Дети из детского дома напротив - Юлия Июльская
Стены с облупившейся краской нескончаемой лентой вели куда-то вглубь. Полуразваленные. Изредка попадались двери, ведущие в неизвестность. Лика решила бежать прямо, не сворачивая. Еще немного и она наткнется на лестницу.
Чем дальше она бежала, тем темнее становилось. Окна остались вдалеке, ни одной люстры или хотя бы одинокой лампочки не было. Темнота давила. Страх усиливался.
Лика задыхалась, но продолжала бежать. Она натыкалась на стены, поскольку коридор сужался. На миг ей показалось, что она бежит прямо в ловушку. И выхода не будет.
Она остановилась, оперлась об стену. Дыхание сбилось. Тишина и темнота. Только кашель и учащенное дыхание Лики. Бешеный стук сердца. Она оглянулась. Никто ее не преследовал. Это было странно.
Нужно бежать. Продолжая тяжело дышать, она побрела вдоль стены. Быстрее.
Ноги уже не слушались, голова кружилась. В ушах звенело. Еще немного и она поползет на четвереньках. Жар окатил все тело, хотя в коридоре буйствовал холод. Лика пыталась вспомнить, как давно она так бегала. Да никогда! Она вообще человек далекий от спорта и от бега в первую очередь. А здесь просто марафон… Заколдованное здание!
Сердцебиение учащалось с каждой секундой. Казалось быстрее биться уже нельзя, но оно продолжало колотиться так, что вот-вот вылетит изнутри и лопнет как мыльный пузырь.
Внутри все сжималось, ерзало, выворачивалось. Боль невыносимая, словно удары раскаленной плетью по ногам, словно лава по горлу. Если бы она были биологом, поняла бы, какие физические изменения происходят в организме, какой диагноз предполагают симптомы — давление, головокружение, тошнота?
Ноги горели, ступни ощущали пол так, словно никаких ботинок и не было.
Еще пару шагов? Бесконечность разве имеет конец? А коридор именно таким и был. Без конца и края.
Лика вдруг подумала, может она заблудилась и не выберется отсюда. Этот коридор — чудовищный лабиринт, в котором прямая дорога никогда не обрывается. Она понадеялась, что Алексей все-таки пойдет на ее поиски. Рано или поздно.
Раздумывая о своей незавидной участи, она отвлеклась от боли. Отвлеклась так, что не заметила, как коридор закончился. Вылетела на лестницу, по инерции сделала пару шагов и чуть не покатилась кувырком, но рукой вовремя схватилась за перила и повисла на них.
Все самое плохое длится так долго и заканчивается так резко, словно тебя обливают холодной водой.
Лестница! Долгожданная! Значит, все расчеты — верны. Скоро выход.
Ступенька, ступенька, ступенька… Лика досчитала до тридцати пяти, потом сбилась. Она бежала так долго, что казалось, должна выйти из этого здания уже в другом городе. Ветер, внезапный и пробуждающий, неожиданно вырвался из темноты, пролетел, путаясь в русых волосах Лики.
Выход!
Старая дверца скрипнула и открылась сама. Лика стояла посреди какого-то поля, вокруг которого тесными рядами выстраивались деревья. Живой забор. Позади — единственное здание, три или четыре этажа. В темноте не разглядеть. Длинное, почти развалившееся: где-то кирпичи выпали, где-то стекла отсутствовали. А где-то окон вообще не было предусмотрено. Света тоже не было.
Лика медленно пошла. Ей стало еще страшней, чем в комнате с ненормальным похитителем. Она вышла в другой век? Где цивилизация? Люди?
Ветер настиг ее. Морозный и свежий воздух проник до самой последней клеточки, до конца пальцев. Боль ушла.
Она шла и замерзала. Почему она никогда не слушала Егора, он ведь ей советовал теплое взять, вязанное, уютное. Кому сейчас нужно это черное платье, пусть и шерстяное. А ног она уже не чувствовала.
«Сначала пылали болью, теперь вот в ледышки превратятся», — подумала Лика.
На смену пламени, которое разливалось по ее телу, во время бега, пришел лед. Лика продрогла на ветру, но продолжала идти.
Ветер был таким сильным, что заглушал все посторонние звуки. Или это в голове так стучало и звенело колокольчиком, что слышно ничего не было. Но вдруг Лика остановилась. Она ощущала всеми внутренними рецепторами, клеточками, фибрами души, щупальцами или еще чем-то опасность. По наитию.
Сзади неторопливо, слегка дотрагиваясь до плотного ковра из желто-коричневых листьев, шел он.
Лика повернулась. Сердце замерло.
Как? Как он смог так быстро преодолеть эту дистанцию? Он словно стоял тут два часа и ждал ее. Не запыхавшийся, как она. Абсолютно нормальный. Немного раздосадованный тем, что пришлось долго ждать. Или тем, что пришлось выходить на улицу. На мороз. Из его уютной комнатки.
Наверное, он отлично знает это покосившееся здание. Ходы-выходы, тайные закоулки.
«Неужели ты рассчитывала сбежать?» — читалось в его взгляде.
Он был в ярости. Хотя внешне это не выражалось. Самым спокойным на земле шагом он преследовал Лику. И только в глазах горели огоньки. Она их уже видела. Огоньки жажды, огоньки зла. Глаза, которые не видели будущего.
Вдалеке виднелись несколько хозяйственных построек из деревянных досок. Такие были на даче тети Лиды. Для инвентаря. Может запереться там? Спрятаться?
Ветер бережно приподнял завесу из листьев, зашевелил волосы — его и ее. Почти одного и того же цвета.
Лика решила бежать. Но сделав пару шагов, поскользнулась на мокрой листве и упала.
Он тяжко вздохнул.
Грязь, повсюду была грязь. Она липла на одежду, уничтожила пальто цвета карамели, скомкалась в волосах, въелась в руки, пальцы, ногти. Здесь же вечные дожди! И земная поверхность — сплошная грязь. Липкая, неприятная, холодная.
Она зарыдала. От бессилия. От боли.
Он считал ее сильной. Но любой силе есть предел. И ее предел наступил. Шарик лопнул. Она престала быть сильной и уверенной, перестала раздумывать и бороться. Только рыдания.
Самое страшное, ему было ее жаль.
— Помогите! Помогите! Помогите!
Сквозь слезы — крик.
Лика подумала, что вдруг за стеной из елей есть дома. Люди? Жизнь!
— Тебя никто не услышит, — впервые заговорил он, отвечая на ее догадки. — Здесь уже давным-давно никого нет. Покосившееся, подразбитое здание — старый детский дом. Его можно было отремонтировать, но… Кому нужны сироты?
Лика поверив ему, замолчала.
Он надвигался на нее. Наступал, сокращая дистанцию.
Алексей взял ее за руку и поднял. Почти без ее помощи. Как куклу. Она оказалась слишком близко.
Следом — драка. Она стала бить его кулаками по рукам, по груди и кричать что-то несвязное, непонятное. Она била с силой. Но последние частицы той внутренней силы и стойкости покидали ее. Бороться сил не было. Она продолжала бить, а Алексей молча стоял и не шевелился. Смотрел вдаль. Словно вообще не замечал ее попыток причинить боль ему.
Теперь грязными были они оба.
— Я никого не убивала! Какого черта я здесь, — она хотела сказать как можно спокойнее, но голос
