Всем оставаться на местах - Марина Серова
– Вы еще не знаете, на что можно пойти для того, чтобы не попасть в руки правоохранительных органов, – заметила я.
– Да, верно, я об этом не подумал, – сказал Черномашенцев и тут же спросил: – Так мы с вами идем к Василию, Татьяна Александровна?
– Конечно, идем. Но только сначала нам с вами необходимо решить, под каким предлогом мы придем к этому Василию, – сказала я.
– А что, он обязательно нужен, этот предлог? – спросил мужчина.
– Ну а как вы думаете? Нельзя же просто так взять и заявиться. Вот в тот раз, когда вы пришли к нему вместе с Русланом, вы же не просто так пришли, от нечего делать, верно?
Черномашенцев кивнул:
– Да, Руслану нужно было что-то ему передать, какую-то вещь.
– Ну вот. И нам с вами нужно будет выдумать причину посещения. Причем необходимо все обставить таким образом, чтобы наш визит не вызвал у этого Василия подозрения, – сказала я.
– Ну, в данный момент мне нечего передать Василию. Да и не от кого, – развел руками Валентин Черномашенцев.
Подумав, мужчина предложил:
– Василий точно знает о том, что Руслана больше нет в живых. Поэтому можно сделать вид, что мы пришли узнать подробности, вдруг ему что-то известно больше, чем нам.
– Вы забыли про меня, Валентин Геннадьевич. Меня вы как думаете представить этому Петровскому? – спросила я.
– Э… да, об этом я как-то не подумал, – растерянно произнес мужчина.
– Значит, давайте сделаем так. Я ваша троюродная сестра, приехала из Питера. Чем занимается этот Василий? – поинтересовалась я.
– Кажется, он учится в художественном училище. Да, точно. А еще он подрабатывает тем, что рисует портреты на проспекте Кирова, пардон, проспекте Столыпина. Так ведь он теперь называется с легкой руки местных властей, – с некоторой долей иронии заметил Черномашенцев.
– Очень хорошо! Просто отличный предлог: я очень хочу иметь портрет, поэтому мы и пришли к нему, – сказала я.
Мы с Валентином Черомашенцевым вошли в подъезд и на лифте поднялись на пятый этаж. Я обратила внимание на то, что мужчина вел себя несколько скованно, возможно, из-за волнения. Но это не выглядело искусственным и наигранным: ведь погиб хороший знакомый, поэтому такое состояние было оправдано ситуацией.
Я не строила далеко идущих планов относительно совершаемого визита. Ведь вполне возможно, что этот самый Василий Петровский, несмотря на то что являлся знакомым Руслана Холобудникова, мог и не быть участником преступной группировки. В любом случае, даже если я получу какие-нибудь дополнительные сведения от студента художественного училища, это уже будет шагом вперед в моем расследовании.
Однако, когда Валентин Черномашенцев позвонил, дверь открыл не Василий, а высокая женщина лет шестидесяти пяти в домашнем велюровом костюме синего цвета.
– Вы к кому? – отрывистым голосом спросила она.
– А… мы к Василию, – немного нерешительно произнес Черномашенцев.
– Нет его, – резко и раздраженно проговорила женщина.
Она уже собиралась захлопнуть входную дверь, как вдруг из глубины квартиры послышался тихий и слабый женский голос:
– Клашенька, кто там?
– Это к Ваське, – все так же отрывисто ответила женщина.
– Так пригласи людей в квартиру, – сказала вышедшая в прихожую женщина.
Она была очень бледная и худая. Было видно, что женщина серьезно больна. На ней был теплый пестрый халат, а сверху накинута белая шерстяная шаль с кистями.
– Вы пройдите в гостиную, – пригласила женщина и с укором обратилась к той, что открыла нам дверь: – Клаша, негоже так людей встречать, что о нас могут подумать?
Клаша только передернула плечами и сказала:
– Люся, ты бы лучше о себе думала. Зачем встала с постели? Что тебе врач сказал?
Не дождавшись ответа, Клавдия отправилась в одну из комнат.
В гостиной было светло и уютно. Мы с Черномашенцевым расположились на диване, а женщина села в кресло.
– А Васенька скоро должен прийти, – начала говорить женщина. – Он ведь уже давно ушел. Сказал, что пойдет рисовать портреты, вроде как сейчас появились желающие. Он иной раз задерживается, но всегда обещает прийти пораньше. Я ведь серьезно болею, вот недавно операцию перенесла. Только вы уж меня простите, но я вас что-то не припоминаю. Вы у нас уже были?
Валентин Черномашенцев заметно растерялся:
– Да… я был… но раз Василия сейчас нет, то…
Мужчина беспомощным взглядом посмотрел на меня:
– Что, может быть, зайдем в другой раз?
Я встала перед Черномашенцевым и, улыбнувшись, начала разговор:
– Вы вот сказали, что Василий рисует портреты? Вы знаете, а я очень хочу иметь такой портрет. Вот и Валентин – это мой троюродный брат – мне очень расхваливал Василия. Говорил, что ему особенно удаются как раз портреты. А можно посмотреть его работы? У вас ведь наверняка имеются и наброски, и готовые портреты, ведь так? Кстати, меня зовут Татьяна, а вас как?
– А я – Людмила Николаевна, – слабо улыбнулась женщина. – Да, конечно, вы можете посмотреть работы сына. Сейчас я вас проведу в его комнату. Проходите, пожалуйста.
Людмила Николаевна с трудом поднялась с кресла и медленно прошла вперед. Раскрыв дверь в одну из комнат, женщина сказала:
– Вот, вы можете сейчас все посмотреть, у Васеньки в комнате как раз есть и альбомы с эскизами, и портреты. Он все стены в своей комнате ими увешал. Мне очень нравятся его работы. Вы не подумайте, что я хвалю, потому что Вася мой сын. Просто его и преподаватели высоко оценивают, так что… Правда, в комнате беспорядок, потому что Вася не разрешает нам убираться, а самому ему некогда. Но он говорит, что это творческий беспорядок и его это нисколько не смущает. Да вы проходите. А я пока попрошу сестру, чтобы она приготовила нам чай. Или вы предпочитаете кофе?
– Да вы не суетитесь так, Людмила Николаевна, – остановила я ее. – Мы и без чая и кофе прекрасно обойдемся. Ведь так, Валентин?
Черномашенцев автоматически кивнул в ответ.
– Да, совсем необязательно, – поддакнул он.
– Ну нет, это будет негостеприимно с моей стороны, – продолжала настаивать женщина.
Она прошла на кухню и вполголоса что-то начала говорить Клавдии. А я, не тратя времени, прошла в комнату Василия. Валентин Черномашенцев последовал за мной.
– Ну, вы даете, Татьяна Александровна, – шепотом начал выговаривать Черномашенцев, когда мы оказались в комнате Василия. – Это же… неудобно как-то. И эта больная женщина, его мать… Ну, как-то не по-людски все получается, вы не находите?
– Как раз наоборот, все получилось как нельзя лучше, – так же шепотом возразила я. – Вы лучше не разговаривайте сейчас, а то проколетесь. Вы уже назвали меня по имени-отчеству, а к сестрам так не обращаются. Людмила Николаевна может заподозрить.
Комната Василия была небольшая. Действительно, на стенах висели и портреты незнакомых мне людей, и пейзажи, и натюрморты. На письменном столе, наверное, еще советских времен стоял компьютер. Но мое внимание сразу же привлекла страшная маска, висевшая на одной из стен комнаты.
– Ну, может быть, хватит уже? – тихо спросил меня Черномашенцев. – Давайте сделаем вид, что посмотрели портреты, извинимся перед хозяйками и уйдем.
– Подождите, уйти мы всегда успеем. Вы лучше посмотрите вон туда. – Я указала на маску.
– Туда – это куда же? – раздраженно спросил мужчина. – Не понимаю ничего…
– Вот в тот угол. Там рядом, на стене. Ничего не узнаете? – спросила я.
Мужчина подошел поближе, минуту всматривался в висевшую на стене маску и вдруг с изумлением воскликнул:
– Черт возьми! Я на самом деле вижу ее?
