Метка Жнеца - Сумасшедший Писака
Он несколько месяцев следил за ней через киберсеть. Изучал ее маршруты. Ее предпочтения. Что она любит, а что нет. А потом они «случайно» столкнулись в коридоре университета. Жану не составило большого труда, очаровать юную Синди. Он точно знал, что сказать, как посмотреть, а главное как и когда улыбнуться. Она растаяла и с радостью согласилась на свидание.
А там. Там уже была совершенно другая история. Она начиналась как невинное свидание, с прогулками под луной, чтением Шекспира и Байрона на память. А закончилась в темном подвале, когда все та же луна, бросала отблески света на хирургических инструментах. Кровь разлеталась как краска, которой художник рисовал свой шедевр. Жан Клод творил. Тонкие порезы скальпелем. Вырванные ногти. И это чувство теплой хлюпкой плоти. Он мастерски резал гениталии сучки. Он терзал ее тело. Втыкал пальцы в раны. Он получал от этого сказочное наслаждение. И никто. Никто не мог сказать ему, в какого урода он превращался. Да ему и было похер на это.
Так родился долбанный демон, что позже. Спустя десятки истерзанных женских тел, перебрался в Санрайз-Сити, обогащая личный зверинец неонового города.
Сейчас, когда на пассажирском кресле мирно спала его новая жертва, он улыбался. Он знал, что это за женщина. Он охотился именно на нее. Сучка так похожая на его мать. Нет не внешне. По своей сути. Шале испытывал просто запредельное наслаждение. Это было лучше любого наркотика.
Мужчина вытянул вперед свою ухоженную руку, глядя на то как подрагивали в предвкушении его пальцы. Для этой стервы он подготовил особый ритуал. Это будет его личный шедевр. Все знания. Весь накопленный опыт он выльет на это полотно. О! Это будет великолепно. А сучка? Сучка прочувствует каждый момент, каждый миг, каждое движение скользящего по ее телу скальпеля. И да. Он будет драть ее во все дырки. Те которые есть сейчас, и те которые появятся позже.
Кровавый шедевр, рождаемый под луной. Звучит красиво. Но только не под химическими облаками Санрайз-Сити. Здесь это лишь мрак боли и отчаянья.
Для своего ритуала Жан Клод снял роскошный особняк. Спальня была уже подготовлена к кровавому пиру. Пластиковая клеёнка застилала собой все поверхности. Тело женщины, которое он закинул себе на плечо, было словно пушинка.
Подгоняемый возбуждением, он буквально взлетел по ступенькам на второй этаж. Нежно положив свою заготовку шедевра на кровать, он столь же нежно пристегнул ее наручниками. Проверив, что все надежно зафиксировано, он одел женщине классический кляп для грязных игр. О! Он особо любил крики сквозь такой кляп. Иногда он заменял кляп дилдо, чтобы жертва кричала через застрявший пластиковый член. Его это заводило. Боль. Боль была его эрогеном.
И вот, когда Милли продолжала безвольно лежать, пристегнутая к стальной кровати, Шале преступил к своему ритуалу. Он не спешил, намеренно растягивая удовольствие. Тонкие, белые, медицинские перчатки легли на руки, словно презерватив на член. Скальпель лег в руку, и извращенный художник начал творить.
Это было болезненно долго для Шапсон. Она орала. Кричала. Слезы заливали ее лицо. Точнее то что от него осталось. Этот урод втыкал в нее спицы. Истязал ее тело, так как она даже не могла себе представить.
Это была растянутая во времени смерть. Ужасная. Страшная. Такую не пожелал бы ни один здравый человек никому в этом мире. Даже злейшему врагу.
Город отвернулся. Он не мог видеть происходящего. Даже он был в ужасе от происходящего. Но у тех событий был другой свидетель. Он же смотрел пустыми глазницами на происходящее, с холодной улыбкой оставаясь в тенях царившего в спальне полумрака, разгоняемого дрожащим светом горящих свечей.
Шедевр был закончен, и маэстро, измазанный в кровь, отошел назад, чтобы полюбоваться своим творением. Своим величайшим творением. И он не ожидал, что кто-то еще оценит труд его уродливого безумия. Его прогнившей насквозь души, что сочилась миазмами тьмы.
Хлопок. Словно удар костей. Жан Клод вздрогнул всем телом. Здесь не должно было быть никого. Никого кроме него и его шедевра.
Что-то прикоснулось к карману Шале. Он это явственно почувствовал, как и тот скальпель, что продолжал сжимать в своей руке. Вымазанной в кровь рукой, он достал из кармана светлых, вымазанных алой кровью брюк, золотую монету. На него, пустыми глазницами смотрел череп. И взгляд этот был холоден, бесстрастен. Так может смотреть только смерть.
Нервно сглотнув ставшую вдруг вязкой слюну, Жан перевернул свою находку, чтобы увидеть свой порядковый номер. X.
— Десять. — Прошептали губы мужчины.
Он даже не осознавал значение этой находки. Его больше волновало, откуда взялась эта безделушка. Но от мыслей его отвлек сначала смех на самой грани его слуха, который перерос в навязчивый шепот, что сверлом ввинчивался в мозг Жана.
— Кто здесь? — Спросил он, вновь оглядываясь по сторонам, выставив перед собой скальпель, как будто тот мог его защитить, от того что явилось за ним в мир смертных.
Жан Клоду показалась, что его шедевр пошевелился. Он увидел это самым краем своего зрения, и резко повернулся к растерзанному телу Милли. Но та лежала именно так, как им и задумывалось. Не сдвинувшись и на миллиметр.
Снова шорох. Теперь за спиной. И холодное дыхание в затылок. Мороз пробежал по коже Шале, заставляя вздрогнуть, скидывая с себя это жуткое ощущение. Он обернулся, но там по-прежнему никого не было.
— Что за на хрен? — С не понимаем, прошептал маньяк, потрясая головой.
Скрипы, шуршание ткани. Звуки начали наполнять спальню, словно кто-то незримый ходил по ней, с хозяйской небрежностью осматривая. Жан замер на месте, боясь дышать. Кроме него в комнате по-прежнему никого не было. По крайней мере, он никого не видел.
— Нужно собраться. — Вслух сообщил он самому себе, чтобы разрушить почти осязаемую атмосферу животного ужаса, что уже начала точить барьеры его сознания.
Глубоко вздохнув, он направился к своей жертве. Теперь это не смотрелось для него шедевром. Все удовольствие куда-то исчезло. Ему просто хотелось поскорее свалить из этого места. Кто его знает — может шлюшка была ведьмой, и теперь ее дух хочет мести.
Конечно же, Шале не верил в подобную чушь. Нет, ну, правда! Какие духи? Какие черти, демоны? Зачем? Зачем если есть люди, что сами по себе хуже любого демона. И он, Жан, был ярким тому примером.
Вот только эти шорохи и скрипы. Нет. Они
