Дети из детского дома напротив - Юлия Июльская
Глава 13. Воспоминание
Свет померк. В каждом окне, в каждом фонаре, в прикроватных звездах — светильниках не осталось ни единой искры. Глубокая ночь.
Арсений ушел несколько часов назад по своим делам. Возможно, даже по личным. Его личная жизнь всегда была насыщенной. Он мог пропасть на несколько дней, задержаться у какой-нибудь девицы, пойти в местный клуб. Быть частью большой жизни…
Алексей отрешенно посмотрел вокруг. Незыблемая тишина, бесконечная пропасть…
Эту тишину нарушало только ее мягкое дыхание, переходящее иногда в приглушенное сопение.
«Завтра все изменится для тебя», — подумал Алексей, не осознавая, что все изменится для обоих.
Его взгляд внезапно наткнулся на сумку. Он неаккуратно вытряхнул все содержимое на кушетку: косметичка, безмерное количество ручек, блокнот, ключи, какие-то флакончики. Последней выпала книга — дорогая, красивая, в переплете с золотистыми узорами и торчащими закладками.
Алексей бережно взял книгу. Его единственным утешением всегда были книги. Его книги не были такими красивыми, новыми, с хрустящими страницами и дивным ароматом печати, они были потрепанными, с вырванными листами, но все же оставались островком радости, убежищем от повседневности.
На обложке ее книги ярко горели золотистые буквы: «СОНЕТЫ ШЕКСПИРА».
Алексей никогда не брал чужого и не имел привычки без разрешения вторгаться в чужую жизнь и на пару секунд замешкался. И все же решил, что уже сделал достаточно плохого, переступил черту, похитив человека, поэтому заглянуть в чужую книгу не такой уж большой грех.
— Дорогой Лике от любящих родителей, — прочитал вслух Алексей.
Внутри что-то перевернулось. Ее ждут дома, о ней переживают. Ее любят. Он причинил зло не только Лике, но и ее семье. Алексей провел пальцем по белоснежной странице с ровной красивой надписью. Его никто не жал. Никогда.
Пожалуй, эта книга — лучший подарок, о котором он мог мечтать. Подарок от тех, кто любит.
Он отвернулся и уставился в окно, в нем, с обратной стороны этой тесной комнаты сидел черный ворон на ближайшем дереве и смотрел на мир. Ветка наклонилась чуть сильнее и он, распахнув огромные крылья, метнулся в темноту. Эти черные крылья словно подняли завесу, и перед глазами Алексея возник знакомый длинный коридор.
Если память — это лента, ее можно пересмотреть еще раз. Но не всегда этого хочется.
По коридору быстро и торопливо шагала Тамара Петровна, стуча каблуками, — слегка раздраженная с надменным взглядом в черном пиджаке с белыми широкими полосами на карманах и черной юбке. Ее волосы всегда были уложены, свернуты в «ракушку». За ней семенила ее главная помощница — Надя, которая подчинялась ей безоговорочно, была готова выполнить любой приказ.
— Тамара Петровна, нам книжки красивые подарили. Дорогие, — зачастила Надя, смотря на Тамару снизу-вверх. — Боюсь их детям давать. Порвут еще, страницы испачкают. А что мы потом покажем… Наш библиотечный фонд, где он?
— Не давайте.
— Как же, как не давать? — удивилась Надя. — Зачем они тогда? Дети так радовались, когда узнали, что книги везут.
Тамара Петровна резко развернулась, от чего Надя почти врезалась в нее и опустила взгляд.
— Я сказала, не давайте! — она грозно сверкнула глазами.
В поле ее зрения попал маленький мальчик с книжкой в руках.
— Иди сюда. Живее, — приказала она, подзывая движением руки.
Алексей увидел ее и неспешно и запуганно подошел. Будет ругать. Опять. Без причины.
Холодные глаза Тамары Петровны впились в ребенка.
— Что это?
Мальчик спрятал книгу за спину.
— Книга, Тамара Сергеевна.
— Тамара Петровна. Запомни уже, наконец! — она закипала от злости. — Где взял?
— В библиотеке.
Тамара Петровна перевела негодующий взгляд на Надежду. Недосмотрела за книжным сокровищем библиотеки.
— Это из новых?
Надежда виновато кивнула.
— Отдай! Не для вас эти книги.
Директриса с силой выдернула книгу из детских рук и всучила ее Наде.
— И больше не бери.
Алексей расстроенно заглянул в ее глаза, пылающие ненавистью и пренебрежением, и убежал.
Воспоминание оборвалось. Спустя много лет он опять держал ту самую книгу в руках. Благодаря своему врагу или тому, кого искренне считал врагом. Улыбнувшись, Алексей положил книгу на стол.
Голова раскалывалась пополам. Боль тонкой ниточкой проникала в каждую клетку, в каждую сторону и затягивалась в прочный узел. В ушах звенело, словно где-то поблизости кто-то бил в колокол.
Лика открыла глаза, над головой зашаталось бело-серое небо. Прищурившись, она поняла, что это штукатурка. Она резко села и замычала от боли. Все существующие нейронные связи разрывались в ее голове и строились заново, она словно впервые чувствовала все виды боли.
Боль не стихала и не давала возможности осознать происходящее, как будто длинные полосы тумана заволокли ее сознание.
Смутные образы вчерашнего вечера проскользнули в голове: разговор с Варварой Архиповной, улица, звонок брата. Потом все воспоминания обрывались, и разум погружался во мрак.
Лика зажмурилась и открыла глаза шире. Вокруг был совсем незнакомый интерьер: серо-зеленые стены, три кушетки с красно-черными покрывалами, шкафы в углу с каким-то хламом, поставленные так небрежно, словно их запихнули на какой-то склад. Везде было грязно: слой пыли лежал на скрипучих коричневых половицах, на подоконнике, на полках. Это была явна комната в заброшенном здании.
«Что я здесь делаю и где это — здесь?»
Обрывки мыслей витали в голове, но никак не складывались воедино. Жуткий холод внезапно окутал комнату, словно клинком врезался в нее.
Лика повернулась. В полуразваленное окно стучался утренний ледяной ветер, проникая сквозь его трещины. От этих порывов ветра в голове стало яснее. Лика стала отчетливее понимать — она в опасности.
Вслед за ледяным ветром появились первые капли дождя, которые усиливались. Звук дождя, прервавший сонную тишину, позволил Лике связать все события и понять суть происходящего.
Осознание. Ужас. Страх.
Ее похитили. Убийца? Серийный маньяк? Грабитель?
Мысли стали быстрее, каждая последующая хуже предыдущей.
Лика подскочила и споткнулась о кучу каких-то тряпок. В комнате было очень темно, свет за окном был тусклым, серым, все меркло в этой слепой темноте.
Лика заметила огромную деревянную дверь и несколько раз толкнула ее. Она была заперта.
Пожалуй, первое, что пришло в голову. Сбежать.
Она хотела закричать, но голос от нервного напряжения исчез. Ее похитили из-за расследования.
«Егор! Он наверно с ума сошел… Он убьет меня, — подумала Лика. — Если найдет. Если здесь не убьют».
Слезы непроизвольно полились из глаз. Безысходность и беспомощность. Неизвестность грядущего.
Дождь усилился.
Лика в унисон дождевым каплям забарабанила в дверь.
— Эй! Кто-нибудь! Помогите! Выпустите меня! Эй!
Она не понимала, своим криком делает лучше или хуже, и кто может услышать ее в заброшенном доме.
