Светлана Гончаренко - Зимний пейзаж с покойником
– Б…! Прямо тебе конкретно? – усмехнулся бесстрашный Серега.
– Попасть-то он может в любого, но мне именно моя жизнь дорога. Одно спасение, что Санька редко тут бывает.
Майор поднялся со стула:
– Ладно, ребята, идите оба спать. Утро вечера мудренее!
Стас с Самоваровым вернулись в диванную.
– Аллергия на стрельбу? Как думаешь, Колян, может такое быть?
– Вполне. Аристарх не врет – ты сам видел, как Серега над беднягой трунил. Значит, это всем известный факт.
– Еще одного вычеркиваем, – неохотно согласился Стас. – Круг подозреваемых сужается, а мотив по-прежнему неясен. Казалось бы, чего проще: застрелили богатенького, значит, дело в деньгах. Не тут-то было! Даже стрелка подходящего не найдешь – все сплошь мазилы да неврастеники. Конечно, чтоб пистолет ко лбу приставить и курок спустить, много умения не требуется. Однако нужны наглость, злость, хладнокровие. К тому же надо оружие зарядить – вряд ли лох с этим справится.
– А что, если пистолет зарядил сам Еськов? Тогда лоху оставалось только спустить курок. Может, это все-таки был несчастный случай?
Стас наморщил лоб. На его усталом лице явственно проступила утренняя щетина, глаза совсем сузились.
– Что, тоже, как и я, подумал о трепетной девушке Любе? – сказал он. – Которая из ружья стреляет? И с которой хозяин роман крутил?
– Роман-то в прошлом…
– Ну и что! Старая любовь не ржавеет. Они могли залить шары, подняться наверх и по старой памяти слегка порезвиться. Что им мешало? Еськов, похоже, тот еще был ходок по девочкам, а коллектив на вечеринке подобрался несексапильный. Кроме Любы и покуситься-то не на кого! Вот парочка и вспомнила прошлое. А что? Эротические игры с пистолетом: пиф-паф, ой-ой-ой!
Самоваров засмеялся:
– Ты всегда критиковал мои фантазии, а самого вон куда занесло!
– Это потому, что я устал. Но и в этой версии что-то есть, согласись? Я знаю жизнь и знаю слабых женщин: прикидывается Снегурочкой, а сама кремень. Есть в этой Любе что-то ускользающее. Помню, проходила у меня такая лет пять назад по хищениям в пекарне…
Хорошо, что Самоваров историю про пекарню знал. Никак бы не получилось прослушать ее в ту ночь еще раз: зазвонили у калитки. Серега бросился открывать, за ним, сонно рыча, потрусил Мамай.
– Может, теперь хоть что-то прояснится, – сказал Стас и широко зевнул. – Героически преодолевая заносы, к нам наконец добрался Рюхин!
Глава 11
Настоящий свидетель
– Не представляете, Станислав Иванович, как трудно нам пришлось, – начал рассказывать Рюхин. – Я замерз как цуцик. Зато теперь у нас свидетель есть!
Он сидел за столом короля Артура и отхлебывал чай из толстостенной чашки в горошек. Такие чашки хранились на кухне в особом шкафу. Они, как и суровые салфетки, предназначались для обслуживающего персонала. Рюхин пил жадно – он продрог больше всех. Его обычно бледное лицо горело пятнами морозного румянца. Участковый Балахин и опер Лямин, которые сопровождали следователя, были более привычны к свежему воздуху и не так раскраснелись. Они тоже пили чай.
Досталась чашка в горох и свидетелю, обнаружением которого Рюхин так гордился. Сам Рюхин сиял. Он стал разговорчивым и веселым. Наконец-то он почувствовал себя героем дня – вернее, ночи.
А ведь майор не верил в его затею! Когда пару часов назад Самоваров посоветовал обойти ближние дома, Стас только фыркнул.
– А я схожу опрошу соседей, – загорелся Рюхин.
– Это лучше делать с утра, – сказал многоопытный майор. – Сейчас ночь на дворе, все спят. Народ в Суржеве состоятельный, спесивый, нерадушный – погонят тебя, как пить дать. Только время потеряешь!
– Вы сами всегда говорите, что надо идти по горячим следам, – не унимался Рюхин.
– Не настолько же горячим! Еще собак на вас спустят.
Теперь, когда все кончилось благополучно, Рюхин не без гордости сообщил:
– Были и собаки! Отлично вы, Станислав Иванович, знаете жизнь – как в воду глядели. Я нигде не видал столько громадных псов, как на этой улице. Сплошные кавказцы и среднеазиаты!
Морды у них зверские. А дома в основном стоят пустые: хозяева кто в Таиланде, кто в Финляндии, кто вообще в Южной Африке. Что делать – Новый год, русские традиции. Остались одни сторожа, тупые до безобразия. Никто из них ничего особенного не видел, кроме фейерверка. Таких сторожей гнать надо! Но в одном месте нам повезло, и в деле появился свидетель. Вернее, предполагается свидетель, а пока…
Он повернулся к розовой то ли с мороза, то ли от смущения женщине средних лет. Теперь она согрелась чаем и расстегнула свой пуховик, под которым виднелось цветастое платье делового стиля.
– Это Светлана Леонидовна Дергачева, – представил незнакомку Рюхин. – Работает у Животовых. Верно я говорю?
– Верно, – кивнула Светлана Леонидовна. – У Животовых. Тех самых, из фирмы «Сурикат».
Стас оживился:
– Помню, помню такую фирму! Дело о просроченной семге. Так вы домработница?
Светлана Леонидовна почему-то обиделась.
– Раньше моя должность называлась экономка, – сухо пояснила она. – Теперь говорят просто – помощница. Но я не домработница! Пол я не мою и обед не варю.
Следователь ее перебил:
– Животовы на три дня улетели на Бали, а Светлана Леонидовна смотрит за домом. Вон он, этот дом! Видите три окошка круглых?
Рюхин ткнул пальцем в окно, за занавеску. Дом Животовых с высокими скандинавскими крышами стоял не рядом с еськовским, а чуть выше по горе. В нем действительно светились три круглых глуповатых окошка. Кажется, архитектор срисовал проект из книжки про Незнайку на Луне. Поскольку никаких деревьев вокруг суржевских вилл не росло, этот странный дом был виден как на ладони. Значит, и замок Еськовых из окон Животовых тоже отлично просматривался.
– Вы что-то заметили, когда смотрели в окно, верно? – спросил майор экономку своим неотразимым жестяным голосом.
Та застенчиво улыбнулась:
– Да ничего я не заметила… Я была все время в столовой, а там окна выходят совсем на другую сторону.
– Гм…
Железный Стас повернулся к следователю, который пил чай, сверкал глазами и до сих пор был румян, как томат.
– Я ничего не заметила, – повторила экономка, – зато все видел Виталик.
Стас заинтересовался:
– А Виталик – это кто?
– Это наш охранник. Вот он-то все и видел, потому что брился у того самого окошка, что выходит на Еськовых. Как побрился, ко мне зашел: «Говорил я вам, Светлана Леонидовна, докувыркается наш сосед Еськов? Говорил? Вы не верили, а он взял и докувыркался!»
– Что значит «докувыркался»?
Экономка пожала плечами:
– Откуда я знаю? Виталик юноша грубоватый, невоспитанный – он же спортсмен. Не всегда и поймешь, что он хочет сказать. Я допытываться не стала: мне как раз дочь позвонила из города. У Настеньки, внучки моей, кашель, и дочь хотела…
– Где теперь этот Виталик? – перебил ее Самоваров.
– Понятия не имею. Его смена кончилась, и пришел Матвей Николаевич. Этот вообще-то у Веберов служит, но там у него сегодня выходной, а в выходные он у нас подхалтуривает, сторожит. Виталик явится только завтра к вечеру.
– Это не годится, – хмыкнул Стас. – Есть у вас телефон его, домашний адрес?
– Есть, конечно. Только сегодня он не домой пошел, – сказала Светлана Леонидовна и загадочно улыбнулась.
– А куда он отправился?
– Где-то тут, в Суржеве, у него есть девушка. Зовут ее, кажется, Татьяной. Я, собственно, никогда ее не видела – сплетен я не собираю. Мне это неинтересно! Она работает няней где-то там, на горе…
И экономка кивнула в сторону окна, за которым чернели безбрежные потемки.
– Завтра мы обязательно разыщем этого охранника, Виталия Рыбченко, – пообещал Рюхин. – С утра обойдем особняки на горе, на улице Просторной. Там всего-то – я уже посчитал – двадцать четыре усадьбы. Никуда Татьяна от нас не денется! А может, к тому времени и сам Рыбченко явится домой либо к Животовым.
– Ладно, – согласился Железный Стас. – Даму надо проводить домой, а мы поедем спать. Делать тут пока больше нечего. Хорошо, что хоть какая-то зацепка появилась!
Рюхин был полон энтузиазма:
– Я уверен, охранник Рыбченко что-то углядел. Это значит, появился первый настоящий свидетель!
– Не сглазь! А Колян Самоваров прав оказался – дворцы здешние построены слишком близко друг к дружке. Соседей видно как на ладони! Если только шторы не были задернуты…
– В спальне Еськовых на окнах только тюль, – напомнил следователь. – А сами портьеры тяжеленные, завязаны пудовыми кистями – их, кажется, никогда и не трогают.
– Хорошо, если так. Завтра все узнаем! И экспертизы некоторые к обеду будут готовы, так что дело сдвинется. А пока по коням!
Самоваров вышел проводить майора. Ночь сияла звездами, снег жестко скрипел под ногами, обещая стужу.
– Может, я тебя домой подброшу? – спросил Стас.
Он надвинул на лоб свою не по сезону легкую кепочку. Ему вечно было жарко, и перчаток он не носил никогда.
