он никогда не сможет мне доверять, везде будет искать доказательства вины! Вечная слежка, сцены, может, даже побои… А ребенок вырастет с четким осознанием, что его мать – гулящая женщина! Да хотя бы ради спокойствия Артема придется развестись!»
Она пыталась найти как можно больше доводов в пользу развода и понимала, что все они разумны… Но в глубине души что-то жалобно, испуганно ныло, как ушибленное место, как палец, защемленный дверью. Остаться одной? А справится ли она с этим… с тем?.. Вытянет ли бюджет, сумеет ли воспитать сына? Сможет ли начать все заново, не прячась ни за чьей спиной, рассчитывая только на себя?
«А вдруг он мне звонил ночью или утром? – спохватилась Елена, доставая из сумки мобильный телефон. – Даже звонок не включила, идиотка! Он может подумать, что я не желаю с ним разговаривать!»
На дисплее действительно высветились неотвеченные вызовы. Однако – ни одного звонка от Руслана, как тут же убедилась женщина. Все были от Киры – девушка звонила два раза около полуночи, а не дождавшись ответа, оставила отчаянное сообщение: «Попросите у следователя свидания со мной! Очень нужно с вами поговорить!»
«Ну почему именно со мной, бедная девочка?!» – воскликнула про себя Елена, разочарованно пряча телефон. Ноющее чувство, мучившее ее, усилилось. Теперь она понимала, что муж не собирается извиняться и искать примирения. «А чего ты ждала? Он все воспринимает слишком всерьез, неужели ты его не знаешь!»
Она решила связаться с Кирой позже, по приезде на работу, тем более что предвидела неприятное разбирательство с начальством. Пробка двинулась, и вскоре машина уже ехала по шоссе – по иронии судьбы, полупустому. Елена опоздала даже меньше, чем рассчитывала, но Петра Алексеевича это не обрадовало. Он двинулся ей навстречу с таким похоронным видом, что женщина, никогда не робевшая перед ним, вдруг чего-то испугалась.
– Не знаю, как вам еще втолковать, что зарплату начисляют не за то, что вы гуляете… – начал тот.
– Я не буду врать, что были важные дела! – Елена набрала полную грудь воздуха и выпалила: – Я проспала!
Петр Алексеевич скривился, будто услышал неприличное ругательство:
– Ничего себе, оправдание! Если все будут…
– Ну, вы же знаете, что я никогда ничего подобного себе не позволяла!
– В том-то и дело. Что с вами творится в последнее время? Только не рассказывайте про убийство. Вы не следователь, этим делом не занимаетесь, так что вполне можете приходить и уходить вовремя!
«Беда в том, что я как раз занимаюсь этим делом, и очень плотно», – тоскливо думала Елена, разглядывая полупустой зал и прикидывая, что ее отсутствие в эти воскресные утренние часы большого ущерба торговле не нанесло.
– Вот вы не слушаете, а я последний раз говорю – соблюдайте трудовую дисциплину, или я буду ставить перед дирекцией вопрос о вашем увольнении.
– Об увольнении? – встрепенулась женщина. – Вы это вправду?
– А разве этим шутят? – С благоговейной серьезностью произнес старший менеджер. – Как можно держать сотрудника, который является на работу, когда ему вздумается? Понимаю, могут быть личные обстоятельства, неприятности… Но ведь не три дня подряд!
И тут она не выдержала. Глядя прямо в выпуклые, водянистые глаза менеджера, женщина с иронией поинтересовалась:
– Да почему же не три? У некоторых неприятности длятся неделями… А бывает, и годами.
– Вы думаете, я ничего не понимаю! – обиделся тот. – Считаете меня таким чурбаном…
– Да никем я вас не считаю! – Елена не удержалась от брезгливой гримасы, к несчастью, очень хорошо понятой Петром Алексеевичем.
Он поджал губы и, глядя в сторону, процедил:
– Давайте не будем переходить на личности. Я вас предупредил, и вы меня слышали. Еще одно опоздание или прогул – объясняться будете с директором.
Она пожала плечами и пошла в свой отдел, все еще сохраняя на лице кривую, пренебрежительную усмешку. Увидев ее, Люся хитренько улыбнулась:
