Когда заплачет розовый фламинго - Ольга Геннадьевна Володарская
– Поживем в домике дяди, бездельничая? Ой, прости, ты же нашла мне занятие, я буду чинить лодки.
– Не хочешь?
– Это не принесет никаких денег, потому что со своих людей я не возьму. Но даже не это главное: ты этим своим предложением обрубаешь мне крылья. – Лиза очень удивилась, услышав это. – Разве нет? Ты как будто в меня не веришь! Считаешь, что я годен только на то, чтобы быть при тебе и заниматься мелким ремонтом?
– Ты неправильно меня понял. Я очень в тебя верю. Поэтому не хочу, чтобы ты себя растрачивал. Нужно время, чтобы понять, как лучше спланировать наше общее будущее…
– Нет времени, – отрезал он. – Я должен начинать свой путь прямо сейчас, чтобы доказать твоему отцу его неправоту. Он считает меня крысенком, а тебя идиоткой, решившей связаться с помойным, так давай сделаем невозможное и заставим Бориса Алексеевича признать свою ошибку.
Опять Лизина позиция не учитывается. Ее выслушивают, но к ней не прислушиваются. Все как будто лучше понимают, что для нее важно.
– Я ради тебя отказалась от всего! – выпалила она. – От родного города, привычной жизни, материальных благ… Но это ерунда! Я от отца отказалась! Неужели тебе так трудно мне уступить?
– Если вопрос стоит так, то хорошо. Я буду делать все для тебя. Стану твоей марионеткой, если пожелаешь… Но устроит ли тебя такой партнер?
Пушкин ее переубедил, и Лиза согласилась на ожидание…
Очередное!
– Владлен берет меня с собой, – радостно сообщил ей любимый спустя неделю. До этого они не ругались, но друг друга покусывали. – О таком я и мечтать не мог!
– Почему?
– Всего за полтора месяца можно заработать как за полгода. Плюс калым.
– Твой дядя, выходит, при деньгах?
– Он был бы богачом, если б не спускал все на баб и азартные игры. Его коллеги все с квартирами, машина, дачами. А Владлену ничего этого не надо, поэтому он тратит все, что зарабатывает. Но в долг никогда не берет, поэтому не бывает в минусе.
– Полтора месяца – это так долго, – простонала Лиза.
– Мы были в разлуке и дольше.
– Да, но тогда я находилась дома… С родными и близкими. А здесь у меня никого.
– А как же Фаина? Она хорошая подруга. И не забывай о моей семьей. Может, тебе стоит с ней сблизиться, ведь вскоре она станет и твоей?
«Никогда, – мысленно возразила ему Лиза. – Я не испытываю к твоим родителям и сестре никаких чувств. Мать даже немного побаиваюсь, потому что она хмурая, грубоватая женщина с тяжелым взглядом. Еще до пожара она была вечно всем недовольна, а сейчас наверняка весь белый свет ненавидит. А отец твой пьет. И не как мой, зная меру, а по-черному. Из-за этого в вашем доме и произошел пожар…»
Но ничего этого она не сказала. Зачем обострять? Марк и так весь на нервах и все чаще в отношении Лизы употребляет слово «капризная». Будто она была когда-то другой и вдруг изменилась!
– Я буду ждать тебя тут, – шептала она Марку на ухо в ночь расставания. – Знаю, тут опасно оставаться на ночь, и я буду уходить на ночлег, но возвращаться каждое утро. – Она сняла себе у тетки Фаины комнату с персональным выходом во двор.
– Зачем мотаться? Тут совсем нечего делать, мы ведь все, что можно, отремонтировали.
– Без тебя мне хорошо только тут. А еще я купила календарь, который повешу рядом с картиной, и буду вычеркивать дни. – И начинала плакать, представляя их череду.
– Они быстро пролетят, – успокаивал ее Марк, целуя в мокрые глаза. – Не успеешь оглянуться, как я вернусь.
Ах, если бы все было именно так! Когда Марк уехал, потянулись бесконечные дни. Томительные, изматывающие. Лиза жила редкими звонками да письмами от любимого. Чтобы не сойти с ума, она нашла себе подработку и устроилась в отдел, торгующий сувенирами, но оттуда ее через две недели уволили за недостачу. Больше Лиза трудоустраиваться не пробовала. Поняла, что не хочет общаться с людьми. Ни с кем, кроме Марка, даже с Фаиной. Благо, та ей своим присутствием не докучала, вкалывала в две смены. Зато ее тетка постоянно искала общения с жиличкой. Ей охота было поболтать, и она считала, что и Лизе хочется того же. Скука же смертная вечерами одной сидеть в четырех стенах. Ладно бы телевизор был в комнате, так нет, один лишь радиоприемник.
– Сериал «Секрет тропиканки» начался, – сообщала женщина, стучась в дверь. – Ох и интересный! Пойдем ко мне, посмотрим вместе…
И так постоянно. То на сериал зазывала Лизу Фаина тетка, то на чай с вареньем, чтобы рассказать опять же про сериал (не тот, так другой – она смотрела сразу несколько). Так что отдельный вход в дом не гарантировал уединения, и Лиза стала все больше пропадать в домике. Она задерживалась до заката, чтобы по возвращении сразу лечь спать.
До дня, обведенного в календаре красным сердечком, оставалось всего двое суток. Лиза порхала и радовалась всему, даже дождю. Он лил с утра до вечера, расквашивая дороги, прибивая пожелтевшую от палящего летнего солнца листву, пропитывая и превращая в отвратительного вида кашу мусор в урнах и вокруг них. В непогоду город Астрахань становился хмурым, неуютным, грязным. Но Лиза в стуке дождя слышала встречный марш. Такой включают, когда теплоход возвращается в родной порт.
– Лиза, ты чего там делаешь? – послышался крик с улицы. За ним последовал стук.
– Читаю, – привычно ответила домовладелице Лиза.
– Откладывай книгу, одевайся и дуй за мной.
– Зачем?
– Марк звонить будет через десять минут.
– Откуда вы знаете? – подлетев к двери и открыв ее, спросила она.
– Он сказал. Просил позвать тебя к телефону.
– Но почему он мне лично не звонит? На сотовый?
– Из-за погоды связь не работает, не знаешь, что ли?
Лиза замотала головой и рванула из дома в чем была – пижамном костюме с шортами. Не сахарная, не растает, пока до центрального входа добежит. Босой бы побежала, да Фаина тетка ее остановила и велела обуться. Она же ей сунула в руку зонт, а себе на голову капюшон плаща накинула.
Марк позвонил, как и обещал, через десять минут. Связь была ужасной, но Лиза услышала главное:
– Я подписал контракт еще на месяц!
– Как? – едва выдохнула она.
– Меня взяли на азербайджанский танкер мотористом, представляешь?
– Нет.
– Тут заработки космические и условия труда шикарные. Мне невероятно повезло!
– Но ты обещал вернуться через полтора месяца…
– Я собирался. Как и ты, дни в календаре зачеркивал. Но неужели мы
