Маршрут случайных пассажиров - Галина Владимировна Романова
Аглая Степановна Антипова по счастливому стечению обстоятельств проживала неподалеку от их отделения полиции. И туда Маша намеревалась направиться сразу, как дождется окончания операции.
Мало ли… Один говорит одно, второй – другое. Она своими глазами должна увидеть, в каком состоянии капитан Игнатов.
Пока шла операция, Маша решила пройти до отделения гинекологии.
Что там за такое интересное окно у пожарной лестницы, которое можно беспрепятственно открыть, войти через него и выйти? Почему они при первичном осмотре ничего такого не заметили? Кто осматривал окно? Игнатов? Вот он получит, когда выздоровеет…
На улице было отвратительно. Вчерашний циклон принес проливной дождь на всю ночь и оставил на сегодня ледяной ветер. Маша застегнула ветровку до самого подбородка, накинула капюшон и похвалила себя за толстый джемпер, который догадалась сегодня надеть. Подошвы высоких черных кроссовок на шерстяной подкладке чавкали по мокрым листьям, облепившим больничные тротуары.
Она не пошла к центральному входу в корпус, сразу свернула к пожарному выходу. Цепляясь за ледяные мокрые поручни, поднялась на нужный этаж и нос к носу столкнулась с молодой симпатичной девушкой, кутающейся в длинный черный пуховик.
– Здрасьте, – приветливо поздоровалась девушка, пряча лицо в объемном капюшоне. – А вы кто?
– Майор Борина.
Девушка потеснилась, Маша встала возле прикрытого окна гинекологии. Достала удостоверение, показала ей.
– Вы, я так полагаю, пациентка? – предположила Маша, заметив больничные тапочки на девушке.
– Ага.
– И здесь зачем?
– Покурить вышла, пока никого в коридоре нет. Так-то нас отсюда гоняют. А я говорю: что за дела? Где еще курить, если не на пожарной лестнице?
– Ага… – Только тут Маша заметила в ее правой руке незажженную сигарету. – А что будет, если вдруг кто-то из персонала вас не заметит и окно закроет изнутри?
Этот вопрос ее волновал особенно остро. Потому что даже у Яшкина на него не было ответа. Он не мог понять, как Аглая попала в отделение.
Вот если медсестра Аня закрыла окно на ночь после того, как Аглая влезла через него в отделение, – это одно. А если нет? А если Аня закрыла его раньше? Она ни черта не помнила, с ее слов. Вроде бы закрыла в восемь или девять вечера. Потом слышала скандал из палаты девушки. Точнее, не скандал, а разговор на повышенных тонах. И один голос точно принадлежал Аглае. Почему она не заглянула в палату? Потому что спешила куда-то. То ли с капельницей, то ли с уколами. Потом замоталась и забыла…
– Если закроют изнутри, я снаружи легко открою, – улыбнулась ей девушка, разминая сигарету тонкими пальцами. – Там нет перемычки между створками. И защитный крючок давно сломан. Если надавить ровно посередине рамы, то створки разойдутся. Об этом мало кто знает, иначе давно бы починили. Но сноровка нужна. Можно загреметь. Ночью особо не пошалишь.
– А давайте попробуем, – мгновенно решилась на следственный эксперимент Маша. – Вы залезете внутрь, запрете окно, а я попытаюсь надавить отсюда. Идет?
– Блин… – Девушка с сожалением посмотрела на сигарету, сунула ее в карман и полезла через подоконник. – Давайте, что же делать с вами…
Стоя возле окна гинекологического отделения, пациентка заперла его. А Маша, следуя ее советам, положила обе ладони на раму, где сходились створки, надавила посильнее. Чудеса чудесатые – рама открылась без лишних усилий. Просто распахнулась, и все. Без скрежета и дребезжания стекол.
Вот так убийца и попал в отделение. Убил Анну Листову – задушил ее подушкой. А затем вылез обратно. Именно по этой причине окно утром, со слов дежурной медсестры, оказалось открытым. Снаружи его закрыть не предоставлялось возможным.
– И что у нас получается? – задалась вопросом Маша, уже стоя у подножия пожарной лестницы и глядя наверх. – Тот, кто убил ее, знал о премудростях оконных. И это кто-то из своих.
Глава 20
Встреча была назначена на сегодняшний вечер. В каком-то забытом богом переулке в половине девятого. Встречу назначал не он, иначе никогда бы туда не сунулся. Прекрасно понимал, что там будет темно, безлюдно и жуть как опасно. И да, он трусил. Хотя мог все объяснить и платить не собирался. А его ведь именно за этим пригласили – развести на деньги. Он же не дурак, он понимал: те фотографии, которые ему пришли с незнакомого номера, прислал шантажист. И тот попытается вытянуть из него все соки, выкачать все деньги. Но…
Но дело в том, что платить он не станет.
Во-первых, потому, что прекрасно знает – шантажисты редко останавливаются.
Во-вторых, он ничего такого не делал, за что бы ему стоило платить. И он может попытаться это как-то доказать.
В-третьих, он знал, кто на фотографии. И от этого ему было немного смешно и очень грустно.
Пару раз он порывался позвонить майору Бориной. Не глупая же она женщина, должна же понять. Но попытки оставлял. Стоило вспомнить, как она с ним говорила в тот день, когда обнаружили тело Фаины. Противным голосом, намекающим на то, что Борина подозревает его во всех смертных грехах. И его откровения она воспримет как явку с повинной. А как же еще!
Валера оторвал взгляд от плиты, на которой пыхтела каша. Это была уже третья попытка за утро. Две не увенчались успехом. Первый раз, оставив кастрюльку на плите, он ушел умываться, и каша подгорела. Второй раз он убавил огонь до минимума и ушел бриться. Каша снова сгорела. Теперь вот стоял и караулил.
Конечно, можно было бы выйти из дома, зайти в кафе и позавтракать. Можно было, но очень не хотелось. Ему вот ничего не хотелось. И он ловил себя на мысли, что не хотелось по причине того, что в его жизни никогда больше не будет Фаины.
Он еще не видел ее неживой. Хотел поехать сегодня, но вчерашняя отвратительная встреча с Ириной помешала его планам. А полученное сообщение с незнакомого номера добавило мрачных красок в картину его перемен. И погода опять же стояла отвратительная. Вчера лило как из ведра. Сегодня ветер, холодно.
Валера вспомнил, из какого рая его выдернуло сообщение о гибели Фаины, и затосковал. Он с радостью поменял бы нынешнее место жительства на те благодатные солнечные края. Там не бывает холодно. Там почти триста шестьдесят пять дней в году солнце. А если и случается ветер, то теплый, ласковый.
Вот если выйдет у него избежать множества проблем в связи со смертью его жены, он, вступив в права наследования, непременно улетит туда. Откроет какое-нибудь дело. А что? Почему нет? Он грамотный менеджер, опытный юрист, молодой и энергичный. Выучит язык. Вмиг освоит тамошнее законодательство, притрется к местным и…
– Да что же такое-то! – завопил Валера, не поймав тот момент, когда каша полезла через края и залила половину плиты.
Он остался без каши. В третий раз отмывать кастрюлю не стал, отправил ее в мусорное ведро. Зол бы и на себя, и на ситуацию. Тут еще позвонили с работы.
– Узнал о твое беде, Валера, – печальным голосом начал руководитель. – Прими наши соболезнования.
– Спасибо, – выдавил он через силу.
Он не верил в искренность этого человека-робота. Наверняка тот узнал о его возвращении и сейчас начнет ныть и просить выйти из отпуска пораньше.
– Ты сильно занят? Не мог бы выйти пораньше на работу? Мы тут без тебя зашиваемся просто.
Валера набрал полную грудь воздуха, шумно выдохнул и отказал. Если у человека нет души с отсеком для сочувствия, то это навсегда. И опять же, он мог бы выйти на работу, если бы не сегодняшняя вечерняя встреча с шантажистом. Мысль о ней выворачивала его наизнанку и заставляла трястись от негодования и отвращения.
Он в который раз взял в руки телефон с намерением набрать Борину. И тут же отложил его. А потом вдруг вспомнил, что у него есть номер ее помощника. Капитана Игнатова, кажется. Такой здоровенный бравый малый с хорошим понимающим взглядом. Вряд ли он сразу захочет подозревать Валеру во всех смертных грехах.
