Всем оставаться на местах - Марина Серова
– Значит, появилась эта девушка… – задумчиво проговорила я. – А как ее имя? И вообще, что она вам о себе рассказывала, кроме того, что приехала из Хвалынска?
– Да ничего, в сущности, она так и не рассказала. Говорил больше я, ну я же водил ее по городу. А что? Вы думаете, что эта девушка…
– Ну так это же элементарно.
Я чуть было не сказала: «Это же элементарно, Ватсон».
– Вы, Валентин Геннадьевич, рассказали этому молодому человеку, который был биатлонистом, о своем знакомом Сухачевском. Он все это намотал на ус, послал к вам прелестную девушку, с которой вы осматривали достопримечательности Тарасова, и – результат не заставил себя долго ждать. Девушка хорошо справилась со своей задачей. Ведь вы так и не попали на торжество к Сухачевскому. Да, а что вы рассказали о нем своему биатлонисту? – поинтересова-лась я.
Валентин Черномашенцев тяжело вздохнул:
– Да, правду говорят, что зависть – плохое чувство. Каюсь, я повел себя, мягко говоря, некрасиво. Ну, сказал, что Сухачевский живет уж слишком кучеряво. Позавидовал, что он смог так подняться…
– Понятно. Да, Валентин Геннадьевич, а у вас, что же, даже сомнения не возникло в том, что ограбление вашего старинного приятеля организовал биатлонист? – спросила я.
– Да что вы, Татьяна Александровна! – воскликнул мужчина. – Да господь с вами! Мне это даже на ум не пришло. У меня вот только сейчас, при нашем с вами разговоре, стали складываться отдельные пазлы… да, они стали складываться в определенную картинку. И даже вот в эту самую минуту я не до конца могу поверить в то, что я действительно стал наводчиком. Мне до сих пор кажется, что все это – просто совпадение!
Валентин Черномашенцев с надеждой посмотрел на меня, как будто бы ожидая, что я сейчас развею все его сомнения.
– Ну, что я могу вам сказать, Валентин Геннадьевич. Мне необходимы некоторые факты, исходя из которых можно будет сделать определенные выводы.
– Спрашивайте, Татьяна Александровна, я готов ответить на все ваши вопросы, – с готовностью отозвался мужчина.
– Скажите, а после того случая с ограблением Сухачевского вы еще раз встречались с биатлонистом? – спросила я.
– Нет, не встречались. А вот незадолго до того, как произошел этот случай с соседями отца… да, мы с ним встретились, – смущенно сказал мужчина.
– Так, вы с ним встретились, и что же было дальше? – спросила я.
– Ну, как это водится, выпили за встречу, посидели немного в пивной, потом мы вызвали такси, и водитель отвез нас на квартиру отца. Просто потому, что к нему было ближе, и потому, что мы были уже в изрядном подпитии, – объяснил Черномашенцев.
– Ясно. И как же дальше развивались события? Такси доставило вас и вашего приятеля на квартиру отца, а потом ваш приятель отправился к себе? – спросила я.
Мужчина покачал головой:
– Нет, мы остались у меня. Да, посидели еще какое-то время на кухне. Помню, мы разговаривали об искусстве, я сказал, что в соседях у моего отца как раз находятся люди искусства: художница и скульптор. В общем, были обычные пьяные разговоры о том о сем. И в какой-то момент я задремал. А когда встрепенулся, то увидел, что у него в руках находятся ключи. Я еще так удивленно посмотрел на него, дескать, откуда у тебя мои ключи. А он говорит, мол, так ключи же выпали у тебя из борсетки, а я их подобрал. Я воспринял такое объяснение как вполне разумное и само собой разумеющееся. Ведь могли же выпасть ключи? Могли? Какие еще вопросы? Ну а потом я просто забыл об этом случае. Тем более что мы еще потом выпили. А наутро он ушел. Мы договорились, что встретимся, но этого так и не произошло почему-то…
Черномашенцев помолчал, а потом спросил:
– Татьяна Александровна, бога ради, развейте мои сомнения.
– Насчет чего, Валентин Геннадьевич? – уточнила я.
– Скажите, возможно ли сделать слепок с ключа за довольно непродолжительное время? Ну, скажем, часа за полтора или два? – спросил мужчина.
– Представьте себе, да, вполне такое возможно, – ответила я.
Черномашенцев опустил голову.
– Однако сейчас важно другое, Валентин Геннадьевич, – заметила я.
– Да, что же? – встрепенулся мужчина.
– Имя. Я все жду, когда же вы назовете имя этого своего знакомого биатлониста. Вы ведь так его ни разу и не произнесли.
– Ну, если вы считаете, что это необходимо…
– Это очень важно, Валентин Геннадьевич, – твердо сказала я.
– Просто я все еще надеюсь, что все то, что я вам рассказал, не более чем совпадение… – пробормотал мужчина.
– Может быть и совпадением, но все равно требуется проверка, – решительным тоном произнесла я.
– Хорошо. Это Руслан Валерианович Холобудников, – с видимым усилием проговорил Черномашенцев и тут же спросил: – А что с ним теперь будет?
– Увы, уже ничего с ним не будет, – ответила я.
– Как так? Что вы хотите этим сказать, Татьяна Александровна? Я вас не понимаю…
– Дело в том, что сегодня Руслан Валерианович был найден у себя в квартире убитым. У него было сильно обезображено лицо, – сказала я.
Валентин Черномашенцев в ужасе отпрянул назад, откинувшись на спинку стула, и несколько секунд оставался в таком положении. Потом он пришел в себя и, запинаясь, спросил:
– Ну и как же теперь быть? Что же делать? Или уже… все? В смысле, все пропало?
– Ну почему же все пропало? Ведь у этого Холобудникова наверняка были знакомые. Вам кто-то из них известен? Может быть, он называл вам их имена? – спросила я.
Черномашенцев немного помолчал, затем несколько путанно заговорил:
– Я не уверен… в общем, как бы это сказать… кажется, да, были…
– Вспомните, пожалуйста, про кого из своих знакомых вам рассказывал Холобудников, – попросила я и добавила: – Поверьте, это очень важно.
– Да, да, конечно, я понимаю, я все понимаю, просто я сейчас ошеломлен… Ладно, я сейчас соберусь, сейчас. Видите ли, Руслан был обычно немногословен. Да и большие компании он не водил. Но друзья у него однозначно были. Вот, вспомнил! Как-то раз мы побывали в квартире у одного его знакомого. Руслану необходимо было что-то ему передать.
– Кто этот знакомый и где находится его квартира? – спросила я.
– Сейчас, сейчас… – Мужчина наморщил лоб. – Значит, так. Улица Перспективная, дом… ну, он там один такой. В смысле, это «свеча», то есть одноподъездный десятиэтажный дом. Остальные дома вокруг – пятиэтажки. Вот номер квартиры я что-то запамятовал… Хотя я знаю, где окна его квартиры. Это я точно помню.
– Вы так и не сказали имя и фамилию этого знакомого Холобудникова, – напомнила я.
– Ах да, простите. Его зовут Василий. Петровский Василий.
– Хорошо, поднимайтесь, Валентин Геннадьевич, – скомандовала я.
– А… зачем?
Черномашенцев недоуменно посмотрел на меня.
– Как зачем? Поедем сейчас к этому Василию Петровскому, – объяснила я.
Мы быстро приехали на место. Я припарковалась за квартал до «свечи», на которую указал Черномашенцев.
– Можно было бы поставить машину и во дворе, – заметил мужчина.
– Можно, но лучше оставить ее подальше от дома, – сказала я.
– Но зачем? Не понимаю, – пожал плечами мужчина.
Кажется, Черномашенцев уже пришел в себя, переварив известие о гибели Руслана Холобудникова.
– Затем, уважаемый Валентин Геннадьевич, что, припарковавшись во дворе, мы привлекли бы к себе ненужное внимание, – объяснила я.
– Это вы говорите сейчас про Василия? Думаете, что он попробует скрыться? Но ведь он живет на пятом этаже. С такой высоты вниз не сигают, если вы
