Всем оставаться на местах - Марина Серова
Валентин Черномашенцев вдруг замолчал и начала помешивать ложкой чай. Я не стала его торопить и ждала продолжения. Мне показалось, что мужчина все не решается рассказать главное – то, ради чего он, собственно, вызвал меня.
Наконец Валентин положил ложку на столик и посмотрел на меня:
– Видите ли, Татьяна Александровна, чтобы вы меня поняли, я хотел бы немного рассказать о себе. Я по натуре довольно деятельный человек. У меня всегда были и есть и друзья-приятели, и просто знакомые, причем хорошие знакомые. И мне, кстати, не важно, к какому классу принадлежит человек. Я имею в виду его статус. Это может быть и обычный работяга, и довольно высокопоставленный чиновник.
«И бандиты, наподобие Аршина и Лешего», – подумала я, вспомнив, из какой передряги я вытащила чрезвычайно общительного Валентина Черномашенцева.
– Я это к чему все вам говорю: мне, в принципе, всегда были интересны знакомства с новыми людьми. Это ведь очень увлекательно: узнавать собеседника, понимать его характер, проникаться его идеями. А что может быть лучше совместных времяпрепровождений в новых, еще неизведанных местах? – продолжал мужчина.
«Ну да, конечно, и посещения сомнительных мест, типа ночного клуба, откуда его выцепил Накачанный и привез на разборку к Лешему и Аршину», – снова вспомнила я.
– В общем, сейчас я уже и не припомню точно, где я познакомился с одним интересным и, даже не побоюсь этого слова, весьма харизматичным молодым человеком. Но, наверное, это и не столь важно для той истории, которую я хочу вам рассказать. Наше с ним знакомство вначале было шапочным. Но потом мы несколько раз встретились с ним в компании одних моих знакомых, разговорились. Ну и, как водится, разговоры шли рука об руку со спиртным. Нет, мы не напивались до поросячьего визга. Хотя в тот период моей жизни, признаюсь, я частенько, как говорится, закладывал за воротник. Прошу вас не судить меня строго, Татьяна Александровна.
Валентин Черномашенцев виновато посмотрел на меня.
– Да я и не собираюсь вас судить, о чем вы, Валентин Геннадьевич? – с недоумением спросила я.
Черномашенцев кивнул и продолжил:
– Так вот, у этого парня очень непростая судьба. Он вырос в детдоме, то есть родственников не имел. Но обладая сильным характером, он сумел многого добиться. Достаточно сказать, что этот молодой человек несколько лет подряд входил в сборную по биатлону и показывал очень обнадеживающие результаты. Его даже назвали надеждой российского спорта. Но произошло несчастье: этот парень попал в серьезную автокатастрофу. Настолько серьезную, что врачи считали, что он будет полностью обездвижен, а уж о спорте речь вообще не шла. Но он все преодолел, буквально «сделал» себя. И через некоторое время мог самостоятельно передвигаться. За время лечения и реабилитации ему пришлось столкнуться с предательством своей девушки. Конечно, он больше не мог участвовать в спортивных соревнованиях, но нашел себя в другом: стал тренером детской спортивной школы. И вместе с тем этот парень не зацикливался на одном только спорте. С ним можно было обсудить все новости, относительно, скажем, науки и искусства. Да много чего еще…
Я слушала Валентина Черномашенцева и не понимала: зачем он мне рассказывает такие подробности о каком-то парне? Какое это имеет отношение к ограблению семьи Сальваторских? Однако я решила не прерывать мужчину и стала слушать дальше.
– Простите, Татьяна Александровна, что я так «растекся мыслью по древу», но я просто хотел, чтобы вы поняли, насколько несправедливо обошлась судьба с этим человеком. Ведь у него был яркий спортивный талант. Но вот в одночасье, можно сказать, все оборвалось. И далеко не каждый может принять такой удар. Отсюда – последствия в виде срывов…
– Валентин Геннадьевич, я чувствую, что вы не решаетесь сказать главное, – заметила я.
– Да, вы правы. Я вот сейчас сижу здесь и думаю, что я, ну, в какой-то степени собираюсь выдать вам этого молодого человека, про которого рассказываю, – сказал Черномашенцев.
«Интересный поворот, однако. Мы что же, играем в гестапо и партизана, что ли? – подумала я. – Впрочем, это, может быть, просто такая фигура речи. Все-таки Валентин Геннадьевич не совсем простого склада ума».
– Выдать? Что вы имеете в виду? Поясните, пожалуйста, – попросила я.
– Сейчас попробую.
Валентин Черномашенцев откашлялся.
– Как-то так получилось, что встречаться с ним за разговорами мы стали все реже и реже. А потом и вовсе прекратили. Нет, мы не поругались и не поссорились. Просто… как-то само собой это получилось. Может быть, причина кроется в том, что мы с ним и разного возраста, и разного мировоззрения. Но когда произошло ограбление соседей отца, меня начали терзать какие-то неясные подозрения.
– В отношении этого молодого человека? Надежды российского спорта, с которым так несправедливо обошлась судьба и с которым вы часто разговаривали «за жизнь»? – уточнила я.
– Да, совершенно верно, – кивнул мужчина. – Но вы только не поймите меня превратно, Татьяна Александровна, – попросил мужчина. – Я ведь далек от всех этих детективных изысканий, не обладаю подобным складом ума, поэтому… давайте я вам лучше расскажу, что меня насторожило.
– Да, конечно. Я внимательно вас слушаю, – сказала я, а сама подумала: «Ну, наконец-то! Неужели мы все-таки добрались до истины и я сейчас действительно услышу что-то, что по-настоящему заслуживает внимания?»
– Так вот, – продолжал Валентин Черномашенцев, – несколько месяцев тому назад меня пригласил на свое торжество Сухачевский.
«Сухачевский… так это же один из ограбленных», – вспомнила я.
– Это один из моих хороших и старинных, можно сказать, знакомых. Мы ходили в одну школу, дружили с детства, – пояснил Черномашенцев. – Так вот, я к чему все это рассказываю. Как раз на этом торжестве Сухачевского ограбили, представляете?
– Да, представляю. Более того, факт ограбления был отражен в полицейских сводках. У вас есть еще что-то, что вы собираетесь мне рассказать, Валентин Геннадьевич? – спросила я.
– Я… я вот до сих пор думаю, что именно я стал причиной этого ограбления. Понимаете, я уже приготовился выходить из своей квартиры при полном параде. Ну, то есть уже стоял у двери. Но тут вдруг постучали. Открываю дверь, смотрю – стоит на лестничной клетке прелестная молодая девушка. Спрашивает меня, не тут ли проживают такие-то. Я отвечаю, что нет, что это моя квартира, и давно. Девушка чуть не плачет, рассказывает, что приехала из Хвалынска к своей подруге, хотела встретиться, а заодно и Тарасов увидеть. Ведь в нашем городе есть на что посмотреть. Но, очевидно, неправильно адрес записала, а телефон почему-то не догадалась спросить. Или потеряла, точно уже не помню. В общем, не поехал я в тот вечер к своему другу. Провел время с этой девушкой, мы прошлись по проспекту Кирова, по нашему тарасовскому «Бродвею», так сказать. Потом посидели на Набережной, ну и еще заглянули в пару мест. Я пригласил ее на следующий вечер покататься на катамаране по Волге, она согласилась, но на встречу не
