Кэти Райх - Смертельные тайны
Почему я сохранила фотографию?
Этому не было объяснения.
Почему она здесь?
Я понятия не имела.
Или все же да? Может, на подсознательном уровне я все понимала? Среди отупляющего безумия убийств, расчленений и самоуничтожения потрескавшийся выцветший снимок напоминал, что у меня еще есть чувства.
Год за годом фото стояло на подоконнике.
Я перевела взгляд на часы: двенадцать сорок пять. Нужно спешить.
16
Воздух на улице казался влажным и густым. Ветерок с залива Святого Лаврентия приносил лишь небольшое облегчение. Ароматы пивоварни рассеялись, зато усилился запах реки. Я шла к машине. Над головой кричали чайки, то ли протестуя против раннего прихода лета, то ли приветствуя его.
Структура полиции в Квебеке достаточно сложна. СК отвечает за все части провинции, не входящие в юрисдикцию муниципальных сил правопорядка, которых много в пригородах Монреаля. Сам остров защищает муниципальная полиция Монреаля – комюноте урбэн де Монреаль, или КУМ.
КУМ делится на четыре округа: Северный, Южный, Восточный и Западный. Не слишком изобретательно, но географически верно. В каждом округе есть управление со следственным, оперативным и аналитическим отделами, а также центр временного содержания.
Подозреваемые в преступлениях, кроме убийств и сексуального насилия, ждут свою судьбу в одной из этих четырех тюрем. За кражу в музыкальном магазине в «Ле Фобуре» на улице Сент-Катрин Шанталь Спектер и Люси Херарди держали в управлении Южного округа.
Южный округ, куда входит и мой район, столь же разнообразен по населению, как и остальные. Большинство говорит по-французски и по-английски, но здесь также можно услышать греческий, итальянский, испанский, фарси и десяток других языков. Тут находятся Университет Макгилла и стрип-клуб «Ванда», деловой центр «Сан лайф» и паб «Харлейс», собор Мари-Рен-дю-Монд и магазин презервативов на Кресчент-стрит.
В Южном округе обитают сепаратисты и федералисты, наркодельцы и банкиры, богатые вдовы и нищие студенты. Это место развлечений для хоккейных болельщиков и ищущих компанию одиночек, место работы для приезжающих из пригородов, место отдыха для бродяг, которые пьют из бумажных пакетов и спят на тротуарах. За прошедшие годы я участвовала в расследовании множества убийств, случившихся в его границах.
Возвращаясь назад по тому же пути, что и утром, я направилась через туннель на запад, выехала на Этуотер, свернула на север на Сен-Марк, потом направо на Сент-Катрин и опять направо на Ги. В какой-то момент я оказалась всего в нескольких метрах от своего дома, пожалев, что не могу, вместо того чтобы ехать на запланированную встречу, повернуть туда.
Все это время я думала о родителях Шанталь и Люси: надменном и высокомерном сеньоре Херарди, его запуганной жене, миссис Спектер с подкрашенными глазами и лакированными ногтями, отсутствующем мистере Спектере. Им повезло – их дочери были живы.
Представила сеньору Эдуардо, измученную мыслями о том, что могло случиться с Патрисией. Подумала о супругах де ла Альда: оплакивая смерть Клаудии, они, возможно, обвиняют себя в том, что не смогли ее предотвратить.
Заехав на стоянку, я припарковалась между двумя полицейскими машинами. Мне кивнул Клод. Он стоял, прислонившись к «мерседесу» Спектеров и скрестив руки на груди.
Я вошла в полицейское управление через главный вход, подошла к стойке, показала удостоверение и объяснила цель своего визита. Охранница изучила фотографию, взглянула на мое лицо, провела пальцем по списку и, наконец удовлетворившись, снова подняла взгляд.
– Адвокат и мать уже прошли. Вещи оставьте здесь.
Сняв с плеча сумочку, я протянула ее охраннице. Та заперла ее в ячейку, что-то записала в гроссбух и повернула его ко мне.
После того как я вписала свое имя и время, она сняла трубку телефона и что-то в нее сказала. Через несколько мгновений из зеленой металлической двери слева от меня появился второй охранник. Провел по моему телу ручным металлоискателем и дал знак следовать за ним. Под неусыпным присмотром видеокамер под потолком повел меня по освещенному люминесцентными лампами коридору.
Впереди находился вытрезвитель, обитатели которого бездельничали, спали или цеплялись за решетку. Дальше – еще одна зеленая металлическая дверь. За дверью – блок камер. Напротив вытрезвителя – перегородка. За перегородкой – деревянное решетчатое хранилище для вещей новоприбывших узников. Стандартная тюрьма.
Мы прошли мимо нескольких дверей с надписью «Свидания с заключенными». По прежним визитам я знала, что каждая из них ведет в крошечную комнатку с телефоном на стене, привинченным к полу табуретом, барьером и окном, выходящим в точно такую же комнатку для посетителей. Все переговоры велись сквозь стекло по телефону.
Переговоры с задержанными, которые не приходились родственниками послу.
Пройдя мимо комнат для свиданий, охранник остановился у двери с надписью «Свидания с адвокатами» и пригласил меня войти. Я никогда прежде не встречалась с адвокатами и не знала, чего ожидать. Красных кожаных кресел? Бокалов для бренди? Фотографий игроков в гольф в Шотландии?
Эта комната была больше, но выглядела столь же мрачно, как и те, что предназначались для подружек и родственников заключенных. Не считая телефона, всю ее обстановку составляли металлический стол и такие же стулья.
Вокруг стола сидели миссис Спектер, ее дочь и незнакомый мужчина – видимо, их семейный адвокат. Он был высок и почти так же велик в обхвате, с венчиком седых вьющихся волос, что падали на воротник дорогого костюма. Его розовая лысина ярко блестела, лицо тоже.
Миссис Спектер сменила цветовую гамму наряда на летнюю: светло-бежевое льняное платье, колготки цвета белой ночи и туфли-лодочки с открытым носком. Медного колера кудри украшала золотая лента с мелкими жемчужинами. Увидев меня, женщина натянуто улыбнулась, и ее лицо тут же скрылось под идеальной маской Эсте Лаудер[59].
– Доктор Бреннан, разрешите представить вам Игоря Ливицкого, – сказала она.
Ливицкий привстал и протянул руку. Лицо его, когда-то мужественное, сильно смягчилось за годы чревоугодия и обильных возлияний. Улыбнувшись, я пожала его мясистую ладонь.
– Темпе Бреннан.
– Очень приятно.
– Мистер Ливицкий будет представлять интересы Шанталь.
– У-у, конечно. Только в тюрягу меня не суй. – Голос последней сочился сарказмом.
Я повернулась к ней. Дочь посла сидела, раскинув ноги, уткнувшись взглядом в пол и сунув руки в карманы джинсовой жилетки.
– А вы, надо полагать, Шанталь.
– Нет, блин, Белоснежка.
– Шанталь!
Миссис Спектер положила ладонь на голову дочери. Та стряхнула ее.
– Хрень какая-то. Ни в чем я не виновата.
Девушка выглядела такой же невинной, как Бостонский душитель. Светлые волосы теперь были черными, словно вакса. Под жилеткой на ней было розовое сетчатое бюстье. Ансамбль довершали черная обтягивающая мини-юбка, черные колготки, черные сапоги и черный макияж.
Я села напротив несправедливо обвиняемой.
– Охрана нашла в вашем рюкзаке пять компакт-дисков, мисс Спектер, – сказал Ливицкий.
– Пошел к черту.
– Шанталь! – На этот раз рука миссис Спектер коснулась ее собственного лба.
– Я здесь для того, чтобы помочь вам, мисс. Если будете перечить, мне вряд ли это удастся, – тоном мистера Роджерса[60] продолжал Ливицкий.
– Да вы все только и думаете, как бы запихнуть меня в какой-нибудь гребаный концлагерь!
Шанталь подняла взгляд, и я, кажется, не увидела в нем ничего, кроме чистой ненависти.
– А эта, блин, чего тут делает? – Она дернула локтем в мою сторону.
Прежде чем я успела ответить, вмешалась миссис Спектер:
– Мы все очень беспокоимся, милая. Если у тебя проблемы с наркотиками, мы хотели бы найти для тебя самое лучшее решение. Возможно, доктор Бреннан сумеет нам помочь.
– Вам бы только сбагрить меня подальше, чтобы я вас больше не доставала! – Она пнула ножку стола и вновь яростно уставилась на свои сапоги.
– Шант…
Ливицкий положил руку на плечо миссис Спектер и поднял другую, давая ей знак замолчать.
– Чего вы хотите, Шанталь?
– Свалить отсюда.
– Я могу это устроить.
– Вы? – Впервые за все время голос почти соответствовал возрасту девочки.
– У вас больше нет судимостей в Канаде, а магазинная кража – незначительное правонарушение. Учитывая обстоятельства, уверен, я сумею убедить судью освободить вас на попечение матери, если пообещаете подчиниться его – и ее – условиям.
Шанталь молчала.
– Понимаете, что это означает?
Нет ответа.
– Если ослушаетесь мать, нарушите закон.
Очередной пинок по ножке стола.
– Вам понятно, Шанталь?
– Угу, угу.
– Вы сможете подчиниться наложенным на вас условиям?
– Я что, дура, блин?
Миссис Спектер вздрогнула, но промолчала.
